Проклятый дракон - Ника Андарова

магическим резервом, но даже его сил было недостаточно для столь мощных чар. Его дочь отдала ему всю свою энергию, объединив потенциалы, чтобы ее хватило. Они оба отдали свои жизни ради создания Полога.

– То есть стену Полога сотворили не маги? – Аэрин удивленно уставилась на Келана.

Он пристально посмотрел на нее. Ощущение, что он думал не над ее вопросом, а вспоминал, кто перед ним.

– Нет, Аэрин, Полог сотворили не маги. У них не хватило бы сил на подобное. И Полог – это не стена. Это купол, защищающий Сагдар от повторного вторжения врагов.

Аэрин пыталась переварить новую информацию. Осмыслить ту ложь, которой окутали маги целый народ. Она верила тому, что говорил Келан. Она не видела причин, по которым он мог бы врать. В голову пришел еще один вопрос.

– А кто такие эти эрфиты?

Келан указал взглядом на стул, что стоял у стола. Аэрин послушно села. Что-то неуловимо изменилось в нем. От азартного задора ученого не осталось ни следа, он стал серьезнее и старше. Вздохнув, он посмотрел на Аэрин.

– Мне нравятся вопросы, которые ты задаешь. Но пока я не могу ответить на все. Возможно, со временем, Аэрин, когда ты станешь ближе к Аргхату, ты все узнаешь. А пока – помоги мне. Нам нужно понять, каким образом маги становятся сильнее. По законам использования резерва они должны были давно себя исчерпать. Почему они, даже превышая свои лимиты, не умирают? Мне нужно знать, откуда они черпают умения. Какие ритуалы проводят. Возможно, у них появился какой-то источник энергии или артефакт?

Аэрин задумалась.

– Жизнь в Башне размеренная и праздная. Верховный маг не стареет. Он – единственное божество и лидер Эрикона после вторжения.

Аэрин помедлила. Келан кивком дал знак продолжать.

– Меня обучал один из магов. И я не знаю, кто научил его. Даже имени его не знаю. И не представляю, откуда он мог брать эти знания.

– Хорошо. Опиши ритуалы.

– Маги любят ритуалы, связанные с подношениями. Обряды вознесения цветов. Золота. Омовения. Еще есть ритуал посвящения жриц.

Келан покачал головой.

– Нет, это все не то. Может, ты помнишь что-нибудь странное? Что-то необычное? Какой-то источник магии?

Аэрин расстроенно покачала головой. Видимо, Келан заметил ее смятение и проговорил:

– Постарайся вспомнить. Мне нужно знать источник. Откуда они берут силы. А теперь давай немного порисуем. Расскажи мне, как устроена Башня магов.

***

Аэрин в сопровождении Акриса шла обратно в отведенную ей комнату. Голова гудела. Келан был очень дотошен. Они буквально вырисовывали Башню, все, что она о ней помнила. И только когда урчание в ее животе начало заглушать мысли, а сами мысли перестали быть связными и ясными, Келан с сожалением отпустил ее. Кажется, ему самому еда была не нужна – он питался знаниями.

Все в его кабинете было завалено записями и бумагами. Вот бы найти среди них карту местности и глянуть на нее одним глазком. Есть ли другие дороги, чтобы выбраться к Пологу? Да и где границы Полога. Или, может, где-то написано, как можно его пересечь. Ознакомиться с историей Сагдара. Или прочесть, как пользоваться боевой магией.

Аэрин не обманывалась отношением Келана к ней. Она понимала, что пока она им помогает – все хорошо. Что будет, когда они узнают все, что им нужно? Вряд ли они будут с ней так церемониться. Аэрин была и оставалась эриконкой, «отродьем магов». Поэтому, пока с ней обращаются сносно, нужно выяснить как можно больше, чтобы понимать, как ей быть дальше.

Вдруг в коридоре возникла массивная темная фигура. К ним стремительно направлялся Шехар. Он опять был в своих черных кожаных штанах и жилете. Увидев Акриса, правитель остановился. Затем перевел взгляд на Аэрин. А точнее, на ее платье. То же недоумение, что она увидела на лице Келана, отразилось и на его лице. Затем оно сменилось чем-то угрожающим и опасным. Темные глаза Шехара сверлили ее, прожигая насквозь. Жизнерадостное настроение вмиг улетучилось под тяжестью его взгляда.

Он тихо спросил, но в голосе явно чувствовались тщательно контролируемые эмоции:

– Кто дал тебе эту одежду?

Странный вопрос. Кто еще мог дать ей одежды? Он что же, думает, что она ее выкрала? Или у нее там целый сундук, в котором она может выбрать наряд по вкусу? Надела то, что дали. Но вслух просто ответила:

– Найроби.

– Переоденься. Я скажу Найроби, чтобы принесла тебе другое платье. А ты, – обратился он к Акрису, – после полудня приведи ее в оружейную.

После чего Шехар удалился так же стремительно, как и возник.

***

Перед глазами стояло искаженное недовольством лицо Акриса. Но ничего, потерпит. Быть нянькой и защитником эриконки – достойное наказание за его проступок. Шехар вошел в комнату Найроби. Как он и предполагал, старуха была там. Самое жаркое время дня она обычно проводила здесь.

Найроби была стара как легенды и сказки, что она рассказывала им на ночь. Он до сих пор помнил ее голос, что в пламени свечей провожал его в мир снов. Он помнил ее сильной, несгибаемой, сейчас же прожитые годы сгорбили ее, слегка притянув невидимыми нитями к земле. Но, несмотря на это, она еще сохранила живость движений. На ее морщинистом лице ярким огнем полыхали глаза. Умные, с опасными всполохами своего мнения и характера.

Когда-то она спустилась в Сагдар из горного племени каили, с которым, в отличие от кресов, они когда-то были дружны. И осталась. Его дед с уважением принял решение Найроби обосноваться в Сагдаре. Каили отличались мудростью и особым пониманием жизни. И дед, зная это, позволил Найроби жить во дворце, чтобы она была ближе к правящей семье.

Это было до того, как каили запретили под страхом смерти ступать на их земли во времена правления его отца. И никто не знал, почему. Даже Найроби.

Найроби воспитывала Шехара. А когда отец принял в семью Ордеса, то она взялась и за него. А после нападения все хозяйственные обязанности на мужской половине крепости легли на ее плечи.

– Зачем ты дала ей это платье? – задал вопрос Шехар без всяких приветствий.

Старуха даже не обернулась. Может, не услышала его?

– Найроби, – позвал он ее по имени.

– Какое платье? – отозвалась она. – Я стара, мой мальчик. Глаза мои не видят, как прежде, – сказала Найроби, и, кажется, он услышал насмешку в ее голосе.

– Ни одна женщина Сагдара не наденет белые одежды с голубой гладью. Я запретил их носить двадцать лет назад. Зачем ты дала ей платье, которое наши женщины носили в честь празднеств?

– Чтобы напомнить