Путешественники в третье тысячелетие - Александр Волков

Александр Мелентьевич Волков

Путешественники в третье тысячелетие

Часть первая. Пятиклассники

Глава первая. Герой повести начинает дневник

Я, ученик пятого класса Больше-Соленовской школы Григорий Челноков, 1939 года рождения, сын казака Ильи Петровича Челнокова, погибшего в Великую Отечественную войну, начал этот дневник в пятницу, 12 января 1951 года, в 6 часов 11 минут вечера.

Я решил сразу подписать свой дневник, чтобы не получилось как с автором древней повести «Слово о полку Игореве». Так ведь до сих пор и неизвестно, кто написал о походе князя Игоря на половцев. Об этом мне рассказал старший брат Арся.

Сегодня на уроке учитель Иван Фомич сказал, что в жизни нашей страны случилось важное событие: правительство постановило ускорить строительство Волго-Донского судоходного канала.

Иван Фомич сказал, что канал хотели пустить в 1953 году, а теперь решено кончить работы на год раньше, чтобы весной 1952 года по каналу пошли пароходы. Мы все закричали от радости, а я кричал громче всех.

Иван Фомич велел нам успокоиться и вести себя прилично, потому что мы — путешественники в третье тысячелетие. Мы ничего не поняли, а Иван Фомич сказал:

— Через пятьдесят лет наступит 2001 год и начнется третье тысячелетие нашей эры. Вам теперь по двенадцать-тринадцать лет, вы доживете до той поры и будете делиться своими воспоминаниями о нашем времени с внуками.

Тут мы все захохотали: какие у пионеров и пионерок внуки? А потом я сообразил, что через пятьдесят лет я буду старенький, как наш сосед, дедушка Филимон, — значит, у меня будут внуки, и мне стало грустно. Я посмотрел на ребят и девчонок, они тоже запечалились.

А Иван Фомич рассмеялся и сказал:

— Что же вы носы повесили? Это когда еще будет — полвека пройдет до тех пор!

Мы опять развеселились. Потом Иван Фомич стал заниматься с нами по истории.

А я решил записывать все, что увижу, услышу и узнаю интересного, — пусть читают внуки! Ошибки исправлять попрошу Арсю — он десятиклассник.

13 января. Я показал Арсе то, что написал вчера. Ему, в общем, понравилось, только он сказал, что не надо обозначать час и минуту, когда садишься писать дневник. Так обозначают мореходы и путешественники, когда увидят что-нибудь замечательное, — например, неизвестный остров или извержение вулкана.

Арся сказал, что у меня слишком часто встречается слово «сказал» и что надо разнообразить язык. Я спросил, как это делать. И Арся сказал… Вот — опять «сказал», так само и лезет! Ну, в общем, Арся говорил, что надо вставлять разные синонимы, то есть сходные по значению слова, — например, «выразился», «молвил», «высказался», ну и другие, — мне самому надо подыскивать.

И лучше их ставить с разными добавлениями — например, «проговорил в раздумье», «гневно прогремел», «внезапно разразился речью», «тяжко вздохнул», — это «создает настроение», как сказал Арся.

И еще Арся посоветовал мне прочитать «Повести Белкина» и стараться писать, как их автор. Тогда я спросил, пишет ли сам Арся, как Белкин. Брат обозвал меня дураком и ушел. Почему?

20 января. Я взял в школьной библиотеке и прочитал «Повести Белкина» и понял, почему Арся обозвал меня дураком. Оказывается, их написал Пушкин.

Повести мне очень понравились, особенно рассказ про гробовщика, к которому пришли в гости мертвецы. Ух, я бы умер от страха! А про станционного смотрителя мне не понравилось: я люблю книжки со счастливым концом.

Только мне, как Пушкину, не написать, да и Арся не напишет. Ладно, буду писать как умею.

19 февраля. Целый месяц я ничего не записывал в дневник, все ждал какого-нибудь большого события, но за целый месяц не случилось ничего особенного. Через нашу станицу проходят колонны автомашин, везут материалы для строительства, за Доном лесорубы сводят лес, какие-то люди ходят по берегам, составляют планы местности. А где же большие события?

Я пожаловался Арсе, а он опять рассердился и сказал, что я совершенно ничего не понимаю, хоть и взялся писать дневник. Ведь великие события начинаются с маленьких, повседневных дел. Не за один месяц построится канал. А я должен наблюдать и записывать все, что относится к строительству.

Я думал и думал и под конец додумался, как из маленьких событий могут получиться большие. Вот я, например, сломаю перо на уроке — это ерундовое событие, за него только замечание от Ивана Фомича получишь. А если царю или президенту нужно подписывать мир или войну, а у него перо сломалось и его помощники не могут найти другого — это важное, большое событие, из-за этого царь не сможет подписать мира.

21 февраля. Сегодня на уроке истории Иван Фомич рассказывал нам про канал.

Оказывается, соединить Волгу с Доном люди задумали очень давно. Тогда можно было бы быстро проплыть из Каспийского моря в Черное или обратно.

Но соединить Волгу с Доном очень трудно: между ними лежат горы Ергени. Чтобы прорыть канал в этом водоразделе, надо копать вглубь чуть не на 90 метров и вырыть уймищу земли.

Царь Петр Первый придумал, как это сделать проще. Он приказал соединить коротеньким каналом, всего километра в три, речки Камышинку и Иловлю. Камышинка впадает в Волгу, а Иловля — в Дон.

Длинный и глубокий канал выкопать тогда было невозможно, потому что 250 лет назад еще не было ни экскаваторов, ни бульдозеров, ни самосвалов. Землю долбили ломами и копали лопатами, а отвозили на ручных тачках и даже таскали в мешках.

Самому царю Петру, наверное, некогда было за работой доглядывать, и он послал туда боярина Голицына.

У боярина Голицына было целых 35 тысяч землекопов, а все равно работа шла медленно. Строительство канала началось в 1696 году, и руководили им английские инженеры — своих у нас тогда не было. Но англичанам не хотелось, чтобы в России шло техническое развитие; им было интереснее эксплуатировать ее как колонию.

Три английских инженера сменились за несколько лет. Они были люди жестокие и безжалостные, избивали рабочих до полусмерти за малейшую провинность. Рабочие жили в плохих землянках, умирали сотнями и тысячами; кроме голода и холода, их косила лихорадка, тиф и другие болезни.

Иван Фомич рассказал нам, что боярину Голицыну совсем не хотелось строить канал, потому что он был ленивый и безответственный, да еще и религиозный. Он говорил так: «Дерзко было бы человеку соединять то, что всемогущий разъединил». «Всемогущий» — так раньше называли бога. Они думали, чудаки, что бог может все сделать, а его вовсе и нет!

Ну, в общем, этот Голицын не осмелился идти против бога, и у него англичане всю работу завалили, а когда царь Петр умер, то и вовсе о канале забыли.

А после Петра почему-то пошли все царицы, я толком и не помню, какая после какой была: две Екатерины, Анна, Елизавета, разберись тут! В общем, они наряжались, ходили по гостям, а делами не занимались, на министров надеялись.

Потом царицы перевелись, и пошли цари: Павел, три Александра, два Николая… Я никак не могу понять, почему они не могли разными именами называться: только школьников путают!

Но и при царях дело с каналом заглохло до самой Октябрьской революции.

Советская власть давно бы построила канал, но сначала мешали гражданская война да разруха. А когда хозяйство наладилось, сюда уже приезжали инженеры на изыскания. Но вскоре началась Великая Отечественная война. Пришлось воевать, тогда и батя мой погиб. Я его не помню, а знаю по фотографии: он там молодой, веселый, с большими черными усами, и сразу видать, что очень смелый.

Зато теперь канал мы построим и никто нам не помешает!

Когда мы шли из школы, Анка Зенкова сказала, что она читала про Петра Великого, будто он был царь-плотник. И тут мы заспорили, как это могло быть.

Васька Таратута сказал, что он, наверное, по делам выдвигался, выдвигался и выдвинулся из плотников в цари. А Сенька Ращупкин сказал, то есть молвил, что нет, тогда не такое время было, чтобы из плотников в цари выдвинуться. Мы кричали до того, что чуть не подрались, а потом я предложил:

— Чем спорить без толку, лучше пойдем и спросим у Ивана Фомича.

Мы вернулись, и Иван Фомич сказал, что прав Сенька: Петр стал царем потому, что был царский сын и ему так полагалось по наследству. А насчет плотницкого дела — так он плотничать просто любил и у какого-нибудь старого плотника научился. И вообще царь Петр был на все руки мастер, и это про него Пушкин написал стихи:

То академик, то герой.То мореплаватель, то плотник,Он всеобъемлющей душойНа троне вечный был работник.

Мы пошли домой, и Сенька Ращупкин ужасно заважничал, что вышло, как он говорил.