Русская война 1854. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как же хорошо!
— Меня твой местный друг… — начал Степан.
— Браун Томпсон, — поправил его Достоевский.
— Точно, Томпсон. Попросил погонять его охрану, и, конечно, пришлось выбить из них лень и погонопоклонничество. А то пост поставили, но они, представляешь, порой даже не выходили проверять гостей и грузы! Или один раз заявился сюда какой-то чинуша морской без бумаги — тоже хотели пустить, даже поклонились. Тьфу!
— Но теперь-то?
— Теперь меня боятся больше, — Степан даже приосанился. — Может, еще получатся из них настоящие казаки. Возьму тогда с собой, на войну.
Я бросил взгляд на проходную, где стояли двое отставных солдат, вытянувшись строго по уставу, и всем своим видом показывали, что казаками они быть готовы и даже на войну сходить, только бы мой друг, наконец, оставил их в покое.
— А я новые схемы воздушного боя нарисовал, — Митька принялся показывать свои бумаги. — Как можно использовать наши преимущества в дальности ракет, скорости подъема, пикирования или поворота. Тут для звеньев, а тут для целых эскадрилий.
— А если враг будет сильнее и быстрее? — спросил я.
— Тоже рисовал, — Митька нахмурился. — Тут сложнее, нужно хоть в чем-то его превосходить, чтобы через это идти к победе. А еще нужно добыть чертежи «Огней» и «Ураганов», чтобы точно знать, что их пилоты могут видеть из кабины. Это тоже важно!
— Очень, — согласился я. — Хорошая работа, и в ближайшее время все обсудим. А вы, Михаил Михайлович?
— А меня по станкам гоняют, — Достоевский больше всех гордился оказанным ему тут вниманием. — Все совета просят, поставили временно на должность старшего инженера, и господин Томпсон в любой момент, говорит, готов взять на постоянную. Выделить дом прямо в столице и пакет акций завода, чтобы на всю жизнь хватило. И мне, и брату, и всей семье.
Я нехорошо прищурился — не слишком ли много Томпсон на себя берет, переманивая моих людей? Достоевский от этого сначала смутился, а потом только плечи расправил и грудь выпятил. Уважение и преклонение, которое он получил здесь, на Волковском, стали для него серьезным испытанием. И даже если прогнуть американца, а захочет ли инженер теперь возвращаться на пыльные юга и в заводы-сараи? А загонять силой — не вариант. Кто же после такого будет нормально работать?
— Что ж, кажется, и мне нужно поговорить с местным хозяином. А вы пока присмотрите за новеньким, — я посмотрел на Степана. — Возможно, он вернется с нами, и тогда вы часто будете работать вместе. Так что знакомьтесь…
Казак заинтересованно кивнул, потом провел меня через проходную и вернулся к Ростовцеву. Ну, а я направился в местное главное управление. Посмотрим, что там творится.
* * *
Браун Томпсон, бывший инженер железных дорог в Америке и Лейхтенбергского завода в Санкт-Петербурге, уже давно ждал важного гостя. Люди Щербачева заметили того с самолета, а люди Томпсона заметили их приготовления и передали все своему боссу. Зря тот казак говорил, что у них слабая защита. Да, против внешнего врага они не выстоят, но вот изнутри Браун хотел контролировать даже мысли тех, кто приносит ему деньги.
— Сколько и чего выпустим в этом месяце? — Щербачев ворвался в кабинет словно ураган. И как после такого верить, что его задержали за измену и теперь про влияние полковника в столице можно забыть.
— «Волки» для армии теперь делает морское министерство, — осторожно начал Томпсон. — Мы же уменьшили наши, поменяли оружие на удобные сиденья с обстановкой и теперь продаем их дворянам, живущим у рек. Рынок не такой большой, но линия работает…
— Сколько сделали? — Щербачев не хотел слушать истории, он хотел цифр. Словно и не русский вовсе.
— Семь штук, до конца месяца будет еще три. Заказы на лето уже тоже есть…
— Мало, — Щербачев отмахнулся. — Соберите вариант большого «Волка», метров сорок-пятьдесят длиной. Акцент, как вы сейчас делаете, на внешний вид, но все места — сидячие, по бокам — широкие обзорные окна. Добавьте кухню, чтобы пассажиры, что купят на него билеты, могли перекусить.
— Вы хотите возить на нем людей для развлечения?
— Да, сделаем маршрут по Неве, паре каналов, может, захватим Финский залив. Уверен, желающие будут: и местные, и гости. Из глубинки и иностранцы. А то тут из развлечений — только пить, танцевать и болтать. Пусть каждый знает, что в Санкт-Петербурге можно гораздо больше.
— В принципе, — Томпсон задумался, — можно к концу лета такой построить.
— К концу недели, — резко сказал Щербачев. — Пустите все материалы, что вы скопили для будущих простых «Волков», сюда. И планируйте, что, если дело пойдет, будем расширяться.
— Слишком быстро…
— В прошлый раз на пустом месте мы собрали двадцать «Волков» за то же время. Неужели вы сейчас при всех своих мощностях не справитесь с одним? — Щербачев давил взглядом, пока Томпсон не кивнул. — И… такой машине будет нужно новое название: не «Волк», а уже что-то мирное, но быстрые и мощное. Что вы думаете о «Лосе»?
— Ничего не имею против, — название сейчас было последним, что волновало Томпсона.
— Тогда к моторам, — Щербачев потер руки. — На юге обещают уже скоро выйти на две тысячи в месяц. А вы?
— Триста, — Томпсон почувствовал, что краснеет. — Но это уже много. Мы не можем продавать их дешево, потому что вы связали меня обязательствами по выплатам рабочим. А дорого… желающих совсем не так много: сотню в месяц распродают торговые агенты, еще пятьдесят в среднем уходит на те или иные крупные заказы, но это все. Остальные паровики ложатся мертвым грузом на склад, и совершенно непонятно, что с ними делать.
— Крестьяне не хотят покупать их для обработки земли? — Щербачев задумался.
— Может, и хотят, — развел руками Томпсон. — Но это на юге у вас вольница, да и государственных крестьян больше, а тут все следят
