Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова

у тебя в охране работал. Мне сейчас позарез охранник нужен, на несколько дней. Командировочные и приличную зарплату гарантирую. И про спиртное забудет на время работы, загружу по полной программе.

– Да забирай! Другому кому не доверю, а тебе… А меня с собой не возьмешь?

– Ты мне здесь понадобишься. Но под прикрытием. Тебе нужно устроиться на работу, по специальности. Чтобы зря не светиться. А у меня ты будешь внештатным консультантом. Штатного я пока не потяну.

– Не парься, подруга, прорвемся. Теперь, когда мать на ноги встала, я смогу на жизнь заработать.

В тот же вечер Софья познакомила Вожака с соседями. И, как ни странно, они ему очень понравились. Даже подвыпивший Николай. Хотя говорят, что собаки пьяных не любят.

Глава 11

Тебе так к лицу эта лапша на ушах

Звонок Северова застал Софью врасплох. Она, конечно, мечтала о продолжении знакомства, но чтобы так скоро…

Задыхаясь от волнения, вслушивалась в струящийся поток комплиментов и таяла от блаженства. И никакой здравый смысл не в состоянии убедить в том, что любовь – это лишь тоска по счастью, а влюбленная женщина – мозгам не хозяйка. Вот и видится лучшим лекарством от любовной лихорадки чай с малиной да постель с мужчиной.

Неужели так сильно зацепило? Не то слово!

А вот психологи утверждают, что для возникновения продолжительных отношений просто необходимо дать мужчине возможность некоторое время пофантазировать на щекотливую тему. И что многие женщины своей неуемной торопливостью только отдаляют многообещающие отношения со скорым звучанием марша Мендельсона.

К черту лысому всех психологов!

А если Софья снова поступает безрассудно и опять наломает дров?

Ну и ладно! Возможно, она бы и не поддалась желанию, но то, что интимные отношения позволяют женщине быть любимой – или, по крайней мере, верить, что так оно и есть, – факт. Все равно Софья ни о чем не жалеет, ведь впереди у нее целая ночь счастья…

Наутро ее счастье с обрывками растворившегося в солнечных лучах сна никуда не исчезло. Оно лежало рядом голым и уютно посапывало. А когда проснулось, развеяло все сомнения и подтвердило желание больше с Софьей не расставаться. По крайней мере, надолго.

– Какой же ты смелый… Я хотела сказать: неужели тебе не страшно летать?

– Страшно быть трусом. В детстве я боялся даже на улицу один выходить.

– Не может быть! Я думала, ты потому и профессию выбрал столь героическую, что тебе никогда не бывает страшно.

– Так я – герой твоего романа?

Теплый взгляд с лукавинкой, затаившаяся в уголках губ улыбка. Софью захлестнула волна нежности.

Ах, как же она его любит! Даже скрывать не хочется.

– Не герой, а любимый мужчина.

– А героем ты меня, значит, не считаешь?

– И героем считаю, и самым умным, и самым смелым. А еще единственным и неповторимым.

– Правильно делаешь, – он легонько коснулся губами ее губ. – Я тебя не разочарую.

– Не сомневаюсь. Поэтому хочется узнать о тебе как можно больше.

– Зачем? Пытаешься найти доказательства правильности своего выбора? Или, наоборот, выявить мои недостатки? Разве тебе неизвестно, что если слишком упорно ищешь, в конце концов, и находишь? Вот только не то, что искала. Какая ты у меня еще глупенькая. Слушай, а может, тебе не дают покоя глубинные инстинкты сыщика? – Он потерся носом о ее нос. – И ты уже своим хорошеньким носиком чувствуешь, что взяла верный след? Неужели ты даже с любимым мужчиной не в состоянии расслабиться?

– Зачем? Ты для меня словно закрытая дверь, которую ужасно хочется приоткрыть. Или хотя бы подглядеть в замочную скважину.

– А не испугаешься?

– Я тебе заранее прощаю все, что ты натворил в прошлых жизнях, когда меня не было рядом.

– Щедро. Думаешь, если бы ты оказалась рядом, натворил гораздо меньше? Что ж, может быть. – Он откинулся на подушку. – Ты смелая, решительная. И дочь наверняка воспитываешь такой же.

– Опоздала я с ее воспитанием. Да и не нуждается она в нем, так как родилась умненькой. Поэтому еще неизвестно, кто кого учит уму-разуму. Скорее, Настена меня. Ну пожалуйста, расскажи о себе. Только то, что хочется. Знаешь, как в поезде. Незнакомому человеку выкладываешь всю подноготную о себе. Ведь ты с ним больше никогда не встретишься. А выговориться порой так хочется. Можешь даже немного приврать для красного словца.

– Мы не в поезде. Более того, пытаемся строить отношения.

– Вот и хорошо. Тогда и присочинить о себе не грех, чтобы выглядеть в моих глазах этаким везунчиком, которому можно и позавидовать. Хотя некоторые рассказывают о себе для того, чтобы их пожалели, посочувствовали. Но это не про меня. Я не люблю кому-то жаловаться и точно знаю, что, жалуясь, человек только усугубляет проблемы. Пусть лучше мне завидуют. Иначе что у тебя за жизнь, если тебе никто не завидует, – даже подумать страшно.

– Вот как! Значит, и тебе бывает страшно? А я думал, ты ужасно отважная, раз за такую работу взялась.

– Да какой там! Такая же трусиха, как и все женщины. Хотя считаю, что страх – самая нормальная человеческая эмоция. Он есть во всех без исключения. Просто каждый борется с ним по-своему. Недаром же говорят, что у всякого своя виселица.

– Какая еще виселица?

– Которую боится каждый. Но если потакать страху, он и в судьбу может превратиться. Иногда мне кажется, что страх похож на змею, которая корчится в человеке, словно пытается сбросить кожу. Но не всем это удается.

– Вот напридумывала: то виселица, то змея. С тобой не соскучишься.

– На то я и женщина, чтобы что-то выдумывать. Я всегда была бойкой. Да и теперь унывать не собираюсь. Иначе жизнь покажется однообразной, пресной, безрадостной. Надо же себя как-то поддерживать, чтобы с тоски не помереть.

– Тебе это не грозит. Теперь ясно, почему ты в сыщики подалась. И в этом мы с тобой похожи. Моя жизнь также состоит из крайностей. Но так было не всегда. Нет ни дня на памяти, чтобы я когда-нибудь в детстве был счастлив. Мама так боялась радоваться чему бы то ни было, опасаясь сглазить или навлечь беду, что даже от хорошего ожидала дурного. А если не ждешь от жизни ничего хорошего, то ничего хорошего и не дождешься. Сколько себя помню, мама верила только в плохое, которое непременно вот-вот произойдет. И надо признать: плохое ни разу не обмануло. Причем нас обоих. Мы жили бедно, с оглядкой на то, что скажут соседи, знакомые или совершенно посторонние нам люди. Хотя никому до нас не было