Стихотворения. Рассказы. Гора - Рабиндранат Тагор

Из книги «Пестрое»

(«Бичитрито»)

1933

Поражение

Перевод П. Железнова

Сияющая ночьМрак, словно чадор{89}, сбрасывает прочь.Он падает у ног баньяна,Там, где поток струится неустанно.При ярком свете дня скупой цветокБлагоухание в душе своей берег.А ночью нет сомнений и преград,И аромат свой всем дарить он рад.

С лесной опушкиПриносит ветер пение кукушки.И мнится: хочет выразить онаВсе, чем душа ее полна.И я подумал: не удержишь слова,Что рвется из-под темного покрова;Сегодня узник, из своей темницыОсвободясь, умчится.

Когда пришла она,В окно струила свет лунаСквозь ветви дерева густые.Подумал: отыщу слова простые.Скажу: «Взгляни в глаза и позовиБезмолвным зовом истинной любви!Еще молитвы на читали люди,И нет еще святой воды в сосуде;Сегодня мы с тобойНавеки будем связаны судьбой…»

Она сердитоСказала, что команда их побита.Да, да, у Форта, на Майдане,Проиграно, увы, соревнованье.Подчеркивали все ее движеньяОбиду, гнев и горечь пораженья.И вновь, и вновь она негодовала…

А за окном кукушка куковала.

Из книги «Последняя октава»

(«Шеш Шопток»)

1935

«Сыплется благостный дождь на равнину!..»

Перевод М. Зенкевича

Сыплется благостный дождь на равнину!Тучи, спустившись, касаются пальм,Зыблются трепетно темные воды.Душу мою тоже дождь освежает,Если приходит по зову.

Был я в краях чужеземных.Месяц срабон там не время дождей,С зовом души моей он не согласен.Он не свершил омовеньяВ сердце моем.

Там я не видел круговоротаСиних туч, приносящих влагу.Засуха там истощала землю.Только ведь влага приносит деревьямСилу могучего роста.Каждый год постоянноРоспись от капель дождя на стволах остается.

Радость дождя ежегодноТакже в мою сердцевинуСвежие соки вливает.Так ежегодноНовый слой краски ложитсяНа дерево жизни.Так ежегодно печаткою перстняТайный свой знак ХудожникСтавит на сердце мое.

Перед окном я сидел одиноко,Тихо часы проходили,Дар свой оставили перед порогом,В тайной сокровищнице душиМного скопилось забытых мгновений.

В радуге многоцветной искусстваВсе существо моеС тайным душевным богатствомПеред божественным взглядом когда-тоСможет ли полно раскрыться?

Все существо мое в жизни стремилосьК мигу полного проявленья,Словно звезда над зарею вечерней,Проблеск рассвета над Ночью, — оно говорило:«Миг проявленья, явись!»

Явится миг проявленья, и яСам себя вдруг в своем свете увижу, —Женщина так вот себя постигает,В жизни замужней себя Проявляя;Если любовь у нее воцарилась в душе,Носит несчастье она, как ожерелье,Бедную жизнь украшает своим благородством,Даже и смерть не лишает ее совершенства.

«При встрече…»

Перевод М. Зенкевича

При встречеМы с ней переглянулись.Я был так молод,Она меня спросила:«Кого ты ищешь?»

Я ей ответил:«Поэт вселенной из своей поэмы бесконечнойОдну строку зачем-то вырвалИ плыть ее пустилВ поток земного ветра,Где аромат цветов плыветИ звуки флейты.Строка кружит, ища строку созвучную другую,И поисков безмолвное жужжаньеЗвучит в ее пчелиных крыльях».

Она молчала,Смотрела в сторону куда-то.Мне стало грустно,И я спросил: «О чем ты думаешь?»

И, обрывая лепестки, она сказала:«А как узнаешь ты — нашел иль нетСреди бесчисленных мельканийЕе созвучную одну?»

Я ей ответил:«То, что ищуВ раздвоенной неполной жизни —Большая тайна,Она откроется сама собой,Откликнувшись необычайно,И тайну я узнаю —Созвучие с душой другого».

Она молчала.На смуглой нежной шееБлеснуло тоненькое ожерелье,Как будто облачка слегка коснулсяОсенний бледный луч.В ее глазах мелькалаКакая-то растерянность, боязнь,Что кто-то навсегда уйдет, ей не открывшись.Она стояла неподвижноВ тревоге — и не знала,На что решиться.

Я встретился с ней на краю дорогиВ широкий мир,Я ждалЖеланной встречи…Она ушла.

«Мерцал светильник медный на подставке…»

Перевод М. Зенкевича

Мерцал светильник медный на подставке,Фитиль соломинкой в нем подправляли.Узорный светлый пол блестел,Как будто сделан из слоновой кости,А на полу расстелены циновки.Мы, дети, кучкой собрались в углуПри тусклом свете.

Вошел старик Мохон Шордар,Лицо его с дубленой темной кожей,Окрашенные волосы завиты,Навыкате глаза.От дряхлости все тело дряблым стало,II ноги, руки — длинные костяшки,А голос или зычный, или тихий.Мы любим страшные его рассказы.Вот он садится между намиИ начинает свой рассказ о Рогхо.Мы слушаем, оцепенев, чуть дышим,II все у нас колышется в душе,Как ветви джхау в южном ветре.

Перед окном открытым в переулкеСтолб с газовым зажженным фонаремСтоял, как одноглазый призрак,С угла на темной улице раздалсяПевучий выкрик продавца жасминов.А рядом во двореЗалаяла собака.Пробили в колокол у входа — девять.Мы тихо слушаем рассказ о Рогхо.

У сына Тотторотно в доме праздник —Ему давали шнур священный{90};И Рогхо передал с гонцом:«Одним «Прими поклон» не обойдешься,Не думай о расходах».И Рогхо написал, чтобы правительПять тысяч рупий выдал на расходы.Вдова налог радже не уплатила,И дом ее к продаже был назначен.К правителю в дом заявился Рогхо,Сполна за долг вдовы с, ним рассчитался,Сказал: «Ты грабил многих бедняков,Так пусть им хоть немного станет легче».

Однажды в полночьС добычей Рогхо возвращался,Шел к узкой длинной лодкеВ тени смоковницы на берегу.Тут он услышал —В деревне, в доме том, где свадьба, — плач.Жених повздорил и невесту бросил,К ногам его отца упал с мольбойОтец невесты, — в этот миг с дорогиИз зарослей бамбуковых густыхРаздался клич: «Ре-ре… ре-ре… ре-ре…» —И звезды в небеКак будто вздрогнули.Все знают, это грозно кличетРазбойник Рогхо.И с женихом богатый паланкинНосильщики в испуге уронили.Тут прибежала мать невестыИ с плачем умоляла в темноте:«Сынок, спаси честь дочери моей!»Встал Рогхо, как посланец бога Ямы{91},Из паланкина вытряс жениха,Отцу его отвесил оплеуху,И тот упал на землю оглушенный.

Вновь в доме раковина заиграла,И женщины встречают жениха.Вот Рогхо сам с разбойничьего шайкой;Как привиденья в ночь женитьбы Шивы{92},Тела умащены, полуобнажены,А лица в саже.Сыграли свадьбу,Кончалась третья стража ночи.Разбойник, уходя, сказал невесте:«Сестра моя,Коль вновь тебя обидят,То вспомни Рогху».Пришло столетье новое, иное,И детвора теперьПри свете электрическом читаетВ газетах сообщенья о разбоях.А вечера прослушиванья сказокУшли из мираС воспоминаньем нашимИ со светильником погасшим.

Из книги «Дорога»