Союз обворованных - Андрей Хазарин

Я моментально переключился и начал канючить:

— Ну Анатоль Владиславович, ну пожалейте нас! Нам ведь тоже неохота уродоваться с этим заказом. От нас ведь что требуется: убедить девочку, что нечего ей травить себе душу из-за этого козла, сами сказали. И если мы сможем ей показать полную колоду «кузин», думаю, сама сообразит…

Ливанов снова попытался выбраться из машины — только дергал ручку не замка, а стеклоподъемника. Глянул на меня косо:

— Так что, прикажете мне сидеть с потайным фотоаппаратом и фотографировать?!

Я сделал серьезное лицо и покачал головой:

— Хорошо бы — но нельзя. Вы не профессионал, вас моментально засекут.

— Так чего же вы ещё хотите? И выпустите вы меня наконец, я уже опаздываю на репетицию!

— Я вот подумал: вы человек наблюдательный, с отличной зрительной памятью, наверное, это общая черта артистических натур…

Как известно, мягкая лесть делу не вредит.

— Так не помогли бы вы нам составить вот такие же фотороботы на этих кузин? Пару часов в удобное для вас время… Вообще — очень забавная процедура, никогда не участвовали?..

Дверь упорно не поддавалась, стрелки часов на щитке показывали без минуты два — и мягкий человек Толя Ливанов сдался:

— В среду днем я свободен, ребята будут квартет Гайдна репетировать… Давайте в полвторого, как я привык… Куда прикажете явиться?

— А мы вас подберем возле дома!

Андрюша по моему сигналу въехал во двор, тормознул у «Комфорта» и открыл дверцу. Ливанов вырвался на волю, а я спросил вслед:

— Анатолий Владиславович, а кто такой Хэрриот?

Он глянул на меня ошалело, но тут же расплылся в неудержимой улыбке:

— О, Хэрриот! Джеймс Хэрриот — английский ветеринар и прекрасный писатель. Почитайте его, и вы станете больше любить животных… И людей тоже.

Глава 21

С конкурентом надо работать вдумчиво

Пятого февраля, в четверг, Дубов собрал свой штаб в расширенном составе: четвертым пригласили бригадира Алексея.

— Алексей Глебович, настройтесь, что теперь вы будете постоянно участвовать в совещаниях нашего штаба, во всяком случае, если не окажетесь заняты по основной работе, — сказал Борис Олегович.

Он не счел нужным говорить, что это — повышение статуса в организации, особая честь, повышенное доверие, а следовательно, и повышенная ответственность: Алексей и без того понимает, как и все присутствующие. И отсутствующие тоже.

Бригадир встал, молча отвесил короткий, только головой, поклон и сел снова.

— Конечно, у вас, Алексей Глебович, сейчас одна забота — расследование террористического акта против приемного пункта, но, увы, время не ждет, предвыборная кампания разворачивается, и нам её надо встретить во всеоружии. Не исключаю, что упомянутое нападение — первый удар наших конкурентов в выборах. Если эта гипотеза истинна, то мы оказались в тактически невыгодном положении — мы вынуждены обороняться. А ведь сказано: лучшая защита — это нападение. Так давайте же прикинем именно наступательные мероприятия. Адам Сергеевич, я просил вас приготовить краткие резюме по всем кандидатурам…

Зиневский откашлялся, протер очки-половинки замшевой салфеткой и водрузил на нос:

— У меня здесь кандидаты в порядке, так сказать, нарастания весомости — естественно, по моим оценкам…

— Пусть так, — согласился Борис Олегович.

— Начнем с пана Броневского. Стефан Казимирович, по национальности поляк, год рождения — тридцать четвертый. Скорняк, кубышка у него полна ещё с советских времен, возглавляет католическую общину города…

— Это сколько возможных голосов?

— Тысяч двенадцать максимум.

— Предложения?

— Оставить без внимания. По принципу «не трогай гэ, не будет вэ». Только задень — и вскинутся все конфессии. Как же, нападки по религиозным мотивам.

Дубов пожевал губами, потянулся за трубкой.

— Пока, думаю, согласимся. Дальше.

— Маяковский, Валерий Игнатьевич, русский, пятьдесят четвертого года. Член олимпийской сборной СССР по волейболу в 1976 году, заслуженный мастер спорта. Женился второй раз в июне прошлого года, вернулся к тренерской работе после того, как погорела основанная им фирма — платный атлетический клуб «Арнольд».

— На чем погорела фирма?

— А на пожаре! — ухмыльнулся Адам. — Ухитрились по пьянке спалить сауну. Хоть господин Маяковский и пытался обвинить конкурентов в диверсии.

— Спалить сауну? По-моему, для этого нужна незаурядная изобретательность, — заметил Дубов и вернулся к раскуриванию трубки.

— Если можно… — вмешался Алексей. — Нажрались как свиньи и решили вставить проститутке в зад сигнальную ракету. Загорелся ковролин на полу, а от него — деревянная обшивка стен.

— А девица?

— Обошлась легкими ожогами, но бучу подняла серьезную. Откупились, теперь она ездит на «БМВ».

— Елки-палки, Люська-Ракета?! — воскликнул Александр Александрович. Вот откуда такая кликуха!..

Дубов бросил на Дюваля быстрый взгляд, но промолчал. Мало ли кто о ком слышал, это ещё не означает близкого знакомства. Однако же… Покосился на Алексея, тот едва заметно дернул плечом, чуть нахмурился. Вопрос понял, пока не знает, но проверит. А проверить надо. Директору-распорядителю такой фирмы следует быть крайне разборчивым в знакомствах и способах времяпрепровождения…

— Предложения?

— Предложений теперь два — после дополнительной информации Алексея Глебовича. Во-первых, распустить слух об истории с сауной — но ни в коем случае не вмешивать масс-медиа, — отвечал Адам. — Конечно, кандидату изрядно повредил бы шум в прессе и последующий неизбежный процесс по делу о диффамации со смакованием живописных подробностей, но до выборов с таким процессом не успеть. А слух разойдется за три дня. Во-вторых, сделать интервью на улице, пусть случайный прохожий, какой-нибудь простой и солидный трудяга, скажет прямо: «Если мужик не смог навести порядок у себя в семье и в фирме, так хрен он наведет порядок в области!» Думаю, больше этой фигурой заниматься не стоит — не фигура.

— Для начала принимаем, — подытожил Дубов.

— Следующей у меня стоит дама, — продолжал Зиневский. — Лемешко Оксана Сидоровна, 1951 года рождения, украинка, учительница из села Придворки Северочурского района. Женщина очень неглупая и без всяких саун в биографии.

— Замужем?

— Замужем, двое детей.

— Что преподает?

— Историю и географию. Завуч.

— Ну-ну… И насколько она серьезна?

— Боюсь, окажется фигурой куда опаснее, чем считает сейчас пресса. Первый её слоган был такой: «Двести лет страну мужики губили — не пора ли бабам порядок наводить?»

Другой бы в этом месте сделал паузу, чтобы дождаться естественного вопроса, но Адам Сергеевич остерегся выставлять хозяина в невыгодном свете, а потому изобразил смущение и разъяснил:

— Скажу честно, я не понял, почему именно двести лет, не поленился поднять справочную литературу. Оказывается, Екатерина Вторая преставилась в 1796 году, а после неё царствовали только августейшие особы мужескаго полу — Павел, Александр, Николай, ещё два Александра и Николай Второй…

— Недурно, — согласился Борис Олегович. — И какие предполагаете меры противодействия?

— А никаких. Наоборот, предлагаю похваливать. Женщина то, женщина се… Даешь равноправие, эмансипацию, в Штатах вон как, а в Англии Железная Леди… а в Индии Индира Ганди, а в Пакистане Беназир Бхутто… Даже в занюханной Турции эта, как её там… не без изюминки…

— Госпожа Тансу Челер, — проговорил Дубов. Время от времени утереть подчиненным нос эрудицией не вредно.

А Дюваль отвлекся. У него сделалось какое-то рассеянное лицо, он пробормотал: «Завуч…» и передернулся.

Борис Олегович с интересом взглянул на него, тонко улыбнулся и повторил:

— Завуч… А в наше время это называлось «завпед». Действительно, должность сама по себе одиозная. Если достаточно регулярно её подчеркивать, это вызовет у электората, — иронически выделил он новомодное словечко, негативное отношение уже на подсознательном уровне, и никакая контрпропаганда не поможет. Логика не срабатывает против подсознания. Так. Кто там у нас дальше?

— Прывид Роман Валериевич, 1962 года рождения, бывший первый секретарь Путейского райкома комсомола, совладелец «Чуркоопбанка» (предположительно, на одну пятую), член Либеральной социал-демократической партии, ловкий демагог. По слухам, родственник Солохи. Министра.

— «Призрак, племяш Солохи»! — выпалил Дюваль, быстренько переведя фамилию комсомольца-банкира на великодержавный шовинистический язык.

— Э-э, батенька, кто сейчас помнит Гоголя! — вздохнул Борис Олегович. — Хотя… Шутку подкиньте в газету «Телевечер», а по городским коммерческим каналам пусть прокрутят старый фильм «Черевички». Проверьте, может подвернется какая-нибудь сто сорок седьмая годовщина со дня рождения или смерти Николая Васильевича… Но это так, между делом. Нужно что-то серьезнее.