Ян (не) для Янки (СИ) - Гордеева Алиса

Примерно в таком же духе проходят и следующие пары. Я дико хочу спать, но это, конечно, никого не волнует. Смотрю на Зайцеву и завидую её стойкости: она полна сил и энергии, будто ночью за неё на высоченных каблуках с подносом по клубу носился кто-то другой. Я же едва держусь, чтобы не прикорнуть прямо на лекции по философии, и немного прихожу в себя лишь на семинаре у Мухомора. Нам с Зюзевым удаётся защитить свой проект и даже получить "отлично", но стоит признать, что высший бал нам достается только благодаря острому уму Мити. Он ловко отвечает на каверзные вопросы Мухова, пока я мечусь в раздумьях, отчего после семинара искренне говорю парню спасибо.

А ещё, как ни странно, я благодарна Бельской. Точнее, её отсутствию на парах. На месть белобрысой стервы сегодня у меня попросту нет сил.

– Ты домой? – Зайцева закидывает пенал в сумку и зевая вертит головой.

– Да, хочу выспаться, – киваю, замечая, как Мишин косится в нашу сторону. – Иначе сегодня перебью всю посуду в клубе. А ты?

– Мне надо в библиотеку, – заливаясь краской, бубнит подруга. Странная! Ночью щеголяет не пойми в чём с покер-фейсом вместо смущения, а от взгляда Мишина краснеет. – Да и Егор хотел поговорить. Встретимся в клубе?

– Ага! Много не читай – вредно! – подмигиваю и чмокаю девчонку в щеку, а сама сжимаю кулачки наудачу: видеть этих двоих, страдающих друг по другу по разным углам, изрядно надоело.

В полусонном состоянии бреду к выходу из универа. Но где-то на уровне подсознания отпечатывается странный шепоток, доносящийся со всех сторон, а ещё любопытные взгляды. Но стоит мне выскочить во двор, как понимаю, в чём причина.

– Привет, милая! – Филатов появляется из ниоткуда и внаглую прижимает к себе. Носом зарывается в волосы и тихо шепчет: – Если и дальше планируешь спокойно учиться, подыграй.

– Мы же договорились, – шиплю в ответ, не желая никого обманывать.

– Поздно, Даяна! Поздно! —Фил касается моей щеки и широко улыбается. – Для всех ты моя девушка!

– Бред! – качаю головой, за что получаю увесистый шлепок по попе и взвизгиваю: – Ты больной, Филатов? Да что ты себе…

Но договорить не дают его губы, нагло и бесцеремонно припавшие к моим. Это даже не поцелуй! Филатов просто затыкает мне рот! А я захлёбываюсь от негодования!

– Дыши, Даяна, дыши! – Фил отстраняется и с ухмылкой смотрит на меня. Придурок! Идиот! Смачная пощёчина опускается на его щеку быстрее, чем я успеваю осознать, сколько пар глаз сейчас следят за нами.

– Как ещё тебе объяснить, что девушкой твоей я не буду никогда? – голос дрожит, как и горящая огнём ладонь.

– Ну да, я вчера понял: с Зюзевым лучше! Только его рыжая морда не убережёт тебя от мести Бельской, – шипит парень. – Как и твоя упрямая глупость!

– Ты заигрался, Фил! – делаю шаг назад не глядя. – Это… это всё слишком!

– Я просто хочу помочь!

– Зачем? Я тебя не просила мне помогать! Я тебе вообще никто! А ты, – дыхание нервно сбивается от мысли, что прямо сейчас произошло. Здесь. На виду у всех. – Ты… Ты же…

– Брат Шаха? Это тебя смущает? – от весёлых искорок в глазах парня не остаётся и следа.

– Да, – признаюсь честно.

– Ему всё равно! – выплёвывает Филатов и резко уходит, бросая на ходу: – Мне теперь тоже! Давай, Даяна, действуй сама!

Прикрываю ладонью рот и бегу к остановке. В голове сумятица из мыслей и слов Филатова. Парня бросает из крайности в крайность, а я не понимаю почему! Да и желания понимать не испытываю! Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое! Дорога до дома растворяется в слезах и предчувствии скорых проблем. Лишь запершись в стенах своей однушки, удаётся немного успокоиться и прийти в себя. Чашка горячего чая и долька Машкиной шоколадки и вовсе помогают расслабиться и, наконец, заснуть. Правда, такой долгожданный и безумно недолгий сон нарушается громогласным стуком в дверь и трелью звонка.

– Талеева Даяна Руслановна? – на пороге несколько мужчин в форме. Они тыкают в лицо какими-то удостоверениями и без спроса пересекают порог моей квартиры, оттесняя меня вглубь коридора. – Вот, ознакомьтесь!

Тот, что повыше, достаёт из кожаной папки на молнии какие-то бумаги и суёт их мне под нос. Я честно пытаюсь вникнуть, бегая взглядом по чёрным буквам, которых несметное множество и всё ни о чём.

– Что это? Вы вообще кто?

– Это постановление о признании сделки купли-продажи вашей квартиры недействительной. А мы, гражданочка, его просто исполняем, – тон до безумия холодный и безразличный.

– Ничего не понимаю, – спиной прикасаюсь к стене, ощущая, как ноги медленно начинают подкашиваться.

– А что тут непонятного? – грубо отзывается другой, с противными усиками, как у таракана. – Сделка аннулирована. Квартира по суду возвращена первоначальным владельцам, а у вас есть десять минут, чтобы покинуть чужую собственность.

Помню в детстве, когда сказки казались реальными, а мечты не имели границ, мы с Яном часто играли в космонавтов. Стояла у нас во дворе горка в форме ракеты, ну а мы с важным видом представляли себя первыми детьми в открытом космосе. Из дедушкиного мотоциклетного шлема и отцовского старого лыжного комбинезона смастерили скафандр и долгое время никого не пускали на горку, самозабвенно оберегая свою космическую станцию. Пока однажды местный дворник, дядя Вася, не объяснил нам, что одной ракеты и скафандра недостаточно. Главным, по его авторитетному мнению, было привыкнуть к невесомости. Уже на следующий день мы с Яном оккупировали стоя́щую рядом с горкой карусель, упорно, до тошноты и гула в ушах раскручивая друг друга на максимальной скорости. И если Шахов стойко выносил подготовку к полёту, то я отчаялась когда-нибудь воплотить мечту в реальность и с тех пор возненавидела невесомость.

Стоя с чемоданом возле подъезда, я сейчас ощущаю себя на той ненавистной карусели, от которой нестерпимо тошнит и всё вокруг плывёт перед глазами. Но самое страшное – её не остановить! Моя невесомость бесконечна!

В руке держу мобильный и сквозь пелену слёз продолжаю смотреть на пришедшее со скрытого номера СМС:

«Я тебя предупреждал, Яна. Зря ты ко мне не прислушалась».

Именно после этого сообщения я перестала кричать, брыкаться и искать правду, наспех покидала в чемодан личные вещи и документы и под конвоем покинула теперь уже чужую квартиру.

«Вам не помешает нанять хорошего адвоката», – бросил напоследок мужчина, который вручил мне постановление о выселении. Да только я не дура, и прекрасно понимаю, что против Шахова бессильна даже армия юристов.

И всё же одной мне просто не выжить. Сейчас, как никогда, я нуждаюсь в помощи, но просить её не у кого. Звоню Зайцевой, но номер подруги недоступен. Да и чем она может помочь, кроме, как вместе со мной пролить литры слёз. В общагу к ней меня никто не пустит, тем более с чемоданом. Звонить Филатову не хочу! Сегодня он ясно мне дал понять, что больше не на моей стороне. И не могу! Что ещё со мной сделает Шахов, если снова приближусь к его золотым отпрыскам?

Стоять зарёванной посреди двора с чемоданом становится неловко. Прохожие кидают странные взгляды, а соседи с нескрываемым любопытством высовываются из окон. Понимаю, что нужно найти недорогую гостиницу, а в понедельник бежать в деканат и просить место в общежитии, но что-то внутри подсказывает, что Бельская сделает всё, чтобы в просьбе мне отказали.

Сама не замечаю, как начинаю бессмысленно шагать вдоль безликих дворов и витрин магазинов. Стук колёсиков по неровному асфальту немного успокаивает, а решение, что делать дальше, приходит внезапно.

– Опять ты? – Зюзев смотрит на меня с высоты своего роста и недоверчиво щурится, замечая за моей спиной чемодан.

– У тебя вроде комната сдаётся? – мнусь нерешительно у порога.

Жить в одном клоповнике с Митей – такое себе удовольствие, но больше податься мне некуда.

– А ты здесь причём? – фыркает рыжик.

– Мне… жить… негде… Митя, – голос срывается в безудержные всхлипывания. Даже не думала, что произнести эту фразу вслух будет настолько тяжело. – Сделка… аннулирована…они… меня…