Стихотворения. Рассказы. Гора - Рабиндранат Тагор

«Возьми, возьми же меня и сделан своею виной…»

Перевод Ю. Нейман

Возьми, возьми же меня и сделай своею виной;Да подчинятся руке умелой сердца глубины!Я — в нежных лотосах — ладонях, вот — струны, тронь их,Чтоб вина сердца в твой слух проникла до сердцевины,Порой веселью, порою горю послушно вторя;Чтоб смолкла тотчас, едва ты бросишь ее безвинно.Никто не знает, какою вестью воскреснет песня,Когда, ликуя, вольется в небо, в поток единый.

«Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна, взаперти…»

Перевод Ю. Нейман

Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна взаперти.Под сводами храма твоего путника приюти!С дальних троп, из лесных глубин принес я тебе жасмин,Дерзко мечтая: захочешь его в волосы ты вплести.Медленно побреду назад в сумрак, полный звона цикад,Ни слова не произнесу, только флейту к губам поднесу,Песню мою — мой прощальный дар — посылая тебе с пути.

«В вине твоей были песни, в корзине моей — цветы…»

Перевод Т. Спендиаровой

В вине твоей были песни, в корзине моей — цветы.Тот же качал нас ветер, сорвавшийся с высоты.Никто не знал, что за волны мутят небосвод безмолвный.Пристал челнок твоих песен к причалу моей мечты.В тот памятный день казалось: чтоб в лад твоим песням звенеть,В душе моей будут вечно цветы распускаться впредь.Но песнь сорвалась с причала, и к ночи цветов не стало,  —Ошибся кто-то в фальгуне средь радостной суеты.

Из цикла «Времена года»

«Под обаяньем лунных чар мечты кружат в просторе…»

Перевод М. Петровых

Под обаяньем лунных чар мечты кружат в просторе,Летят, летят, летят ко мне, как птицы из-за моря,В напевах света и теней уносят в даль минувших дней,«Приди, приди, приди»,  — зовут, напевам вторя.Зовут к виденьям давних лет, к ночам весны моей,И друга ищут там, где свет мерцает средь теней,Где боль, не узнанная мной, печаль моей поры иной,Сквозь слезы шепчет: «Горе, горе, горе!»

«Приди сюда, вода ключа, приди сюда, плеща, журча…»

Перевод М. Петровых

Приди сюда, вода ключа, приди сюда, плеща, журча.Из камня вырвись навсегда, приди, вода, журча, плеща.В могуществе сквозной волны, явись из темной глубины,Отрадная, приди, журча, плеща.Тебя зовет все горячей блистанье солнечных лучей.Ты с ними заведи игру, смиряй жару, журчи звончей.Их жгучий золотой напев встречай, волною зашумев.Прохладная, приди, журча, плеща.И свищет ветер и поет, тебя он ищет и зовет:«Приди, приди!» И ты приди, ты с ветром игры заведи,  —В мриданг{69} стучать он будет, мчась, а ты в ладоши бить, смеясь.Зыбучая, приди, журча, плеща.Злой дух пустыни здесь витал, злой дух тебя заколдовал,Запрятал в каменный подвал, в немую тьму замуровал.Скорей темницу сокруши, на свет явиться поспеши,Могучая, приди, журча, плеща.

«Из тучи — грохот барабана, могучий рокот непрестанный…»

Перевод М. Петровых

Из тучи — грохот барабана, могучий рокот непрестанный…Волна глухого гула мне сердце всколыхнула,Его биенье в громе потонуло.Таилась боль в душе, как в бездне,  — чем горестней, тем бессловесней,Но ветер влажный пролетел, и лес протяжно зашумел,И скорбь моя вдруг зазвучала песней.

«Над рощей в огненном цвету проходят тучи синей тенью…»

Перевод М. Петровых

Над рощей в огненном цвету проходят тучи синей тенью.Как в танце, гнутся на ветру затрепетавшие растенья.В лесную чащу уходя, дрожит блистание дождя.Душа, разлукою томясь, куда-то рвется в нетерпенье,  —И журавли над океаном куда-то мчатся караваном,  —Их крылья борются с туманом, вздымая волны ураганом,И кто-то, сквозь трезвон цикад, мне в сердце входит наугад,Ступая по тоске моей украдкою, как сновиденье.

«Во двор срабона входят тучи, стремительно темнеет высь…»

Перевод М. Петровых

Во двор срабона входят тучи, стремительно темнеет высь,Прими, душа, их путь летучий, в неведомое устремись,Лети, лети в простор бескрайний, стань соучастницею тайны,С земным теплом, родным углом расстаться не страшись,Пусть в сердце боль твоя пылает холодной молнии огнем,Молись, душа, всеразрушенью, заклятьями рождая гром.К тайнице тайн причастна будь и, с грозами свершая путь,В рыданьях ночи светопреставленья — закончись, завершись.

«О туча, в тайнице укромной несущая мглу и дожди…»

Перевод М. Петровых

О туча, в тайнице укромной несущая мглу и дожди,  —Всей нежностью — темной, огромной — ты сердце мое услади!Вершину горы освежая, тенями сады окружая,Во мглу небосвод погружая, громами затишье буди.О туча, промчись над рекой, что плещется жалобным плачем,Там роща томится тоской, объята цветеньем горячим.Изжаждавшихся утоляя, зарницами путь осветляя,Приди, о приди, умоляю, в горящую душу приди!

Рухнул грохот огромного домору, ночь смятеньем объята…»

Перевод М. Петровых

Рухнул грохот огромного домору{70}, ночь смятеньем объята.Инжирная роща под ветром дрожит на краю небоската.Лепет речной, трепет лесной, шелест ручья в темноте ночнойСливаются в гул отдаленный, в напев саньяси-срабона.Желто-красным цветением рощ в упоении дышит мгновенный ветер.Блещет молний изломанный луч,  — некий демон, свиреп и могуч,Бешено пляшет, ломится спьяну в капище туч.

«Что-то от легких касаний, что-то от смутных слов…»

Перевод М. Петровых

Что-то от легких касаний, что-то от смутных слов,  —Так возникают напевы,  — отклик на дальний зов.Чампак средь чащи весенней, полаш в пыланье цветенья —Подскажут мне звуки и краски,  — путь вдохновенья таков.Всплеском мгновенным возникнет что-то,Виденья в душе — без числа, без счета,А что-то ушло, отзвенев,  — не уловишь напев.Так сменяет минуту минута — чеканный звон бубенцов.

Из книги «Снова»

(«Пуношчо»)

1932

Копаи

Перевод Г. Регистана

Лениво ум мой по теченью ПадмыБлуждает.На песчаном берегу,Далеком, обнаженном, равнодушномК живущему и страждущему миру,Деревья одинокие собралисьВкруг хижины разрушенной… Бамбук…Да манговое дерево… Да старыйБаньян, такой же древний, как она.За хижиною пруд. Горчицы поле.Индиговой фактории остатки,Где день и ночь шумят деревья джхау;На этом берегу,Таком же хмуром,Раджбоншей{71} поселение.Их козыПасутся тут же… А с холма взираютБазара гофрированные крыши.И кажется, объят поселок страхомОт леденящей близости реки.

Она течет из древних текстов прямо.И Ганги кровь священную несетПо венам гордо.От домов поселкаНа расстоянье держится. Как будтоОна не видит их. Не узнает!О, как ее манеры величавы.

Они иль с одинокою вершиной,Иль с одиноким зовом моря схожи.Так схожи, что невольно вспомнил я,Как здесь однажды в лодке задремалВ ночном уединеньеПод созвездьемМедведицы Большой.Проснулся же я с утренней звездою…И эти волныБежали равнодушно мимо краяМоих ночей и дней. Точь-в-точь как путник,Идущий мимо радости и горя,Что в придорожных домиках живут,Так близко и далеко от него.

И вот, прощаясь с юностью, вернулсяЯ вновь сюда,На старую равнину,

Тут в зелени укрылась деревушкаСанталов{72}. Тут бежит со мною рядомРечушка Копаи{73},Соседка с детских лет.Ей не хватает древности и славы.Зато она свое простое имяСмешала с громкой болтовнею женщин.И здесь, между водой и берегами,Нет разногласия.Любовь к деревнеОт берега до берега слышна.Здесь конопля над самою волною.Кивают головой побеги риса.А там, где с речкойВстретилась дорога,Вода великодушно уступаетПрохожим путь, чтоб вброд переходилиПрозрачный и болтливый ручеек.Над полем вознеслась высоко пальма.На берегу теснятся манго, джам.

Язык реки — язык простого дома,А не ученых речь.Волну и берегОбъединяет общий ритм. И речкаБогатствам не завидует земным.О, как она изящна, извиваясьСреди теней и света!Как в ладошиУмеет хлопать! Как гибка, упругаБывает в дождь! Она не уступаетТанцующим девчонкам деревенским,Что выпили немножечко вина.Но и тогда речушка не выходитИз берегов, чтоб затопить окрестность,А лишь стремительным движеньем юбкиБьет в берег и со смехом вдаль бежит.По осени становится прозрачнойЕе вода и отмели виднее.Но бедность не стыдит ее.В богатствеОна была не наглой,И унизитьТеперь ее бессильна нищета.И потому она всегда прекрасна,Как девушка — и радостная в танцеИ грустная, с усталостью во взоре,С усталою улыбкой на устах.Ритм Копаи похож необычайноНа ритм моих стихов.ОбъединяетИ землю он и воду. НаполняетОн музыкой часы дневных работ.В незримом ритме том сантальский мальчикБредет лениво с луком и стрелою.И в этом ритме движется телега,Нагруженная сеном. И горшечникНа ярмарку идет, неся посудуВ корзинах двух, привязанных к шесту.И за хозяйской тенью собачонка Бежит в том ритме.В нем учитель школьный,Не заработавший трех рупий в месяц,Идет устало,Свой облезлый, старый,Дырявый зонт раскрыв над головой.

Кхоаи