Неизбежное зло - Абир Мукерджи

махарани атмосфера за столом изменилась. Голдинг сидел бледный, ни кровинки в лице, и все пил и пил. Меж тем общая беседа разделилась на несколько отдельных диалогов. Не замечая Несокрушима, миссис Кармайкл перешептывалась о чем-то с бухгалтером, а ее муж общался с Портелли.

– Что ж, – бросил взгляд на часы Голдинг, – прошу меня извинить, мне пора. Уже поздно.

– О, разумеется. – Кармайклу, казалось, и самому не терпелось поскорее положить конец разговорам. – Можно сказать, уже ночь.

Меня это вполне устраивало. Будет шанс потолковать с Несокрушимом, надеюсь, он по-прежнему в своем уме. Мой-то разум уже не так остер, как прежде. Прошло почти сорок восемь часов со времени моего визита в Тангру, и боль в мышцах становилась все ощутимее. И по мере того как она нарастала, росла и моя решимость испробовать содержимое дорожного набора. Мысль о безрассудстве подобного рода поступка, столь прочная ранее, испарялась, как афиим над пламенем лампы. Я испытывал почти животное стремление попасть в свою комнату, и чем скорее мы с сержантом закончим, тем скорее я смогу утолить свой голод.

* * *

Гости направились в гостиную, и тут Голдинг увлек меня в сторонку. Он определенно поднабрался. Вспотел, снял галстук, расстегнул воротничок.

– Капитан Уиндем, – начал он заговорщическим тоном изрядно подвыпившего человека. – Я должен поговорить с вами. – Он нервно вертел на мизинце перстень с печаткой. – Очень тревожное дело.

– Конечно, давайте, – согласился я.

Оглядевшись по сторонам, он заметил Эмили Кармайкл, приближавшуюся к нам с добавкой выпивки.

– Это имеет какое-то отношение к убийству принца?

Голдинг продолжал крутить на пальце перстень. Симпатичная вещица с выгравированным лебедем.

– Я предпочел бы поговорить в другом месте. Но да, полагаю, вполне возможно, что имеет. И я посоветовал бы вам действовать осторожнее.

– Выйдем на воздух? – предложил я.

– Нет-нет, – решительно мотнул он головой. – Завтра. Пораньше.

– Хорошо, – согласился я. – К девяти я буду в Розовом павильоне.

– Нет, только не там. Я буду ждать вас здесь, у ворот резиденции, ровно в восемь.

Восемнадцать

Я сидел в комнате Несокрушима и размышлял над словами Голдинга. Что-то его напугало, хотя в начале вечера бухгалтер казался совершенно спокойным. Что же так на него подействовало – алкоголь или нечто, о чем говорили за ужином? Может, одно из откровений Эмили Кармайкл? В любом случае завтра в восемь утра я это выясню.

Я взглянул на свои часы. На войне в часы, а заодно и в меня, угодила немецкая пуля, и с тех пор они показывали время, имея привычку иногда останавливаться – сейчас, к примеру, на циферблате значилась четверть двенадцатого. Я решил, что это близко к истине, секундная стрелка двигалась.

Комната Несокрушима была меньше моей и еще более скудно обставлена. Да и вид из окна, пожалуй, был похуже, хотя в темноте не разберешь.

– О, это было любопытно, – сиял сержант. Лицо его зарумянилось от алкоголя, как будто он долго проторчал на солнце.

Я не стал спорить.

– Не могу отделаться от ощущения, – сказал я, – что если бы дело расследовала Эмили Кармайкл, оно было бы раскрыто в двадцать четыре часа. По крайней мере, она задержала бы кучу подозреваемых.

Несокрушим ухмыльнулся.

– Возможно, нам следует допросить вдову ювраджа, сэр?

– Именно это я намерен сделать.

Улыбка мгновенно слетела с его лица.

– Вы серьезно?

– У нее был мотив. Или, по-твоему, индийские женщины никогда не убивают своих мужей?

– Откровенно говоря, я был бы сильно удивлен, узнав о подобном, сэр.

– Уверяю вас, сержант, индийские женщины точно так же способны на убийство супругов, как и английские благоверные.

Несокрушим медленно покачал головой:

– Но не бенгальские женщины, сэр. Они просто запугивают своих мужей до полной покорности. Сомневаюсь, что есть нужда еще и в убийстве.

Не похоже, чтобы он шутил.

– Неважно, – решил я. – Нам нужно будет допросить ее, так же как эту англичанку, мисс Пемберли, с которой, очевидно, встречался юврадж.

– Все верно, сэр, но допрашивать принцессу? – Он надул щеки. – Не вызовет ли это затруднений?

– Почему? Потому что она принцесса?

– Да, но еще и… – он замялся, – потому что она живет в зенане. Видите ли, единственные мужчины, которых могут допустить к ней, должны быть… вы понимаете…

– Ты хочешь сказать, евнухами?

– Да, сэр, – зарделся он.

– Что ж, сержант, – вздохнул я, – если мы вынуждены будем пойти по такому пути, это, по крайней мере, избавит вашу матушку от дальнейших попыток вас женить.

* * *

Объявив Несокрушиму о предстоящем свидании с Голдингом, я отправился к себе в комнату.

Тщательно запер за собой дверь, вытащил из гардероба чемодан, положил его на кровать. Руки скользнули к замкам, большие пальцы легли на прохладный металл. Застежки со щелчком открылись. Я приподнял крышку, отбросил в сторону тряпье, прикрывавшее мою вожделенную добычу, и замер.

Голова закружилась.

Я медленно выдохнул и внимательно посмотрел на лакированную шкатулку с серебряной инкрустацией. В трепещущем свете керосиновой лампы дракон, образующий ручку шкатулки, казалось, танцевал.

Я чувствовал себя так, словно стою на краю обрыва. Прямо передо мной открывалась бездна, ведущая в… Я не знал куда.

Самоубийственно глупо курить здесь опиум. Во-первых, велик риск, что это заметят. Кто-нибудь из Кармайклов или их слуг может учуять предательский запах. С учетом склонности Кармайкла телеграфировать в Дели по малейшему поводу, можно не сомневаться, что новости о моих привычках помчатся по проводам еще до рассвета.

Во-вторых, я никогда в жизни не готовил себе трубку самостоятельно и руки мои не так уж ловки.

Но когда я стоял вот так над раскрытым чемоданом, само ощущение возможности разжечь трубку словно добавляло стали моим нервам и мыслей – моей голове. Сомнения казались несущественными. Я сунул руку в карман брюк, достал пачку «Кэпстена» и спички. Пачка была почти пуста, но я рассчитал, что для того, что я задумал, хватит пяти-шести сигарет. Я раскурил полдюжины и аккуратно разложил их в пепельнице на столе. Уже через пару минут облако серого дыма начало заволакивать комнату. Я удовлетворенно наблюдал за процессом и впервые, кажется, сполна осознал смысл выражения «необходимость – мать всех изобретений».

Оставив сигареты тлеть дальше, я вернулся к дорожному набору, бережно извлек его из чемодана и опустил на кровать. Как и в поезде предыдущей ночью, выудил из кармана маленький серебряный ключ, вставил его в пасть дракона и повернул.

Не помню, как я вынимал предметы из ящика, но не успел опомниться, как красное бархатное нутро опустело, а содержимое было аккуратно разложено на полу передо мной. Трубка и фарфоровые мундштуки, чашечка и подставка, опиумная лампа и стеклянный колпак, фитиль, маленький медный контейнер, который я