Моя желанная западня - Надежда Анатольевна Черкасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через три часа квартира благоухала чистотой, на лоджии под палящим солнцем нежилось выстиранное и душисто пахнущее свежестью белье, а на сверкающей плите готовился борщ, аромат которого проникал во все закоулки повеселевших комнат с отдраенными до белизны полами. Вадим, непривычно усталый от физической работы, сидел рядом и постигал азы кулинарии.
– Вот видишь, как это просто, когда знаешь, что за чем класть в кастрюлю. Усвой два самых главных секрета. Первый: натертую на крупной терке свеклу с добавлением лимончика и томатной пасты тушить лучше отдельно от моркови и лука, иначе весь роскошный цвет из борща уйдет, и он получится блеклым. Далее: если уж совсем хочешь отличиться, то перед тем как бросать нарезанные укроп и петрушку, добавь в свое произведение кулинарного искусства немного измельченного чесночка с сальцем. И вкус и запах просто сногсшибательные. Затем выключаешь кастрюлю, пятнадцать минут настаиваешь, и ты – царь и бог потрясающего шедевра. Всего какой-то час у плиты, и ты – победитель, спасший семью от голодной смерти. И цены тебе не сложить.
– Здорово! Я думаю, у меня получится.
– Разумеется. Ты даже не представляешь, на что способен. А чтобы выяснить, надо заняться хоть чем-нибудь. Знаешь, как говорят: аппетит приходит во время еды. Это касается и работы.
– Ой! – воскликнул Вадим и уставился с открытым ртом на дверь. – Бабуля встала. Она же у нас лет пять как лежачая.
Софья обернулась. На пороге, держась за косяк, стояло нечто в рубище, но с горящими от голода, беспокойно шныряющими по кухне глазами.
– Вот и наша бабушка дорогу к нам по запаху отыскала. Проходите, садитесь, – пригласила Софья. – А я пока на стол накрою.
Старушка, опираясь на руку подскочившего Вадима, доковыляла до стола, плюхнулась на скрипучий стул и устало откинулась на спинку. Софья разлила по тарелкам борщ, добавила сметаны, и голодающие бойко застучали ложками.
Наполнив тарелку для Вари, Софья незаметно прихватила из шкафчика две рюмки и направилась к страдалице.
Подруга лежала, закрыв глаза и не подавая признаков жизни.
– Я мириться пришла, – сказала Софья. – Давай выпьем?
– Иди к черту! – Варя демонстративно отвернулась к стене.
– Варюш, я давно уже там с этой проклятущей работой. Связалась незнамо с чем, так теперь пятый угол ищу. Одной мне не справиться. Вот помощь пришла просить.
– Ты ненормальная? – буркнула Варя, не оглядываясь. – Чем я-то тебе помогу?
– Именно ты и можешь. Ни на кого другого надежды нет. Кругом одни перевертыши. А ты не подведешь, я знаю. К тому же ты психолог. Может, составишь мне портрет преступника?
– Совсем больная? – Варя от возмущения даже села и ноги на пол опустила. – Соображай, что говоришь-то! – Она похлопала себя по лбу. – Погляди на меня: ну какой из меня психолог?
– Ты же сама рассказывала, что у тебя получалось людям помогать.
– Другим помогала, а себе помочь не смогла. Потому и профессию забросила к едрене фене. К тому же если твой преступник не серийный убийца, да еще без каких-либо психических отклонений, то и достоверный портрет вряд ли получится… Слушай, что ты мне зубы-то заговариваешь? Ты зачем пришла – нервы трепать? Так у меня их уже не осталось. Ни на что.
– Мне без тебя никак. Да и тебе без меня несладко. Давай так: я помогаю тебе, ты помогаешь мне.
– Опять за свое? Не могу!
– А ты через «не могу». Уже все знания из головы повыветривались? Так мозгами пошевели, мозгами. Но не пенсионерскими, а настоящими. Которые так далеко забросила, что и искать не знаешь где. Сейчас ты живешь по остаточному принципу: бесцельно и безрадостно, словно тебе жить осталось всего ничего.
– Я и собралась помирать. Только тебя вот черти некстати принесли.
– А где же твой инстинкт самосохранения? Куда делся? Может, кто свистнул?
– Софочка, шла бы ты отсюда со своими нотациями. Без тебя тошно.
– Варя, ну ты и чудачка! Даже твоя мать помирать не хочет. Сидит вон в кухне и борщ за обе щеки уплетает.
– Не мели чепуху! Она уже много лет не встает… Нет, ты серьезно?!
– Иди, сама погляди. Как проголодалась, так на ноги и встала. Тебе уже давно нужно было им эту проверку устроить, сразу мозги и прочистились. А вот тебе, похоже, требуется больше времени.
– Ну ты и стерва! Опять на мою полноту намекаешь?
Дверь отворилась, и в проеме показалась растрепанная голова старушки:
– Варенька, доченька, ты как себя чувствуешь? Может, тебе что принести?
– Нет-нет, мамочка, ничего не надо, спасибо. – У Вари даже слезы на глаза навернулись.
– Тогда я пока пойду прилягу. Ты зови, если что. – И старушка, поддерживаемая под локоть внуком, скрылась за дверью.
– Убедилась? Да твоих насильно помирать не заставишь. А ты тут разлеглась не на шутку, жертву из себя корчишь.
– Мне нужно выпить.
– Наконец-то! Хоть что-то умное сказала.
Софья достала из кармана бальзам, они выпили по стопочке, потом по второй, по третьей. Глаза у Вари заблестели, щеки зарумянились. А как поела свежего борща, так и про тоску смертную забыла.
– Варюш, я собираюсь в Москву съездить, своих навестить.
– Не ври. Ты недавно к ним ездила. Новое дело в дорогу зовет? Я даже догадываюсь, какое именно. Хочешь побольше узнать о той столичной штучке, которую недавно убили? И не смотри на меня, как на привидение. А еще думаешь, кому бы пса оставить. Так приводи, приглядим.
– А про пса-то ты откуда знаешь? Ну ты, подруга, даешь! Слушай, а что про эту столичную штучку в городе болтают, случайно, не в курсе?
– Представь себе, в курсе. И не случайно. Колька мой каждый вечер перед сном ко мне заходит и все городские сплетни пересказывает. Надеется, что хоть что-нибудь меня поднимет. Так перепугался, что даже пить меньше стал. В городе болтают, что девицу эту убили из-за того, что слишком хвостом вертела. Завела сразу двух кавалеров, так они ее и не поделили: мол, не доставайся же ты, красавица, никому.
– Разве за это убивают? Что-то не верится.
– И у меня насчет этого сомнения. Но люди говорят. Видимо, кто-то – кому выгодно – распустил такой слух, вот все и повторяют. Потому что никто ничего про нее не знает. Одно слово – приезжая.
– Может, ты отпустишь со мной в Москву Николая? Он же когда-то
