Безмолвный король - Амо Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поступаю так же, как любая нормальная и не вполне трезвая девушка моего возраста. Оторвав от него взгляд, я отправляюсь на поиски подходящей жертвы. Обойдя море людей, я в очередной раз раздражаюсь из-за того, что не могу по-настоящему оценить новую квартиру Бишопа из-за наплыва всех этих девушек – и немногочисленных парней. Хм. Женщин тут куда больше, чем мужчин. Сюрприз, сюрприз. Он играет в очередную игру, и я снова не знаю, в какую именно. Прежде чем я успеваю начать обдумывать варианты, пальцы на моих ногах начинают покалывать, а ноги превращаются в желе. Может, не стоило начинать пить так рано. Пытаясь найти комнату – любую комнату – подальше от людей, я открываю несколько черных дверей и захожу в ту, за которой, судя по всему, находится главная спальня. В центре располагается кровать, которая словно парит в воздухе, напротив которой висит большой телевизор, а прямо передо мной оказывается стеклянная стена с панорамным видом на город. Все простыни и одеяла сделаны из черного и красного шелка, и даже маленькое кресло в углу больше походит на трон из кроваво-красной кожи. Другой мебели в комнате нет – да и сам пентхаус больше походит на художественную студию. Это место совсем не кажется уютным или привлекательным, и я начинаю пятиться к двери, желая к чертям отсюда убраться и глубоко сожалея о том, что вообще пришла на эту вечеринку. Татум и ее дурацкие решения. Медленно отступая назад, я врезаюсь в высокую гору мускулов, и из моего рта вырывается тихий визг. Я отскакиваю, чтобы увидеть, с кем я столкнулась, и натыкаюсь на пронзительно-темные глаза Хантера, смотрящего на меня сверху вниз.
Я стараюсь успокоить свой резко подскочивший пульс.
– Привет.
Мы с моим новообретенным братом еще не успели наладить отношения, поэтому я до сих пор не знаю, как мне с ним обращаться.
– Думаю, сейчас подходящее время, чтобы закончить наш разговор.
Он протягивает мне большую бутылку бурбона, а затем проходит мимо, направляясь прямо к окну. На краткое мгновение я ловлю себя на желании сбежать, но мне уже давно хотелось увидеться с Хантером. Узнав о нашем родстве, он стал ко мне очень холоден, поэтому я следую за ним к окну, попутно рассматривая его с ног до головы. Он выглядит хорошо – как и все они. На нем надеты джинсы и обтягивающая черная рубашка, сквозь которую просматриваются очертания мускулов на его руках.
– Извини.
Мне явно не хватает опыта в общении с братьями – всю свою жизнь я была единственным ребенком, поэтому «извини» было единственным, что пришло мне на ум.
Он фыркает и подносит ко рту бутылку.
– За что именно ты извиняешься, Мэдисон?
Он смотрит мимо меня, наблюдая за оживленными ночными улицами Верхнего Ист-Сайда[18].
– Не знаю. – Я слежу за его взглядом. Между нами чувствуется сильное напряжение. – За свое существование?
Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю сдержаться, и наши взгляды наконец встречаются.
– Тебе смешно? – спрашивает он, прищурившись.
Он смотрит на мои губы, а затем снова возвращает взгляд к моим глазам.
– Я хотел тебя трахнуть, а потом узнал, что хотел свою собственную сестру… – он ухмыляется. – Думаю, это еще более странно, чем ситуация с Брантли, а это о многом говорит.
Он снова поворачивается к окну.
– Это не странно, Хантер, – бормочу я, пытаясь утихомирить эмоции, подступающие к горлу. – И не только у тебя были такие мысли…
Он замирает. Я пользуюсь этим моментом, чтобы выхватить у него бутылку, обхватываю губами горлышко и, откинувшись назад, делаю большой глоток теплой жидкости.
– Это было всего один раз, – смеюсь я, осознав, как плохо это звучит.
Вытерев губы, я возвращаю ему бутылку. Он рассеянно забирает у меня бутылку, ожидая продолжения моей речи, и я чувствую, как пристально он за мной наблюдает.
– Мне приснился один интересный сон, в котором участвовали все вы. Мысленно я тебя уже трахнула, так что мы в расчете.
Наступает долгая пауза, и я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.
– А если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью.
Внезапно по холодной комнате разносится его оглушительный смех, и я с удивлением смотрю на то, как он вытирает со щек слезы.
– Ты права, мне стало немного легче, и, можешь поверить, мысленно я тоже тебя трахнул.
Наконец-то я чувствую, что напряжение между нами исчезло. Стало гораздо комфортнее, чем пару минут назад.
– Расскажи мне о Деймоне, а я расскажу тебе о твоих биологических родителях.
Это неожиданно. Я мало думала о своих биологических родителях, главным образом потому, что у меня не было на это времени. Моя жизнь – нескончаемый информационный поток, в который постоянно подбрасывают дополнения и правки.
– Ну, – начинаю я, – мне мало что известно, потому что Деймон появился в моей жизни совсем недавно и все мои знания о нем основаны на ощущениях и интуиции. Наверное, это какая-то странная связь близнецов – трудно объяснить. Я его не знаю, но в то же время знаю лучше всех на свете. Как бы сказать… Это больше похоже на какой-то инстинкт. Он не очень хорош в английском, но бегло говорит по-латыни – как и все вы, только лучше – без обид…
Он смеется, вскинув руки.
– Эй, о чем ты? Он предводитель Потерянных Мальчиков. Латынь – его родной язык.
– Все это странно, – рассеянно добавляю я. – Просто он… другой. Мне не потребовалось много времени, чтобы это понять.
Хантер отступает назад и падает на кровать. Я поворачиваюсь к нему лицом, прижавшись спиной к холодному стеклу, и сползаю вниз, пока не оказываюсь на полу.
– Я действительно не знаю, что с ним не так, но Бишоп и все остальные постоянно об этом твердят.
Хантер внимательно изучает мое выражение лица.
– Я не хочу тебе лгать, ты слишком глубоко погрузилась во все это дерьмо, чтобы не знать правду. Поэтому я собираюсь сделать тебе одолжение и рассказать одну вещь – да, ты права, Деймон другой.
Моя челюсть, кажется, падает на пол. Наконец-то кто-то был со мной откровенен. Хантер внимательно следит за моими глазами, словно ожидая реакции.
– У него – думаю, ты могла догадаться – шизофрения, только в гораздо более мрачной форме.
У меня перехватывает дыхание.
– Шизофрения?
Хантер опускает голову.
– Даже хуже. Его преследуют шесть «голосов», только это не голоса.
– Тогда… – Я чувствую себя совершенно растерянной, но не хочу разочаровывать своего нового брата и не желаю, чтобы он пожалел о своей откровенности. – Кто они такие?