Земля - Валера Дрифтвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За семь дней успело случиться столько всего удивительного – и за год наверстать трудно. И не только в страфилях дело, хотя крылатые оказались куда чудеснее, чем осмелишься вообразить.
Станция сделалась для Рины обжитым домом, любимым, обещанным, будто давно чаявшим встречи.
Такой ясный день – благословлённый солнцем, выглаженный свежим морским ветром… Совсем не хочется пристально думать о печальном. Например о том, как давнёшний добрый друг, в которого влюблена ещё со средней школы, теперь будто отдаляется от сердца и от ума. Не то чтобы Рина внезапно его разлюбила. Вовсе нет. Может быть, просто именно здесь и сейчас другие вещи стали важнее – в первую очередь, конечно, Савря и сама Ринина вымечтанная работа. А Сэм… Сэм, как ни удивительно, здорово потеснился на более дальний план.
Вот и теперь Рина с лёгким сердцем пошла к морю – интересно же поглядеть, как Ййр будет учить маленькую страфиль промышлять рыбку возле ближней косы, а Сэм остался на станции.
Совсем не это она себе представляла перед поездкой на остров, в Страфилев край.
Однако забавно.
Какой поначалу Ййр был сердитый, даже на остров их пускать не желал. И речь у него была обрубистая, скупая. Как же быстро это переменилось.
Сегодня им везёт – или это орк выгадывает удачное время. Поначалу передрызгавшись и вымокнув, упрямая Савря всё-таки осваивает «малый наскок». Галечная коса при малом ветре не даёт беспокойным волнам особенно-то озоровать. Ещё до полудня Савря разживается несколькими серебряными рыбёшками, а ещё Ййр руками выхватывает из воды красивую пятнистую, в полный локоть длиной, едва ускользнувшую от вострых страфильих когтей. Рыбина бьётся, чуть не уходит опять, орк перехватывает, хохоча, мигом сносит ножом рыбью голову. Пятнистую добычу Ийр называет кумушкой; наверное, это какое-то местное человечье название. Говорит, из кумушки выйдет жиренная уха.
– И Кнаберу на радость, заскучал, поди, на тушёнке. Риш, ты уху любишь?
Отчего-то тепло на них смотреть, на голенастую взъерошенную Саврю, на Ййра – сивая от седины щетина снова успела отрасти по всему скальпу, за исключением четырёх голых рубцов, а сам гибкий и лёгкий по-молодому.
* * *
Угораздило же встать до того, как оба нелюдя – и за компанию с ними Рина – отправились вроде как рыбачить. От участия в этом развлечении Сэм скорее всего отказался бы даже на совершенно здоровых ногах, что уж говорить о только-только заживающих. Орк добыл из подвала пригоршню довольно грязных клубней, сгрузил их в раковину.
– Кнабер, как раздуплишься – улучи времечко, ошкурь.
– Я никогда не чистил картошку, – произносит Сэм со всем возможным достоинством. В конце концов, в отличие от Рины, у него не было настолько эксцентричных родственников, считающих, что юным наследникам следует заниматься подобными вещами.
– Да так-то я тоже больше люблю, когда в шкурках сварено, – кивает подсобщик. – Только эта в супец пойдёт. Дело нехитрое. Смотри, вот так почистишь…
Маленький кухонный ножик, сточенный до узкой полоски металла, в орчьихмослатых лапах живо снимает с картофельного клубня тонкую ленту кожуры – быстро, без видимого усилия, вкруговую и по бокам, выковыривает остриём почернелую ямку. Кожура падает в миску – «Мэгз съест, и Минька не побрезгует». Сполоснув раздетый клубень, Ййр бросает его в кастрюлю и заливает холодной водой.
– Не ссы, Кнабер, управишься. Воды добавишь, чтоб не торчало.
Рина, конечно, и не думает осадить подсобщика, да и кофе она сегодня даже не подумала сварить – улыбается, пододвигает Сэму кружку так называемого чаю. И заварка уже испорчена сахаром. Сплошное варварство, а ей, похоже, нравится. Наверное, Сэм ошибался, когда думал, что сумел за годы дружбы развить у Рины мало-мальский вкус.
На прощание страфилёныш смеривает Сэма нахальным взглядом и подбадривает ухваченными у подсобщика словами:
– Не ссы, Кнабер!
Рина, подозрительно фыркнув, поскорее выскакивает за дверь – обуваться.
Оставшись в одиночестве, Сэм съедает свою порцию пшёнки, запивая – делать нечего – этим чаем. По крайней мере, напиток крепкий и горячий, с приятным привкусом – кажется, чабреца.
Сэм знает, что не следует особенно очеловечивать бледноглазого Ййра – в конце концов, нельзя ожидать от представителя его расы должной проницательности, такта или тонкого чувства, но всё же после вчерашнего рассказа что-то неуловимо сдвинулось. «Конечно, всё это было давно… но кто знает, сколько он там просидел, в той жуткой балаганной клетке? Что ему пришлось вытерпеть? Пусть и не человеку. Плевать, даже по отношению к простому животному это было бы невероятной жестокостью», – думает Сэм. Ему вовсе не хочется об этом думать, но некоторые мысли не спрашивают разрешения: хочешь их или нет.
Самуил Джером Кнабер, единственный сын и наследник Маркуса Эвронима Кнабера, садится чистить картошку.
Единственно чтобы отвлечься.
И чёрт побери, он приложит все усилия, чтобы никто в целом мире не смог бы упрекнуть его за недостаточные старания.
* * *
Савря взобралась на береговой камень – распушает перья, чтобы солнце поскорее их высушило. Рине хотелось бы упрятать Саврю в толстое полотенце, растереть её холодные ноги, но маленькая страфиль, похоже, знает, что делает.
Ййр, вручив кумушку Рине, гладит море жёсткой ладонью, пьёт его чистый и острый запах – будто не надышался им вдоволь за всё время рыболовной возни. Кажется, Рина прекрасно его понимает.
Скоро орк подбирает с гальки серую футболку, которую вчера успел починить – дорогая, хлопковая, с каким-то там особенным плетением полотна. Ворот широковат, следы починки при солнечном свете хорошо видны, а сама футболка кажется гораздо светлее – может быть, по сравнению с орчьим загаром в цвет тяжёлого красноватого суглинка. Снова привычная намотка на плечи из старой куртки – Савря не возражает, с камня ей как раз удобно прицепиться Ййру за спину: наверное, устала осваивать водяную охоту и совсем не прочь ехать на станцию у орка на хребте.
Какая-то мысль, прежде не слишком внятная, наконец облекается в человеческие слова. Шагая вдоль берега о бок с Ййром, Рина произносит:
– Дедушка никогда не рассказывал об… орке. А ведь получается, ты здесь с самого-самого начала?
Ей очень бы не хотелось лишний раз напоминать Ййру о тяжком времени, о клетке, и она старается подбирать слова с осторожностью. Впрочем, нельзя сказать, что вопрос как-то нехорошо его зацепил или обидел.
– Ага, я здесь с первой банды. А Ибрагим, он был как ты. Ему было без разницы.
Дома всё благополучно.
Кнабер очень щедро настрогал с картошек кожуры – то-то козочки обрадуются. Чин чинарём промыл чищенные клубни, залил водой аккурат как
