Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Да, мистер Крейг, — ответил Петер.

— Мистер Кесслер, вы должны назначить точный день начала съемок, или я буду вынужден отказаться от вашего предложения, — высокопарно заявил Уоррен Крейг.

Петер устало положил руки на стол.

— Я бы с удовольствием его вам назвал, мистер Крейг, но не могу. Я сам не знаю, когда начнутся съемки.

— Тогда я должен отказаться от предложения сниматься в «Бандите».

— Не торопись, Уоррен, — вмешался Шарп. — Это ведь не их вина. Может, если…

Актер быстро повернулся к своему агенту и резко ответил:

— Может, лучше помолчишь, Сэм? Я и так свалял дурака, когда позволил тебе уговорить себя. В контракте говорится, что картина должна быть закончена к середине июля, а сейчас почти сентябрь. Вот-вот откроется новый сезон на Бродвее. Если бы ты был хорошим агентом, ты бы позаботился обо мне и нашел какую-нибудь новую пьесу. А теперь мне приходится сидеть и ждать у моря погоды.

Шарп съежился.

— Но Уоррен… — начал он, но взгляд Крейга заставил его замолчать.

— Минуту, минуту. — Джонни воинственно подскочил к актеру. — Тебе ведь заплатили за это время?

— Заплатили, — согласился Уоррен Крейг.

— Две тысячи зелененьких в месяц — за июнь, июль и август, верно?

— Да, но…

— Какое еще «но», черт побери! — закричал Эдж. — Мы согласились платить тебе по две тысячи в месяц за съемки. Когда выяснилось, что съемки не начнутся вовремя, ты великодушно согласился получать те же две тысячи в месяц, ничего при этом не делая! А сейчас, когда открывается новый сезон, ты хочешь смыться!

— Я не смываюсь, — смущенно возразил Крейг. — Но мне надо думать и о своей карьере. На Бродвее актера быстро забывают, если он долго не появляется на сцене.

— Ты подписал с нами контракт на картину и, клянусь Богом, ты выполнишь его условия! — гневно завопил Джонни, сжав кулаки.

— Джонни! — сурово проговорил Петер Кесслер.

Эдж удивленно посмотрел на него.

— Какой в этом смысл, Джонни? — негромко поинтересовался Петер. — Пусть идет, если хочет. Все равно, у нас ничего не выйдет.

— Но мы уже заплатили ему шесть тысяч долларов, — возразил Эдж.

— Мы могли бы заплатить и сто тысяч, если бы их имели, но это бы не помогло. — Кесслер повернулся к актеру. — Хорошо, мистер Крейг, я согласен отпустить вас.

Уоррен Крейг начал было что-то говорить, но передумал и направился к двери.

— Пошли, Сэм, — бросил он через плечо Шарпу.

— Извини, Джонни, — тихо проговорил Сэм Шарп, ненадолго задержавшись. — Я тут ни при чем. Я пытался отговорить его.

Джонни Эдж кивнул.

— Я верну премиальные и комиссионные, — пообещал театральный агент.

Джонни посмотрел на Шарпа, излучающего сочувствие.

— Можешь оставить их, — быстро ответил Эдж. — Ты их заслужил. В том, что произошло, нет твоей вины.

— Наше соглашение было действительно, если Уоррен Крейг снимется в «Бандите». Он не снялся. Мне не за что получать деньги.

Джонни Эдж уважительно посмотрел на Шарпа. Этот коротышка оказался гордецом.

— Ладно, Сэм, — сдался юноша.

Они пожали друг другу руки, и Сэмюэль Шарп поспешил за своим клиентом.

— Неплохой парень, — заметил Джонни, когда дверь закрылась.

Петер вернулся на свое место и несколько минут смотрел на стол. Он поиграл карандашом, затем взял из пепельницы окурок сигары, сунул в рот и начал задумчиво жевать. Повернувшись к Тернеру и Эджу, он медленно проговорил:

— Ладно. Ничего не попишешь, это конец.

— Черта с два! — запальчиво ответил Джонни. — Есть и получше актеры.

— Думаешь, они рискнут после того, что произошло с ним? Даже если бы у нас имелись деньги, которых у нас нет, — Петер рассуждал с железной логикой.

Эдж молчал. Джо Тернер вытащил из колоды карт бубновую даму и положил на трефового валета.

— Нужно смотреть правде в лицо — нам конец, — тяжело вздохнул Кесслер. Он поднял руку, останавливая начавшего протестовать Джонни. — Не спорь со мной, ты сам все прекрасно знаешь. Мы перепробовали все средства, но ничего не получилось. Можно закрывать лавочку.

Джо яростно смахнул карты на пол. Он ругался про себя, шевеля губами.

Джонни Эдж теперь молчал. Он не мог говорить, даже если бы захотел — к горлу подступил ком.

— Даже не знаю, ребята, как вернуть вам ваши деньги. — Петер Кесслер устало встал.

— Ты мне ничего не должен, — успокоил его Джонни.

— Мне тоже, — проворчал Тернер.

Петер несколько секунд смотрел на компаньонов повлажневшими глазами. Он подошел к Джо и молча пожал руку. Затем повернулся к Джонни.

Парень протянул слегка дрожащую руку, и Кесслер крепко пожал ее. Они с секунду смотрели друг другу в глаза, затем Петер, прослезившись, обнял Джонни.

— Вы, американцы, столько можете выразить рукопожатием!

Джонни не мог ничего сказать.

— Джонни, Джонни, мой мальчик, не вини себя. Ты ни в чем не виноват. Ты старался больше всех нас.

— Извини, Петер. Извини меня.

Петер отодвинулся на расстояние вытянутой руки и посмотрел на Эджа.

— Не сдавайся, Джонни. Это твое призвание, ты создан для кино. Оно не для стариков вроде меня, а ты с помощью кино сделаешь много.

— Мы сделаем много, Петер.

— Нет, мне крышка, — покачал головой Кесслер, его руки безвольно опустились. — Пожалуй, я пойду домой. — Он медленно подошел к двери и оглянулся. Бросив взгляд на контору, безуспешно попытался улыбнуться и беспомощно махнул рукой.

Несколько секунд в комнате царила тишина. Первым заговорил Джо Тернер. Он произнес прерывающимся голосом:

— Наверное, пойду напьюсь.

— Это первая хорошая мысль за все лето. — Джонни Эдж странно посмотрел на Тернера.

9

Бармен угрожающе посмотрел на Эджа и Тернера. В руках он держал два стакана.

— Семьдесят центов, джентльмены. — Приятный голос контрастировал с грозным видом, решительность, с которой он держал стаканы, говорила, что бармен не шутит.

Джонни посмотрел на Джо. У него все плыло перед глазами, и он никак не мог понять, кто из них качается.

— Он требует наличных, — сообщил Джонни.

— Я слышал, — торжественно кивнул Джо. — Заплати ему.

— Конечно. — Джонни вытащил из кармана несколько монет, с трудом положил на стойку и принялся считать.

— Шестьдесят пять, семьдесят, — счастливо бормотал он. — Давай нам наше виски.

Бармен взглянул на мелочь и протянул стаканы. Он взял монеты и направился к кассе. Не успел еще затихнуть звон кассового автомата, как Джо Тернер уже стучал по стойке пустым стаканом.

— Ищ-що два, — пробормотал он.

— Деньги вперед, — потребовал бармен.

Джо с негодованием потряс головой.

— Послушай, добрый ч-человек, — торжественно заявил он. — Я вел себя вежливо, когда ты нагло разговаривал с моим другом. Но со мной, паш-штоянным клиентом, прошу разговаривать почтительно. Он просто не не умеет пить, как я.