Погоня за «оборотнем» - Джерри Остер

Барнс достал из шкафа чистую рубашку и пару носков, которые стал натягивать, прислонившись к стене.

— Потрахал и забыл? Так, что ли? — обиженно спросила Маргарет, подперев щеку ладонью.

Ну прямо как одалиска.

Барнс вспомнил, как в одной книге Чандлера он прочитал о женщине неописуемой красоты, с которой можно было выходить, только вооружившись латунным кастетом. Маргарет красивой не назовешь, но тем не менее Барнс почувствовал себя Моисеем, странствующим по Красному морю, когда шел с ней те несколько ярдов от кафе до дома, где жил. Мужчины столбенели при виде ее форм. Несомненно одно: чтобы с ней пройти, нужен автомат «Узи».

— Я тебе позвоню.

Не успел Барнс одеться, как она встала, привела себя в порядок и, выйдя из комнаты, быстро спустилась по лестнице. Она даже забыла книгу. Барнс не ожидал, что она уйдет, не сказав ни слова, и пожалел, что не узнал ее фамилию. Тогда бы он смог позвонить ей, помириться и вновь встретиться.

— Нас было пятеро, — сказал Коллинз. — Джон Брохтон, Карлос Перес, Дик Фройнд, Чарли Пек и я. Ван Митер побеседовал с каждым из нас отдельно четыре или пять раз, потом два раза мы встретились все вместе, и только после этого он рассказал нам, в чем заключалось задание. Он сообщил, что кто-то, хорошо пристроившись, стал «оборотнем». Его миссия заключалась в том, чтобы выявить этого «оборотня», и мы должны были в этом помочь. Вся наша группа состояла из новичков, только Чарли проработал восемнадцать месяцев, а все остальные — меньше года, но это и лучше, как сказал Ван Митер. Мы не примкнули ни к одной из групп и не чувствовали на себе давления ни с какой стороны.

Наша главная задача с самого начала заключалась в подкреплении легенды Ван Митера, по которой он являлся преуспевающим дилером по антиквариату и гомосексуалистом. Мы посещали его на Ист-Энд-авеню, так как он хотел, чтобы видели молодых ребят, приходящих к нему по вечерам. Я лично поднимался к Ван Митеру раз восемь-десять. Я навещал его во вторник, в четверг и опять появлялся через неделю. Создавалось впечатление, что нас больше, чем на самом деле. Каждый раз я одевался по-разному, иногда в костюм, иной раз в джинсы и футболку. Другие делали то же самое. С ними я не встречался после последнего брифинга Ван Митера.

— Но ты с ними обычно встречался в конторе, — предположил Барнс.

— Конечно, но мы никогда не говорили о задании, выполняемом для Ван Митера. Его работу мы делали параллельно со своим основным заданием, однако, я думаю, остальные коллеги считали его дело приоритетным.

— Он упоминал о выплате компенсаций?

— Ван Митер давал мне деньги на расходы каждый раз, когда я приходил. Он давал больше, чем я платил за такси. Я мог получить пятьдесят, а то и сто баксов. Мне было ясно, что деньги не должны проходить по финансовым отчетам, а после завершения операции нам полагались денежные выплаты, дополнительный отпуск, продвижение по службе.

— Это он вам так обещал?

— Ему и не пришлось об этом говорить. Когда старший по званию агент просит оказать помощь в выявлении «оборотня», то ему не обязательно давать нам обещания.

— Продолжай.

— В основном я был на подхвате. Обычно Ван Митер находился в кабинете, работая за столом, время от времени говорил по телефону. Я же сидел, читал или смотрел телевизор. Иногда помогал ему искать в каталогах антикварное оружие: пистолеты, винтовки, доспехи и тому подобное. Большая часть оружия была американского производства времен Первой мировой и Гражданской войн. Некоторые эк земпляры были европейского происхождения XVI–XVII веков. Я зачитывал ему данные из каталогов, а он сверял их по другим каталогам и справочникам. И если ему приходилось уезжать, то в основном он посещал одного клиента, коллекционирующего оружие.

— Он ездил к одному или нескольким?

— Судя по словам Ван Митера, речь шла о мужчине лет тридцати-сорока, возможно, англичанине, имеющем отношение к музыкальному бизнесу.

— Ты никогда не слышал, о чем он говорил по телефону? Ему никто не наносил визиты в твоем присутствии?

— Если он звонил, то закрывал двери кабинета. Однажды его посетила женщина, она пришла поздно, в половине первого ночи. Обычно к этому времени я уходил, но в тот раз он попросил меня задержаться подольше, не объяснив, почему. Мне стало ясно, когда она вошла, что меня ей нужно было показать. Ван Митер провел ее в свой кабинет не самым кратчайшим путем, как бы не замечая меня, но она меня увидела.

Женщина была высокой, стройной, около ста двадцати фунтов весом; едва за тридцать; из-под черной с прямыми полями шляпы едва заметно выглядывали светлые волосы; сине-зеленые глаза, очень светлые брови и ресницы. Она пользовалась яркими тенями для глаз и румянами, но губы оставались ненакрашенными. На ней был строгий черный льняной костюм мужского покроя без блузки и бюстгалтера, белые колготки, черные, ручной работы, полуботинки на низком каблуке с золотистыми вставками по подъему ноги; часы фирмы «Картье» на левой руке, на правой руке украшения отсутствовали, так же как и на шее, и на пальцах; небольшая черная сумочка из крокодиловой кожи на тонком ремешке.

Сейлес засмеялся:

— Боже мой, Джон. Этот парень просто находка. Может, ты знаешь, какими духами она пользовалась?

— «Джован», — выпалил Коллинз. — «Исланд Гардения».

Сейлес вновь засмеялся.

— Продолжай, — сказал Барнс.

— Потом Ван Митера убили — и на этом все закончилось.

— Ты не думал, что кто-нибудь примет эстафету?

— Да, но кто я такой, чтобы ставить этот вопрос? И перед кем? Я бы рисковал, задавая этот вопрос. Ведь я мог обратиться к тому человеку, кто, удобно пристроившись, стал «оборотнем».

Барнс подошел к окну, посмотрев в сторону Гудзона, увидел сильный пожар на одном из предприятий в Нью-Джерси. К сожалению, в Хебокене и намека не было на огонь.

— Ван Митер всегда пользовался этим выражением? «Кто-то, удобно пристроившись?..»

— Вы имеете в виду, не называл ли он конкретно кого-то? Или пользовался местоимениями?

Барнс отвернулся от окна и стал рассматривать Коллинза. Тот был симпатичен: здоровая кожа лица, умение смотреть на вещи ясным взглядом, в отличие от своих начальников, видящих вещи затуманенным взором.

— Да, именно это.

Коллинз отрицательно покачал головой:

— Ван Митер даже не употреблял слов «он» или «она».

— А тебе это ни о чем не говорило?

— Ну, из своих профессиональных, личных разговоров и наблюдений, я сделал вывод, что, говоря «кто-то», — Коллинз рассмеялся и почувствовал облегчение, когда Барнс улыбнулся, — употребляют неопределенные местоимения, беспокоясь о том, что определенные местоимения будут слишком очевидными… в отдельных ситуациях.

— Хотел бы я понять, о чем вы, ребята, говорите, — сказал Сейлес.

Коллинз забросил ногу на ногу и впервые за время разговора расслабился.

— Моя подруга всегда употребляет слово «персона» для бывших любовников. Недавно мы завели разговор о поездке в Мексику, и она сказала: «Я отправилась в Мексику сразу после окончания школы, и „персона“, которая меня сопровождала, заболела дизентерией. Теперь туда мне не хочется» Если бы речь шла просто о подружке, то она так бы и сказала: «Подружка».

— Вот как, — удивился Сейлес.

Барнс снова повернулся к окну:

— Поэтому ты почувствовал, что этот «кто-то», ставший «оборотнем», — женщина?

— Да.

— После смерти Ван Митера ты с другими не разговаривал? С Брохтоном, Пересом, Фройндом или Пеком? — спросил Барнс.

— Как-то мы с Пересом обедали в Бэтэри-парк и рассуждали, идти нам на восемьдесят девятый этаж или сразу ехать в Джорджтаун, и решили, что не стоит, так как этот «кто-то» мог быть и там… Эту возможность Ван Митер не исключал.

— Что ты делал возле дома, где жил Ван Митер?

— Моя мать живет на Грейси-Сквер. Я с ней обедал и решил пройтись пешком до Восточной Семьдесят девятой стрит, чтобы сесть на городской автобус. Я живу на Западной Восемьдесят первой. Можно назвать это естественным любопытством.

— А я называю это вопиющим нарушением инструкций, — сказал Барнс. — Не отступай никогда от установленных правил.

— Да, сэр.

— И если выясняется, что агент проживает поблизости от твоей матери или других близких родственников, то надо поставить в известность руководство.

— Да, сэр.

— Можешь считать, что эстафета передана и ты вернулся к этому заданию, и не заводи об этом разговора с Пересом и остальными.

— Да, сэр.

— Гм, Коллинз, — встрял Сейлес, — а может, ты, Джон, знаешь ответ? При чем здесь гомосексуализм? Почему Ван Митер хотел, чтобы его считали «голубым»?

Барнс продолжал наблюдать за пожаром.

— Сэр, — обратился к Барнсу Коллинз. — Я думал об этом, сэр, и полагаю, что Ван Митер поступил так из-за женщины. Она настолько привлекательна, что дух захватывает. Она тот тип женщины, на которую одновременно и боишься, и хочешь смотреть. И я подумал: будь я задействован в этой операции и столкнись с такой женщиной, я обязательно использовал бы легенду, исключающую интимную связь. Поэтому единственным объяснением для нее могли бы стать гомосексуальные наклонности.