Стихотворения. Рассказы. Гора - Рабиндранат Тагор

«В тот древний, исступленный век…»

Перевод С. Шервинского

В тот древний, исступленный век,Когда творец хулил свое твореньеИ созданное рушил,В тот день, когда утратил он терпенье,Своею дланью грозный ОкеанТебя отторг, о Африка, от грудиЗемли восточной.Густого леса бдительная стражаТвою темницу стерегла.Ты на досуге одинокомКопила тайны чащ непроходимых,Читала письмена воды, земли и неба, —И волшебство природыВ душе незрячей мантру пробудило.Ты, заслонив лицо уродливой личиной,Над ужасом смеялась,И, страх стремясь преодолеть,Ожесточала дух величественным бредом,Обрядом-пляской разрушеньяПод барабанный гром.

Тенистая! За черным покрываломНе видел человеческого ликаПрезренья мутный взор.С колодками, с цепями ворвалисьЛовцы людей, чьи когти крепче волчьих,Чье низкое высокомерье глушеТвоих для солнца недоступных джунглей.В наряде городском белесый варвар,Как зверь, бесстыдно алчность обнажил.Плыл по тропам лесным беззвучный голос горя,Пыль впитывала кровь твою и слезы.Навеки мерзкой грязи комьяИз-под сапог бандитских — оскорбленьемЗапечатлели летопись твою.

А за морем, в их городах и селах,Воскресный звон колоколовПредвечному добру гудел хваленья,Младенцы прыгали в руках у матерей,И славили поэты Красоту.Сейчас, когда в закатном небеЗа горло схвачен бурей вечер тихийИ из пещер повылезло зверье,Конец всему предвозвещая воем,Явись, поэт, на рубеже вековИ, подойдя к порогу оскорбленной,Скажи: «Прости!»Пусть этим чистым словом разрешитсяТвой, варвар, бред!

Из книги «Шамоли»

(«Шамоли»)

1936

Цветок тамаринда

Перевод С. Кирсанова

Нет, я не много накопил сокровищЗа эту жизнь.Они мне редко доставались.Потерь я больше ведал, чем находок.С протянутой рукою не стоял.А в этом самом мире —Оно цвело, сокровище, подобноКрасавице, простушке деревенской,Закрыв лицо, презрев к себе презренье, —Спокойный тамариндовый цветок.

Земля бедна, и дерево не в силахПодняться в полный рост.Его одетые листвою ветвиК земле приникли. Можно ли подумать,Что к старости приблизилось оно?Вблизи расцвел лимон. Нарядно рядомОсыпан чампак множеством цветов.Канчон{99} цветет в углу. И посвященныйЦветам благоуханным курчи{100}Сарасвати обет свой соблюдает.Мне ясен их язык. Не раз для разговораЯ позван ими был.А только что мой слухПочувствовал неясный шепот, слышныйИз-под опущенного покрывала. Вижу —Из хижинки, на ветке тамаринда,Глядит нераспустившийся цветок,И нежно светится,И нежно пахнет,И вьются письмена по лепесткам.

Уже давно живет при нашем домеСтаринный тамаринд, знакомый с детства.Как божество стоит он, как хранительСеверо-западного края неба.Он — как слуга, прижившийся в семье.Он сверстник прадедов,Свидетель многихРождений и поминок в этом доме,Ученый брахман нашего семейства.Кто им владел в прошедших поколеньях?Пожалуй, было большеИмен опавших, чем опавших листьев.О многих — памятьТакая ж тень, как тень под тамариндом.Здесь, у его корней, была конюшня,Где стук копыт тревожил помещеньеПод черепичной крышей.Но век езды на лошадях давно ужС покрикиваньем конюхов осталсяНа берегу былого, вдалеке.Умолкло ржание.Картины векаУже сверкают красками иными,А борода, расчесанная гордоСардаром-кучером, с его походкой важнойСо всею пышной роскошью тех дней,Навеки удалилась за кулисы,Где декораций свалено старье.

В лучистом солнце, утром, к десятиЖдала коляска здесь, у тамаринда,И отправлялась в школу каждый деньС бессильной неохотой мальчугана,Сквозь уличную шумную толпу.И мальчуган теперь уже не тот —Лицом, душой и положеньем в мире.А тамаринд все тот же. Он молчит,В себя ушедший, в самосозерцанье,Не поводя и бровью на людейС их вечно переменчивой судьбою.Мне вспомнился один из дней.Шел дождьОт сумерек всю ночь, не затихая.А утром — мутно,Как в глазах безумца.Ослепшая, без цели, бьется буряОгромной птицей в клетке мирозданьяКрылами о невидимые прутья.Вся улица заполнена водою.Двор затопило.Стоя на веранде,Я вижу — с гневом смотрит в небоВерхушка тамаринда, как отшельник,Руками веток небо обличая.Молчат дома, они остолбенели,У них нет речи, чтоб ответить словомНа злодеяния небес.И толькоВ движеньях листьев тамаринда былоРазгневанное восклицанье, былоПроклятье дерзкое — среди оцепеневшихКирпичных стен, он представлял одинНа кругозоре, бледном от дождя,Великий лес.

Сменялись весны веснами иными —В почете были бокул и ашок.Казалось мне, что тамаринд — привратникНаружных врат весны — царя времен.И кто бы мог в то время догадаться,Что под корою грубой великанаТаится нежность красоты?Все помнят,Как он надменен в пышном тронном залеДворца весны.В его цветах сегодня мне представленГандхарва Читраратха — колесничий,Что Арджуну, сражаясь, победил{101}.Теперь один, вполголоса и втайне,Поет он песню в райских кущах Индры.О, если б я, поэт, тогда — подросток,Постигнуть мог в какое-то мгновенье,Как этот старец молодостью пьян, —Я, может быть,Однажды, юным утром,Встревоженным жужжанием пчелы,Сорвал бы грозди нежные цветовИ пальцами дрожащими подвесилНа радостно зардевшееся ухо,Ты знаешь — чье.И если б ты: «Как звать цветок?» — спросила,Я бы ответил:«Теплый отблеск солнцаСейчас упал тебе на подбородок.Найди ему какое-нибудь имя —Я назову тем именем цветок».

Шамоли

Перевод С. Кирсанова

О Шамоли!В срабон, в дождливый месяц,Твой подведенный черным взор подобенРаздумью на ресницах молчаливойБенгальской девушки.

Твоя земля сегодняСтихи травы слагаетЗеленой речьюВ ответ на дождевую речь небес.Твой лес оделся в облака листвы,Взывают к облакам деревья, руки подняв:«О вы,Взнуздавшие восточный ветер,Помедлите, о вы!»

Под придорожным деревом твое жилище,О Шамоли,Кочевница, отвергнутая всеми.Разрушив свой шалаш, ты в беззаботный путьВыходишь налегке, мгновенно обеднев.Влюбленного в тебяНе связываешь ты — пола с полою брачной.И, выходя из спальни первой ночи,Он даже не оглянется на дверь.

Я хижину для нас слепил из глины,С надеждой быть с тобой наединеЗа слабой, ненадежного оградой.В то утро пели птицы.Они не строят клеток.Гнездо — что вить, что покидать — легко им.Весною — здесь, порой дождей — в лесу.

Недавно, на рассвете вместе с ветромЗахлопали в ладоши листья леса.Сегодня — пляска,Завтра — в пыль листвой.Они на то не жалуются даже.Они — глашатаи в весеннем царстве.Сегодня — трудятся, а завтра — прочь!

Все эти дни шел разговор с тобоюЛицом к лицу.С глазу на глаз сегодня ты сказала:«Пора! Бросай жилье и уходи!»А я не создал прочных стен.Я — камнемНе выложил своей мольбы у входа.На зыбкой почве хижину поставил,На оползне, размытом половодьем,Ее совсем разрушит вскоре месяцДождей — срабон.И я уйду.День расставания меня не ранит,И будет петь, хвостом качая, птица дронгоНад хижиной разрушенной моей.О Шамоли! Одну и ту же песнюВыводит твоя флейта,Что в первый, что в последний день,

Из книги «Конечное»