Путешественники в третье тысячелетие - Александр Волков

А тут еще зажглись тысячи огней, снопы света от прожекторов осветили и мост через проран, и готовую к отправлению цепь самосвалов, и толпы людей, копошившихся в районе прорана.

Сигнал к началу битвы был подан в семь часов вечера, когда совершенно стемнело.

Машины двинулись под музыку духового оркестра. Одна за другой выезжали они на мост, останавливались у люков и скидывали свой груз в воду.

Дон сопротивлялся яростно. Проран был узок, каждая сбрасываемая груда камня стесняла реку, и река бешено билась, ревела, стараясь унести прочь ненавистную преграду.

Работа шла с поразительной четкостью: ни минуты, ни секунды простоя! Камень с грохотом валился в воду, поднимая высокий фонтан брызг, а место отходящей машины уже занимала следующая. Порожние машины, покидая мост, возвращались на этот берег по старой переправе, расположенной на 400 метров ниже прорана, и тотчас опять становились на погрузку.

Примостившись невдалеке от одной из каменных куч, я с жадностью наблюдал незабываемую картину покорения реки, как вдруг меня окликнул знакомый голос:

— Арсюшка! Здоро́во!

За стеклом кабины самосвала я узнал веселое лицо моего приятеля Леньки Вертипороха. Он ждал очереди на погрузку.

— Арсюшка, хочешь в кабину?

Я, понятно, не заставил себя просить и через мгновение сидел рядом с Ленькой…

Скоро за нашими спинами простучал каменный град; казалось, камни сыплются прямо на нас, и я невольно закрыл голову руками, а Ленька смеялся. Несколько минут — и мы сбросили свой груз в воду. Я заметил, что Дон сопротивляется уже слабее, — видимо, борьба становилась для старика непосильной.

Вертипорох весело орал:

— Го-го-го! Поддается батюшка Тихий Дон!

Крики неслись и из других кабин. Веселый гвалт стоял над рекой. Кричали и зрители, всю эту холодную ветреную ночь простоявшие на берегах. Кто же уйдет от зрелища, которое, быть может, и увидишь один раз в жизни!

К 4 часам утра 22 сентября перекрытие старого русла Дона окончилось. Вместо 35–40 плановых часов оно продолжалось всего 8 часов 50 минут. Вот как работают советские люди!

Когда разгрузили последний самосвал, каменный банкет поднимался над рекой на два метра, и по нему уже ходили люди с одного берега на другой. Поблагодарив Леньку, я вылез из машины и тоже прогулялся по банкету.

Дон был перекрыт, но не совсем наглухо: камни ложились не вплотную — между ними просачивалась вода. Тогда вдело вступили земснаряды: для них замыть эти дыры песком — несложное дело. Из пульповодов хлестали мощные струи песчаной смеси, заполняя отверстия в каменном банкете. И вот там, где было старое русло Дона, пролегла широкая насыпь, прочно соединившая левобережную и правобережную части тринадцатикилометровой плотины, а Дон пошел туда, куда приказали люди.

На этом я кончаю свое длинное послание, которое писал с перерывами. Времени свободного мало. Я «осваиваю» профессию помощника механика, а для этого много приходится заниматься. Много и общественной работы. Еще занимаюсь физикой и математикой с Кузьмой Бугровым, который решил за эту зиму пройти шестой и седьмой классы. По другим предметам ему помогает Костя Драх. Кузьма — парень настойчивый, и я уверен, что он своего добьется.

Целую вас. Мама, обо мне не беспокойся! Работы много, но настроение прекрасное и здоровье превосходное.

Глава пятая. Кружок взаимной помощи

Учебные недели шли с их трудами, заботами, радостями и огорчениями. За несколько дней в журнале шестого класса появилось шесть двоек. Три двойки получил беспечный Коля Нечипоренко. Он не оставил своей прошлогодней привычки надеяться на подсказки, а пионеры повели борьбу с подсказками. Кукушкина получила двойку по геометрии. Пострадало и звено Ращупкина: из шести двоек две пришлись на долю Таратуты по алгебре.

Был экстренно собран совет отряда и вызваны отстающие. Коля Нечипоренко не явился, и его заочно прикрепили к Илье Терских. Подтягивать Кукушкину поручили Алику Марголину, который стал самым сильным математиком в классе. А Вася Таратута на совет пришел, но, встав перед столом во весь свой большой рост, упрямо заявил, что ни с кем заниматься не будет.

— Еще чего выдумали! — сердито говорил он. — Это чтобы на смех подымали? Скажут, такого здорового дядю на буксире тащат… Да и все равно никто мне не докажет, что минус на минус дает плюс! Не верю я этому!..

— Как не веришь, чудак? — уговаривал его Гриша Челноков. — Ведь это же наука!

— Какая там наука! — не сдавался Вася. — Не наука, а просто мука…

Так он и ушел, не согласившись принять помощь от товарищей.

— Ну, как же нам быть с Таратутой, Гриша? — спросила расстроенная Аня. — А что, если мы организуем кружок взаимопомощи, но чтобы о нем никто не знал?

— А зачем это делать тайно?

— Да ведь только так и можно завлечь в него Ваську Тара туту!

— Верно! — обрадовался Гриша. — Васька больше всего боится насмешек, а если дело держать в тайне, он на это пойдет…

— Вот-вот! — продолжала Аня. — И надо, чтобы кружок начал действовать как можно скорее, а то Васька увязнет в двойках и не выкарабкается из них.

— А кого примем в кружок?

— По-моему, на первое время в нем должно быть немного членов. Ну, кроме Васьки, ты, я, Сенька Ращупкин, конечно…

— Антошка Щукарь, — подхватил Гриша.

— Антошку надо включить обязательно, — согласилась Аня. — У него неважно дело с русским письменным.

— Значит, наша дружная пятерка? — подвел итог Гриша.

— Получается так. Но это неплохо, мы ведь можем надеяться друг на друга… Собираться будем у тебя, Гриша.

Решено было в первый раз собраться в понедельник.

В воскресенье, во время работы на стадионе; Гриша Челноков тайком от всех сунул Васе, Сене и Антоше записки, предупредив таинственным шепотом:

— Раскрывать и читать только наедине.

Ему было ужасно смешно наблюдать, как то один из них, то другой нырял за кирпичный столбик и выходил оттуда огорошенный.

А записки были такого содержания:

«Завтра в 6 часов вечера незаметно проберись в дом Челноковых. Будет обсуждаться очень важное дело. О приглашении никому ни слова!!!

Молчание и тайна».

На следующий день, едва наступил назначенный час, три тени одна за другой проскользнули по двору и тихо открыли дверь…

— Входи, входи! — смеясь, приглашала Аня, которая пришла к Челноковым раньше.

Мальчики с удивлением смотрели то на Гришу и Аню, то друг на друга. Видно было, что каждый думал, что окажется здесь один.

Впрочем, скоро все объяснилось. Аня Зенкова рассказала о задачах кружка.

Замысел ребятам понравился. Только Вася Таратута спросил:

— А если кто-нибудь увидит, что мы к тебе приходим?

— Ну и что особенного? — возразил Гриша. — Все знают, что мы дружим и друг без друга — ни на шаг.

Вася успокоился и с охотой согласился заниматься. Члены нового кружка тут же провели первое занятие по алгебре, учили правила, решали примеры, проработали с Таратутой умножение отрицательного числа на положительное. Это он понял.

Глава шестая. Суеверия и их защитники (из дневника Гриши Челнокова)

13 октября. Вчера на сборе отряда я сделал доклад о суевериях. Начал я с числовых суеверий, рассказал, что вера в «чертову дюжину» — число 13 — зародилась несколько тысяч лет назад и держится очень крепко до сих пор. Правда, у нас в Советской стране верят в это только самые темные и отсталые элементы (при этих словах Манька Кукушкина покраснела). За границей суеверных людей, боящихся числа 13, сколько угодно. В гостиницах, на пароходах и в поездах после двенадцатого номера сразу идет четырнадцатый, потому что редкий «смельчак» согласится занять 13-й номер. (Услышав такие подробности, Манька Кукушкина повеселела: видно, обрадовалась, что у нее нашлись единомышленники по суеверию.)

Наоборот, число 7 издавна считалось счастливым. В библии рассказывается, будто бог сотворил мир в семь дней. Считалось, что вокруг Земли находится семь хрустальных небес и к каждому небу прикреплена планета. Таинственное значение числа 7 доказывали еще и тем, что в голове человека семь отверстий: два глаза, два уха, две ноздри и рот. (Тут все захохотали.) Я приводил еще много примеров про числа и, по-моему, доказал, что вера в таинственные свойства чисел лишена всяких оснований (в дневнике написать все полностью невозможно).

А потом я перешел к другой части моего доклада.

Откуда взялся страх перед черными кошками, пустыми ведрами и тому подобными нелепицами?

Такие отсталые взгляды идут от древней религии. Мы еще в пятом классе учили, что в древнем Египте были священными животными бык Апис, крокодилы, кошки… Возможно, что священными кошками были только белые, а черные считались нечистыми, приносящими беду, и потому их сторонились, избегали встречи с ними.