Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта

они до сих пор общаются? — удивилась Эстер, чувствуя, как в ее сердце растет смесь любопытства, ревности и волнения.

— Судя по всему. Они оба мощные волшебники, и их отношения… ну, они всегда были сложными, — паренек слегка пожал плечами.

Эстер отвернулась, погруженная в размышления. Она чувствовала, как ее воображение начинает рисовать сцены, наполненные запретной страстью и секретами, которые могли бы объяснить текущее напряжение между Кейном и Сереной. Тем не менее, она также осознавала, что прошлое — это запутанный клубок, и не все его нити следует распутывать. Возможно, некоторые секреты было лучше оставить в покое.

— Спасибо, Ирви, — сказала она, стараясь звучать спокойно. — Это было… поучительно.

Графа Винтера ждет долгий, подробный разговор на эту тему.

И если он попробует убежать, Эстер всегда будет рада напомнить, как крепки объятия ядовитого плюща.

XII. Повешенный

Эстер медленно шла по извилистой тропинке, которая вела к фамильному кладбищу Винтеров. В отличие от остальных садов поместья, где присутствие смерти чувствовалось в каждом углу, здесь, над землей, где покоились предки Кейна, царила странная гармония. Это было место, где она сняла часть проклятия, и теперь, вопреки всему, кладбище представляло собой цветущий островок покоя и благоденствия.

Она прошла мимо аккуратно выстроенных рядов надгробий к разбросанным и разбитым. Эстер задержалась у одного из них, где ветер лишь легко колыхал вьющуюся зелень, и присела под дерево жасмина, ветви которого были усыпаны белоснежными цветами. Тихий шепот прошлого окружал ее, но Эстер не искала сейчас отголосков давних времен. Она пришла сюда разобраться в своем внутреннем мире, который был в таком же хаосе, как и окружающий.

Эстер закрыла глаза, вдыхая сладкий аромат жасмина. Он приносил утешение и успокоение, а вместе с прохладным весенним воздухом казалось, что даже сами мысли начинают проясняться. Здесь, вдали от интриг и властных игр, она могла позволить себе просто быть.

«Почему я так волнуюсь? Из-за того, что Серена может представлять угрозу для Кейна, или потому что он может выбрать ее?» — размышляла она. «Или это просто страх потерять нечто важное, что я еще не поняла, как ценить?»

Подумала она и о том, как странно, что среди всех ужасов и проклятий, о которых она только что читала, ее беспокоят собственные скрытые желания познать темные тайны. «Светлая ведьма, а тянет к темным заклятиям… Что это говорит обо мне? О том, кто я?»

Эстер позволила себе утонуть в этих вопросах, зная, что ответы не придут легко или быстро. Но здесь, на кладбище, где жизнь и смерть были так близки, она почувствовала, что каждый момент прозрения стоит тысячи моментов в неведении.

Поглощенная своими раздумьями, Эстер совершенно забыла о том, что не одна в этом уединенном уголке семейного усадьбы Винтеров. Она почувствовала чье-то присутствие только тогда, когда мягкий голос разрезал тишину:

— Не ожидала здесь найти компанию, особенно такую… миролюбивую.

Эстер вскочила, взглянув в сторону склепа, откуда вышла рыжеволосая женщина, чье присутствие было столь же ярким и непредсказуемым, как пламя. Серена. Она стояла перед входом в склеп, улыбаясь с непринужденной легкостью, которая казалась неестественной в таком месте.

— Серена, — Эстер собрала волю в кулак, стараясь скрыть свое волнение. — Я… я просто пришла поразмышлять в тишине.

Серена медленно подошла к Эстер, каждый ее шаг был наполнен грацией и уверенностью. В ее глазах играла веселая искра, и она казалась совершенно спокойной среди могил.

— Мысль хорошая, — улыбка Серены была теплой, тон — поразительно дружелюбным. — Кладбище — прекрасное место для раздумий. В конце концов, что может быть более мирным, чем место, где уснули те, кто уже прошел свои испытания?

Эстер поймала себя на том, что ее беспокоит именно эта дружелюбность, и ее реакция удивила ее саму. Серена не проявляла никакой агрессии, и тем не менее, в этой улыбке были скрыты глубины и загадки, которые Эстер не могла постичь.

— Не думала увидеть вас здесь, — настороженно проговорила Эстер. — Обычно кладбище не тот уголок, где можно встретить… собеседника. Особенно, угрожающего разрушить жизнь хозяина дома ради какого-то мистического баланса.

Серена вздохнула, и ее голубые глаза подернулись пеленой ностальгии.

— О, дорогая Эстер, моя связь с семьей Винтеров гораздо более сложна, чем просто дипломатические игры Гильдии, — она взглянула на склеп с легким пренебрежением. — Иногда я прихожу сюда, чтобы напомнить себе о прошлом… и о том, что некоторые вещи навсегда останутся погребенными здесь, под землей.

Пауза в разговоре затянулась, и Эстер поняла, что Серена приоткрыла перед ней небольшую часть своей души, пусть и невольно.

Серена медленно провела пальцами по холодному камню одного из надгробий, где мох уже успел оставить свои зеленые следы. Ее голос был тихим, когда она обратилась снова к Эстер:

— В любом случае, я не нашла здесь, кого искала.

Эстер почувствовала легкий холод в груди. Она понимала, что Серена говорит об Абрахаме, и возможно о погибшей сестренке Винтеров. Девушка не была уверена, встречались ли они когда-либо, Ирви об этом не рассказывал, и даже Кейн избегал разговоров о своей семье.

— Иногда судьба жестока, Эстер. Она сводит нас с теми, кому мы можем причинить больше всего вреда, даже не желая этого. — Она показала на трещину в стене склепа, словно сама плоть здания несла шрамы их семейной трагедии. — Я как будто слышу эхо их голосов, осуждающих меня за раскол, который я принесла в эту семью. Абрахам… он был талантливым магом, но его жажда знаний и власти привела к его гибели, — продолжила Серена, в ее голосе прозвучали ноты нежности, примешивающиеся к явной доле презрения. — Он проиграл свою жизнь, искушая судьбу темным ритуалом, который, как он считал, подарит ему силу, подобную божественной. Глупость, Эстер, даже для Винтера.

Эстер наблюдала за Сереной, видя перед собой не только могущественную волшебницу, но и женщину, потерявшую любовь вследствие ошибок мужчины, которого она когда-то желала назвать своим супругом. Видеть такие чувства в Серене было неожиданностью, но они добавили ей в глазах Эстер черт особой человечности.

— Так много ошибок, так много жертв… — прошептала Серена, шагнув к трещине и погладив ее кончиками пальцев. — Каждый из нас несет свою долю вины, и я не исключение.

Эстер молча рассматривала обветшалый склеп, и ей стало ясно, что и в этом месте, как и в жизни, каждая трещина и каждый шрам носили в себе истории, которые часто оставались нерассказанными. Истории о любви, страхе и катастрофах личных амбиций.

Помедлив, она все же нашла в себе смелость спросить:

— Серена, простите мою дерзость, но что на самом деле между