Союз обворованных - Андрей Хазарин

— Ну, положим, не двойки, а только одну двойку, Шура. Ты случайно не вспомнишь, кому?

Шура покраснел и промолчал.

— Вот-вот, ты и тогда молчал. Не мог вспомнить, в какой стране происходит действие трагедии Шекспира «Гамлет, принц датский».

Класс радостно грохнул. Владимир Сергеевич постучал пальцем по столу, стало тише.

— Так, ребята. Шура молчал, мы слушали — и что же мы услышали?

— Стрельбу, — испуганно пискнула девочка на последней парте маленькая, щупленькая, круглоголовая, с короткой стрижкой.

«Воробышек», — подумал лейтенант Рыбак.

— А конкретнее?

— Можно я? — встал паренек с первой парты в левом ряду. — Нам тут лучше слышно, возле окна. На улице звуки обычные были: машины, троллейбус проехал в сторону парка — быстро проехал, наверное, светофор возле аптеки был зеленый… собака залаяла, небольшая… кажется, хлопнула дверь, но я не уверен.

— Хлопнула, — подтвердила его соседка.

Гриша слушал эти разговоры — и не верил. Он прикрыл глаза, попытался прислушаться: ну что, звуки, как всегда в помещении, где люди, — чье-то простуженное дыхание, шаркнула нога, кто-то уронил какой-то небольшой предмет, вроде бы деревянный.

Лейтенант открыл глаза. Паренек в левом проходе наклонился, шарил пальцами по полу. Гриша шагнул туда и поднял с пола небольшое шило странной формы.

— А зачем тебе шило на уроке? — удивился он — и насторожился. Шило, отвертка — в драке все сойдет… Это, правда, было совсем короткое, сантиметра полтора, и тупое.

Паренек насупился и промолчал.

— Не удивляйтесь, Григорий Викторович, — мягко вмешался учитель. Шило у нас вместо карандаша… Мы его так и называем — «грифель». А вот это называется «доска»…

Он вынул из левого кармана пиджака небольшой алюминиевый предмет, показал. Это был складной трафарет с рядами прямоугольных окошечек. Между двумя половинками заложена карточка вроде библиотечной, плотная. Только тут Гриша сообразил, что такие же штуковины размером побольше — с тетрадную страницу — лежат на столах перед всеми детьми.

Тем временем Владимир Сергеевич достал из того же кармана свой «грифель» — у него он был с пластмассовой ручкой, — сел, оперся локтями, положил «доску» на стол и, ощупывая пальцами, начал втыкать шильце в дырочки. Голову он при этом не опускал, и Гришу дернуло чувство вины.

— Вот пощупайте, — Владимир Сергеевич вынул из трафарета карточку, здесь я написал шрифтом Брайля вашу фамилию — «Рыбак», правильно?

— Наверное, правильно, — решился пошутить Гриша, — я ведь по Брайлю неграмотный…

Дети охотно засмеялись.

— Но вы знаете, — осторожно продолжал лейтенант, — я слушаю — и не могу поверить. По-моему, сюда с улицы вообще никакой шум не доходит.

— Не удивляйтесь, Григорий Викторович, у нас слух развит сильнее компенсация. Вы не представляете, на что способны человеческие органы чувств, когда их не подавляет поток зрительной информации… Вот станьте возле окна, а мы вам расскажем, что там происходит. Алеша, говори, раз уж ты начал.

Паренек у окна прислушался.

— Сейчас, думаю, светофор красный, машин не слышно… От площади идет троллейбус, гудит…

От площади действительно шел ярко раскрашенный троллейбус с рекламной надписью «Mivina» на борту.

— А теперь машины пошли. Обыкновенные, легковые… У одной мотор не так работает, как у всех…

Внизу проехал серо-голубой дизельный «форд».

— …сворачивает на Галицкую… А вот это, наверное, мусорная машина из двора напротив выезжает, гремит… Дождя сейчас нет, но дорога мокрая, шины чавкают…

— Здорово! — искренне восхитился Гриша. — Ладно, убедили. Ты остановился, когда сказал, что дверь хлопнула…

— Ага, хлопнула… Еще раз залаяла собака, сердито так, а потом начали стрелять… Две очереди отдельно… — Алеша замолчал, припоминая, лейтенант оторвал карандаш от бумаги, поднял голову. — Почти сразу ещё одна… Потом, позже, отдельный выстрел… Две очереди короткие, подряд… Два выстрела отдельных — одиночных, это так называется? Звук не такой, как у того отдельного выстрела, что раньше был… Еще раз короткая очередь… Секунд пять — и очередь подлиннее. Потом — одиночный выстрел, последний — и тут стало слышно, что люди кричат… женщины… А потом резко хлопнула дверь, потом автомобильные дверцы — и два автомобиля отъехали, легковые.

— Та-ак, — сказал Гриша. — А вот ты мне говорил, что проехала машина, у которой мотор не так работает, как у всех… Это был «форд» с дизельным двигателем. А у тех машин, которые после стрельбы отъехали, моторы были нормальные?

— Обыкновенные, по-моему. Как у всех легковушек.

— А автомобильные дверцы сколько раз хлопали?

— По-моему, два.

— Три, — поправила Алешу соседка. — Вторая и третья почти вместе хлопнули.

«Ну да, — сообразил лейтенант, — не поедут на такое дело в двухдверных автомобилях, там полчаса потратишь, пока загрузишься, а их ведь не двое было».

— Хорошо, ребята, молодцы! — заключил учитель. — Я бы ещё добавил, что машины были скорее всего средние — не «Волги» и не «Запорожцы», а «жигули» или «Москвичи». Что последняя очередь, та, что подлиннее, как сказал Алеша, была патронов на шесть-восемь и звук отличался — как будто стреляли не в том помещении, что раньше, или в другую сторону, или дверь открыли — другая громкость была…

— Или другое оружие? — предположил Гриша.

— Не знаю.

— Все равно спасибо! Я к вам не случайно зашел, надеялся, но все же не ожидал, что так много узнаю! Вот что, Владимир Сергеевич, я на всякий случай вам свои телефоны оставлю — вдруг ещё что-то припомните или кто-то из других классов расскажет, ладно?

И Гриша продиктовал оба телефона — служебный и домашний.

Глава 19

Бориску на царство?!

Новогодние праздники в этом году закончились в рекордно короткий срок. В прессе, во всяком случае. Только самые беззаботные газеты в феврале ещё продолжали публиковать гороскопы по разным стилям, сводки предчувствий погоды на лето и виды на неурожай. Газеты хоть немного серьезнее все как одна занимались выборами и только выборами. Что вполне логично. Ведь выборы губернатора области для самой области явление редкое и важное. А Новый год случается ежегодно, не считаясь с мнением демократического большинства и радикальной оппозиции.

Четвертого февраля в вечерних выпусках новостей все телевизионные каналы подробно освещали вручение удостоверений кандидатам на губернаторское кресло. С приличествующей случаю интонацией, в целом сдержанно, хоть и не без обычной для нынешней прессы развязности, вспоминалась предыстория этих выборов.

Всего несколько слов было сказано о самой причине, хотя её знал весь город. Ноябрьская автокатастрофа, в которой погиб мэр, была ещё свежа в памяти. И те ежевечерние бдения у телевизора, когда пресс-служба городской милиции вела чуть ли не прямые репортажи из следственных кабинетов. А ещё помнилось невероятное разочарование публики, когда выяснилось, что мэр Коваль не был преступно убит злоумышленниками. Просто столкнулся с грузовиком и сердце не выдержало. Зрителя так разбаловали разносортные детективы, что в самое очевидное развитие событий уже никто не верит.

Но город, тем более такой большой, как Чураев, конечно, не может без городского головы. Поэтому уже в середине ноября на эту должность назначили действующего губернатора.

Но ведь и область без начальства тоже обходиться не может! Однако тут решили соблюсти видимость демократии и не назначать сверху, из столицы, а определить путем демократических выборов самого достойного.

Хотя все прекрасно понимали, что это будет выбор, в основном, между кошельками разной толщины, причем обыватели отдадут предпочтение кошелькам потолще, несмотря на семь десятилетий коммунистического воспитания. Народ же, вздыхая при чтении списка кандидатов, скажет: «О, вот этого можно! Он уже богатый. Может, много воровать и не будет. Может, и для нас хоть что-то сделает».

Пресса до такого цинизма, конечно же, не опускалась. Издания посолиднее просто опубликовали сухие репортажи о вручении удостоверений. Привели список кандидатов и ужатые биографии: только то, что каждый кандидат сам захотел рассказать о себе.

Издания попроще позволили несколько вольных комментариев. Но, опять-таки, в основном это касалось прошлого, либо коммунистического, либо якобы диссидентского. Поначалу — ведь избирательная кампания только набирала обороты — обо всех старались говорить одинаково. Как по количеству, так и по сути.

Появилась в газетах даже статья директора одной из рекламных фирм. Он немного высокомерно заявлял, что его фирма на избирательную кампанию работать вообще не будет — по той причине, что сам он не видит оснований для объективного суждения, а отдавать громкий голос своей фирмы тому, кто больше заплатит, считает аморальным. Хотя тут же делал печальную оговорку: нельзя исключить, что те или иные структуры все же заставят его участвовать в предвыборной гонке на чьей-то стороне. Поэтому сейчас он и заявляет, что это будет шаг, который он сделает только под принуждением и только в крайнем случае. «Читатели не хуже меня знают, как легко заставить хозяина действующей фирмы делать вещи практически противозаконные, особенно в тех случаях, когда хозяин фирмы стремится расширять её, дорожит собственным спокойствием, благосостоянием и достойной зарплатой своих сотрудников». Эту публикацию на первых порах коллеги оставили без комментариев.