Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точно так же досадовал лирический герой в «Песне самолета-истребителя»: «Досадно, что сам я немного успел, / Но пусть повезет другому!». А в «Натянутом канате» после его смерти речь как раз шла о «другом»: «И сегодня другой без страховки идет».
Четвертая четверть пути из последней песни была тем самым «недостающим звеном», из-за которого лирический герой «недолетел» в «Прерванном полете»1459
Во всех этих случаях смерть является насильственной: «Но прост приговор и суров: / Был растерян он или уверен, / Нов опилки, но в опилки / Он пролил досаду и кровь»[1646], «Волна барьера не возьмет — / Ей кто-то ноги подсечет, / И рухнет взмыленная лошадь», «Конь на скаку и птица влет — / По чьей вине, по чьей вине?». Такое же безымянное называние врага, оборвавшего путь главного героя, встречается в начале последней песни: «Кто-то высмотрел плод, что не спел, / Потрусили за ствол — он упал», — и далее следует расшифровка этой метафоры — автор говорит о себе как о певце, не допевшем песню: «Вот вам песня о том, кто не спел / И что голос имел — не узнал». А ближе к концу встречаются такие строки: «Смешно, не правда ли, смешно, / Когда секунд недостает?!». Точно так же недостало секунд лирическому герою и его напарнику в «Побеге на рывок»: «Минута с лишком — до леска, до цели, / Но свыше — с вышки — всё предрешено» (АР-4-12). Здесь был убит напарник героя, а в «Прерванном полете» — он сам (но в черновиках этой песни речь шла именно о напарнике: «Не дотянул его мотор, / Ни бог, ни черт его не спас, / Он не доехал, мой партнер, / Ни до нее и ни до нас»; АР-6-122). А условное время — минута с лишком — находим и в «Натянутом канате»: «Бой со смертью — три минуты». И в итоге главного героя тоже убивают. А в «Песне мыши» главная героиня говорит: «Минуту проплаваю, чуть под-натужась, / Потом побарахтаюсь и утону» (АР-1-130).
Ситуация с прерванным полетом повторится в вышеупомянутой песне «Штормит весь вечер, и пока…»: «Но вот придет и мой черед — / Я тоже подлетаю к краю. / В душе предчувствие скребёт: / Я надломлю себе хребёт / И тоже голову сломаю» (АР-9-153); в «Балладе о двух погибших лебедях», где полет лебедей будет прерван охотниками: «…Куда под силу лебедям / Высокого полета. <…> Они упали вниз вдвоем..»/5; 16 — 17/; а также в «Конце охоты на волков»: «Я скакнул было вверх, но обмяк и иссяк, / Схлопотал под лопатку и сразу поник» /5; 535/.
Это слово — иссяк — нередко используется по отношению к лирическому герою Высоцкого: «Пробежал всего два круга — и иссяк» /1; 460/, «Впрочем, я — о гусях: / Гусь истек и иссяк — / Тот, который сбивал весь косяк» /5; 580/, «Огромный торт, утыканный свечами, / Засох от горя, да и я иссяк» /2; 245/, «Нам вчера сказали, что Алеха вышел весь» /1; 127/. Заметим, что в последней песне («Несостоявшаяся свадьба») герой также «схлопотал под лопатку», как в «Конце охоты на волков»: «Но с ножом в лопатке мусора его нашли». Вспомним и реплику героя Высоцкого — Жоржа Бенгальского — в фильме «Опасные гастроли» (1969): «В Киеве, вероятно, приду не я. Я уже иссяк. Придется водить филеров за собой».
Да и в целом мотив «полета», прерванного властью, в разных вариациях встречается во многих произведениях: «Загубили душу мне, отобрали волю, / А теперь порвали серебряные струны» («Серебряные струны», 1962), «Слышится смех: / “Зря вы спешите: / Поздно! У всех / Порваны нити!”» («В лабиринте», 1972). А «порванная нить» означает то же, что «укороченная веревочка» в «Разбойничьей» и фраза «Укоротить поэта — вывод ясен!» в песне «О поэтах и кликушах» (да и в черновиках «Памятника» поэт констатирует: «Сократили меня и согнули»; АР-5-132). Другими словами — «Прерванный полет».
Сюда примыкает мотив преждевременной смерти: «Осталось нам немного лет — / Мы пошустрим и, как положено, умрем» («Баллада об уходе в рай», 1973), «Вот кончается время мое!» («Охота на волков», 1968), «Я исписал почти что полтетради… / Жизнь — тонкая тетрадь, в ней мало дней» («Летела жизнь», 1978; черновик /5; 492/), «Жизнь — алфавит, я где-то / Уже в “цэ”, “че”, “ша”, “ще”. / Уйду я в это лето / В малиновом плаще» («Общаюсь с тишиной я…», 1980).
***
Последним произведением Высоцкого, в котором реализован конфликт поэта и власти, является стихотворение «Неужто здесь сошелся клином свет…» (1980), которое мы рассмотрим в паре с более ранним текстом — «Не однажды встречал на пути подлецов…» (1975).
Черновик произведения 1980 года расположен на одном листе с стихотворением «.Две просьбы» (АР-3-120). А текст 1975 года соседствует с такими же автобиографическими набросками «И не пишется, и не поется…», «Узнаю и в пальто, и в плаще их…», «Не дыми! Голова трещит!» (АР-4-148).
Всё это служит дополнительным доказательством политического подтекста обоих стихотворений, в которых отношения между лирическим героем и советской властью представлены в виде уличной драки (вновь блатная тематика!), а власть, персонифицированная в образе противника героя, первой наносит удар.
Обратимся сначала к раннему тексту: «Не однажды встречал на пути подлецов, / Но один мне особо запал, — / Он коварно швырнул горсть махорки в лицо, / Нож — в живот, и пропал. / Я здоровый, я выжил, не верил хирург, / Ну, а я веру в нем возродил, — / Не отыщешь таких и в Америке рук. / Я его не забыл. / Я поставил мечту свою на тормоза, / Встречи ждал и до мести дожил. / Не швырнул ему, правда, махорку в глаза, / Но потом закурил» /5; 26/.
Позорные приемы противника героя (уже имевшие место, например, в стихотворении «Я скачу позади на полслова…»: «Но из седла меня однажды
