Ян (не) для Янки (СИ) - Гордеева Алиса

– Это скандал, Фил! – шипит Ян. – А у отца на носу выборы.

– Так ты «папочки» испугался? – закипаю. Я и сам до недавнего времени боялся отчима, а теперь люто ненавижу! – Что он тебе сделает? Квартиры лишит? Наследства? Так вроде на шее Шахова ты давно не сидишь.

– Идиот ты, Сань, – качает головой брат, криво улыбаясь. – Я за Яну боюсь! Думаешь, с чего она сегодня про отца говорила? Мишаня признался, что возил её к Шахову на обед в «Шанхайский дворик». Одному Богу известно, что бате от неё потребовалось. Вот только я сомневаюсь, что они пили чай и вспоминали былые времена.

– Ясное дело, – понимаю, что своей выходкой с воскресным ужином подставил девчонку перед Шаховым-старшим.

– Вечером заеду к отцу, – Шах направляется к себе, но стоит нам поравняться, замирает. – Присмотри за Яной, ладно? Пока всё не стихнет. Прошу!

Следующие несколько дней проходят суматошно. Среди своих пускаю слух, что Яна теперь со мной и под защитой семьи Шахова. И хотя Бельская укатила в Париж лечить нервы шопингом и праздными прогулками вдоль Сены, я стараюсь, чтобы новость про меня и Яну осела в ушах её свиты, а значит, дошла и до неё. Какой бы дрянью ни была Диана, трогать «мою» девочку, знаю, не осмелится.

Шах на пару дней забивает на учёбу и либо сидит в своей комнате, либо уезжает неведомо куда. Ходит чернее тучи, отмахивается от моих вопросов, но каждое утро и вечер требует отчёт от врача, а мне скидывает список покупок для курьера. За это время я выучил наизусть, что Яна любит, а на что у неё аллергия.

– Яичницу будешь? – поддевая лопаткой шкварчащий бекон, спрашиваю Шаха, который молчаливо направляется к выходу. В холодильнике дополна готовой еды, но ближе к вечеру меня вдруг дёргает самому зажарить пару яиц. – С беконом. Ммм!

– Нет, – бросает на ходу Ян и в прихожей шнурует обувь.

– Выглядишь хреново. Хотя, казалось бы, Бельская далеко – делай, что душе угодно, – перекладываю яичницу на тарелку и смачно облизываю пальцы. – Или скучаешь?

– Я к отцу, – не разделяет моего веселья парень. – Привет передать?

– Ага, – с долей иронии отвечаю брату. – И расцеловать не забудь!

– Это первым делом, – улыбается краешком губ Ян и накидывает куртку. – Курьер сегодня уже был?

– С минуты на минуту должен отзвониться, – носом втягивая аромат жареного бекона, сажусь за стол. – Что-то ты зачастил к бате, Шах. Назревает что?

– Не знаю, – бурчит он, но вижу, напрягается всем телом. – Надеюсь, что нет.

И пока Ян проворачивает в замке входной двери ключ, приступаю к поеданию яичницы. От трапезы отвлекает звонок мобильного.

– Дома никого нет. Заказ аннулируем?– равнодушный голос курьера изрядно портит аппетит.

– Не может такого быть! – не чувствуя вкуса, глотаю кусок бекона и вспоминаю недавний отчёт врача: ещё несколько дней Даяна должна соблюдать домашний режим. – Может, девушка спит. Попробуйте ещё разок!

Курьер нехотя соглашается, а я набираю Яну, правда телефон её вне зоны действия сети. Яичница медленно поднимается к горлу, стоит курьеру позвонить ещё через полчаса и всё же отменить доставку. Где девчонку носит?

Обрывая телефон, борюсь с нехорошим предчувствием. В памяти всплывает напряжённое выражение лица Шаха, его опасения касательно отчима и огромные, перепуганные глаза Яны. А потом на ум приходит её глупое заявление про парня. В джинсах нащупываю скомканный листок и не раздумывая еду по указанному адресу.

Глава 17. Даяна

Помогаю Зюзе остановить кровь, попутно выслушивая от парня гневные выражения в адрес Фила, и всё не могу понять, что дёрнуло Сашу на подобную глупость.

– Ты во всём виновата, Талеева! – морщится Митя, прикладывая к носу пакет замороженных пельменей. – Одни неприятности от тебя!

– Ну нет, здесь я совершенно ни при чём, – отзываюсь на ворчание рыжика и смотрю на часы. Забежать домой уже не успеваю: через сорок минут мне нужно быть в клубе.

– Ага, – иронично фыркает Зюзев, царапая недовольным взглядом. – Могла бы и объяснить своему парню, что между нами исключительно деловые отношения. Только проблем с Филатовым мне сейчас не хватало!

– Он мне не парень, не выдумывай!

– Ой, ладно, Талеева!

– Я серьёзно. Ну сам поразмысли, где я и где он.

– Да я прикидывал уже. Ты, Талеева, не сердись, но до девушки Фила тебе как до Африки. Ты мышь серая, обыкновенная. Он из львиного прайда. Пацанам не верил, которые твердили, что вы пара, а теперь вижу: зря.

– Ну, спасибо, Зюзев! – хоть Митя и прав, слова больно щиплют за живое.

– А смысл на правду обижаться? – Митя откладывает пельмени и смотрит на меня перекошенной физиономией. Фил явно не впервой ломает нос, и на Зюзе лишь отточил своё мастерство, впрочем, после последнего замечания, я благодарна Сашке. – Что ты, что я – одного поля ягоды.

– Однако, ты и сам ночами о Бельской мечтаешь, – ляпаю не подумав, за что получаю очередную порцию гневных взоров.

– Не твоё дело! И вообще, долго ты ещё собираешься тут сидеть? Не загостилась? Мы не друзья!

– И слава богу! – бубню, вскакивая с места, и несусь к выходу.

К клубу «Валькирия» я успеваю добраться вовремя. Маша, как и обещала, встречает меня у входа и помогает найти администратора. Толстенький лысоватый мужичок с масленою улыбкой и узкими, как щёлочки, глазками долго осматривает меня с ног до головы, словно я собираюсь обслуживать вип-клиентов, а не мыть за ними тарелки.

– Ладно, Яна, – тянет с акцентом Артур Михайлович. – Сегодня-завтра посмотрю, как справляться будешь, а там видно будет. Маша тебе всё покажет.

Зайцева, довольная тем, что всё удалось, с бывалым видом и азартом в глазах показывает, где можно переодеться, провожает на кухню и даже позволяет взглянуть на зону для гостей и танцпол.

– Шутишь? – вспыхивает девчонка, отказываясь верить, что я ни разу не была в подобных заведениях.

– Нет, – не могу сдержать улыбки. – Как-то не сложилось у меня с ночной жизнью.

– Мы это исправим! – щебечет подруга, натягивая униформу официантки. – Обязательно! С меня экскурсия в лучший клуб города. А «Валькирия» это не место для таких молодых и красивых, как мы с тобой. Да и музыка здесь на любителя.

– И не только музыка, – не могу отвести взгляда от Зайцевой в нелепом наряде то ли отчаявшейся горничной, то ли сумасшедшей официантки. – Маш, ты в этом к гостям выходишь?

– Ян, это просто форма, – пожимает плечами Зайцева, а я начинаю понимать Мишина, который был против её работы здесь. Чёрная юбка с кружевной окантовкой едва прикрывает то, что, по сути, должна скрывать, топ с огромным вырезом на груди не оставляет места для полёта фантазии, а нелепый передник и чепчик придают образу некой развратности и вседозволенности. И неужели Маша не понимает, что выглядит пошло.

– Хорошая зарплата, чаевые опять же. Да и охраны в клубе полно. Никто ничего лишнего не позволяет. А глазами пусть едят меня сколько хотят – не убудет!

Спорить не берусь, но про себя радуюсь, что моя работа пусть и грязная, но не требует никаких кружев и коротких юбок.

Бокалы, стопки, стаканы, чашки, блюдца и тарелки – посуда скапливается возле меня огромными кучами, а я едва успеваю орудовать мочалкой и ёршиком. Кругом пар, пена, брызги и ни малейшего удовольствия от работы. Ближе к часу ночи хочется выть в голос. Пальцы распухли от постоянной влаги и моющего средства, волосы взмокли под косынкой, а несчастные балетки все побелели от хлорки, но впереди нет ни малейшего просвета – только усталость и желание закричать: « Хватит! Горшочек, не вари!»

Измождённая, едва передвигающая ногами, я возвращаюсь домой ранним утром. Наспех принимаю душ и выпиваю чашку крепкого кофе, а после спешу на учёбу. Что бы там ни говорил врач о пользе постельного режима, навёрстывать пропущенные лекции потом будет гораздо сложнее!

Первой парой стоит английский, но после бессонной ночи начинает казаться, что я перепутала аудитории и попала на урок китайского. Слова пролетают мимо ушей, сливаясь в голове в непонятные фразы, а знакомые с детства буквы – в заковыристые иероглифы. Спасает только то, что передо мной сидит Фомина и своей широкой спиной закрывает от пристального внимания преподавателя.