Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

Через две минуты телефон Росси снова зазвонил, и телефонистка сообщила ему, что на линии мистер Харрингтон и разговор оплачен из Пейтон-Плейс.

— Ну? — спросил Росси.

— Послушайте, мистер Росси, — сказал Лесли Харрингтон. — Давайте спокойно обсудим это дело.

— Деньги ваши, — сказал Росси. — Начинайте.

На следующий день весь город гудел от разговоров о том, что Лесли нанял грека и тот теперь будет директором школ.

— Грека? — скептически вопрошал Пейтон-Плейс. — Господи, разве не достаточно того, что на наших фабриках работают целые колонии поляков и канадцев? Неужели нельзя обойтись без грека?

— Дожили! — сказала Марион Пертридж. — Не знаю, о чем только думала Роберта Картер. Видимо, теперь у нас на очереди открытие круглосуточного фруктового магазина на улице Вязов!

— Мне повезло, что он будет единственным греком в городе, — сказал Кори Хайд, владелец самого крупного ресторана в Пейтон-Плейс. — Знаете, что происходит, когда грек встречает грека? Они видят друг друга и тут же открывают ресторан!

— На этот раз ты вляпался, Лесли, — сказал Джаред Кларк. — Нанять грека! И что на тебя нашло?

— Ничего на меня не нашло, — зло отвечал Харрингтон. — Это единственный человек с достойной квалификацией, которого мы смогли добыть. Он получил звание магистра в Колумбийском университете и все такое прочее. Он нам подходит.

Лесли Харрингтон ни тогда, ни после не признал, что был вынужден нанять Майкла Росси. И он никогда никому не говорил о том, что ему пришлось чуть ли не умолять Росси приехать в Пейтон-Плейс. Лесли и себе не мог объяснить, почему он так поступил.

— Сколько вы платите? — спросил Росси и, услышав ответ, сказал: — Вы шутите? Работайте сами.

Лесли поднял зарплату до 400 долларов в год и предложил оплатить дорогу в Пейтон-Плейс. Росс и потребовал трехкомнатную квартиру с отоплением и приличными соседями и, кроме того, железный контракт не на год, а на три.

— Я уверен, что школьный комитет полностью примет ваши условия, — сказал Лесли Харрингтон. К концу разговора он весь вспотел, а когда повесил трубку, почувствовал себя ослабшим и выжатым, как лимон.

«Я вам устрою, мистер Независимый Грек Росси», подумал Харрингтон. Но впервые в жизни он испугался, и сам не знал почему.

— Квалифицирован или нет, — сказал Джаред Кларк, — а на этот раз ты вляпался.

Мнение Джареда разделял весь Пейтон-Плейс, за исключением Мэтью Свейна и мисс Элси Тронтон.

— Для ребят хорошо иметь у руля такого молодого парня, — сказал Док. — Это их немного встряхнет.

«Магистр из Колумбийского университета», — подумала мисс Тронтон. Молодой человек, образован и не боится. Она вспомнила декана Смит-колледжа. Вы еще увидите, восторженная мисс Тронтон. Вы увидите!

Старики у Татла, у которых школа всегда вызывала наименьший интерес, теперь без конца обсуждали назначение нового директора.

— Ты говоришь, парень из Нью-Йорка?

— Да. Грек из Нью-Йорка.

— Да уж, черт меня подери!

— Не очень-то справедливо по отношению к учителям, которые проработали здесь так долго, отдать такое место пришлому греку.

— О, я не думаю, — сказал Клейтон Фрейзер. — Может, для нас будет лучше, если появится новая физиономия.

Эллисон Маккензи специально пришла в «Трифти Корнер», чтобы сообщить своей маме о прибытии нового директора.

— Росси? — переспросила Констанс. — Странное имя. Откуда он?

— Из Нью-Йорка, — ответила Эллисон.

У Констанс бешено заколотилось сердце.

— Из Нью-Йорка? — переспросила она.

— Так в школе говорят.

Констанс занялась развешиванием новой партии юбок, и Эллисон не заметила, как разволновалась ее мама. Эллисон сама была слишком взволнована, чтобы что-нибудь заметить: истинная причина, по которой она зашла в «Трифти Корнер», заключалась вовсе не в назначении нового директора.

— Я хочу новое платье, — быстро сказала она.

— О, — удивилась Констанс. — Ты уже придумала, какое именно?

— Вечернее платье, — сказала Эллисон. — Я приглашена на весенний танец в следующем месяце.

— Приглашена? — изумилась Констанс и выронила две юбки, которые держала в руках. — Кем?

— Родни Харрингтоном, — спокойно сказала Эллисон. — Он пригласил меня сегодня днем.

Но она не была спокойна. Эллисон помнила свой день рождения и то, как ее поцеловал Родни.

ГЛАВА XXII

Через несколько дней Майкл Росси сошел с поезда на платформу вокзала Пейтон-Плейс. Кроме него из поезда на этой станции никто не вышел. Майкл постоял на платформе, внимательно оглядывая все вокруг. У него была такая привычка — запечатлевать в памяти картину нового места, так чтобы никогда ее не забыть. Стоя на платформе с двумя тяжелыми чемоданами в руках, он подумал, что здесь особенно не на что смотреть, как, собственно, и нечего слушать. Был вечер, начало восьмого, но, судя по царящей вокруг активности, с таким же успехом это могла быть полночь или раннее утро. За спиной у Майкла, кроме двух извивающихся железнодорожных путей, ничего не было. Пересекая реку Коннектикут, жалобно загудел поезд. Было холодно.

«Чертовски холодно для апреля», — подумал Росси передернув плечами.

Он стоял прямо напротив вокзала. Старое, деревянное, обшарпанное здание с узкими готическими окнами напоминало заброшенную церковь. Белая с синим эмалированная табличка, прибитая к дверям здания, гласила: ПЕЙТОН ПЛЕЙС, население — 3675.

«Тридцать шесть семьдесят пять, — подумал Росси, открывая узкую дверь, — звучит как цена дешевого костюма».

Внутри здание освещалось несколькими тусклыми лампочками, свисающими с арматуры, которая когда-то явно использовалась для газовых рожков. На скамьях, сработанных из самого отвратительного дуба, никто не сидел. Коричневые, грубо оштукатуренные стены были отделаны рейками из того же желтого дерева, пол же был из черно-белого мрамора. Из железной будки у стены на Росси смотрел худой человек с тонким носом, в очках в стальной оправе и в узком галстуке.

— Есть здесь место, где я могу это оставить? — спросил новый директор, указывая на свой багаж.

— В соседнем помещении, — ответил человек из будки.

— Спасибо, — сказал Росси и прошел через узкий коридор в маленькую комнату.

Это была точная копия предыдущего помещения, тот же желтый дуб и черно-белый мрамор плюс еще две двери, на каждой — по табличке: «Мужской», «Женский». Вдоль стены — ряд серых, металлических шкафчиков, — для Росси они выглядели почти дружелюбно. Эти шкафчики были единственным в здании вокзала, что имело хоть слабое, но сходство с тем, что Майклу приходилось видеть в своей жизни.