Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

остаться должно еще более сотни судов. Иными словами, при наличии единого управления флотом исход борьбы на море был не решен – смогли же защитники Синопы нанести удар по римлянам на море. Однако именно этого единого управления и не было. В сложившейся ситуации роль защитника городов должен был взять на себя Махар, но он предал отца.

Отступив от Кизика зимой 73/72 гг. до н. э., Митридат из Амиса «отправил послов к своему зятю, Тиграну, царю Армении, и к своему сыну, Махару, правившему в Боспоре, побуждая и того и другого оказать ему помощь» (Арр. Mithr. 78). Мемнон называет несколько иной список адресатов: Митридат «отправил посольства к царям скифов, к парфянину и к своему зятю Тиграну Арменийскому. Но все остальные отказали, и лишь Тигран из-за частых просьб дочери Митридата обещал помочь союзнику» (Memn. XLIII. 2). О причине отказа скифов мы знаем – выше уже говорилось, что посол царя Диокл с золотом перешел на сторону римлян. Но почему Махар исчезает из военных планов?

Плутарх рассказывает, как 72 г. до н. э. при осаде Амиса Лукулл рассказывал офицерам о своих соображениях: «От Кабир всего несколько дней пути до Армении, а в Армении царствует Тигран… Как бы нам, торопясь выгнать Митридата из его владений, не связаться на свою беду с Тиграном! Ведь он уже давно ищет предлога для войны с нами, а где же он найдет лучший, чем помочь в беде царственному родичу?» (Plut. Luc. 13). Кроме того, он рассматривает возможность отступления Митридата на Кавказ: «За спиной у него [Митридата] беспредельные просторы пустыни, а рядом – Кавказ, огромный горный край с глубокими ущельями, где могут найти защиту и прибежище хоть тысячи царей, избегающих встречи с врагом».

Обратим внимание: подкрепление, которое Митридат может получить, – колхи, тибарены и каппадокийцы. Скифы, сарматы, меоты, тавры, которые до этого фигурировали как союзники царя, в расчетах Лукулла не упоминаются. По рассказу Мемнона, осажденная Гераклея ждала Митридата с огромным армянским войском (Memn LI. 2). А почему никто не ждет помощи от Махара? В Понте Эвксинском флот Митридата в 71 г. до н. э. чувствует себя еще уверенно, хотя уже появились и римские корабли. Наместник Боспора может направить на помощь осажденным городам и подкрепление, и продовольствие. Помощь Митридату могла быть направлена в Фасис. Мобилизационный ресурс Боспора не был исчерпан – в 64 г. до н. э. Митридат быстро собрал там армию, золота для платы наемникам было еще в избытке. Вместе с тем помощь от Махара не поступила, а в 70 г. до н. э. «Махар, сын Митридата, правивший Боспорским царством, прислал Лукуллу венец ценой в тысячу золотых с просьбой признать его другом и союзником римского народа».

Когда именно наместник Боспора и Колхиды предал отца? Мемнон сообщает, что «Махар, сын Митридата, отправил к Лукуллу послов с вестью о дружбе и союзе. Последний милостиво принял послов, заявив, что он будет считать крепким договор, если тот не будет отправлять продовольствие синопцам. И он не только исполнил приказанное, но даже и то, что было приготовлено послать митридатовцам, отослал Лукуллу» (Memn. LIV). Это произошло после падения Амиса, так как Мемнон сообщает, что переговоры начались, после того как Лукулл «подошел к городу [Cинопе] и крепко осадил его» (Memn. LIV). Махар в это время, кстати, был в Колхиде и мог попытаться оказать городам военную помощь (Memn. LIII).

Однако кажется, что Махар перестал оказывать помощь отцу раньше, не позже 71 г. до н. э., и его измена стала тем фактором, который качественно сузил для царя возможность продолжения войны в Понте, опираясь на собственные силы. По крайней мере еще до начала переговоров с Лукуллом он не препятствовал тому, чтобы римляне, осаждавшие Синопу, получали с Боспора продовольствие (Memn. LIV), что, конечно, было недружественным шагом по отношению к отцу. Возможно, что на позицию Махара повлияла нерешительность Тиграна – 20 месяцев он «обращался с ним [Митридатом] презрительно и надменно и держал его, словно узника, вдали от себя, в болотистых и нездоровых местах» (Plut. Luc. 22).

Вернемся к греческим городам. Синопа была хорошо укреплена – город расположен на полуострове, изборожденном скалами с какими-то лощинами в них, вроде ям. Эти ямы наполняются водой при подъеме моря, так что из-за этого местность труднодоступна, а также и потому, что вся поверхность скалы покрыта колючками. Сам город прекрасно укреплен стенами. В отличие от Амиса, на начальном этапе вторжения в Понт в 72 г. до н. э. Лукулл даже не пытался осаждать Синопу и реально приступил к осаде только после Кабир. Защищали город пираты («киликийцы»), которыми командовал Селевк, и царский гарнизон под командованием евнуха Вакха (Клеарх). Численность гарнизона неизвестна, но Лукулл утверждал, что при штурме он перебил 8000 защитников города. Как можно догадаться, это были и солдаты гарнизона, и пираты, и часть граждан города. Осажденные сражались очень энергично: «Синопа еще крепко держалась против Лукулла, и ее жители продолжали неплохо сражаться с ним на море». До тех пор пока в Черном море господствовали понтийские корабли, город мог считать себя неприступным. Кроме того, они рассчитывали на подвоз продовольствия. Только после того как оно перестало поступать, а на море появился римский флот под командованием Триария, положение Синопы ухудшилось. К этому времени среди жителей города стало расти число сторонников капитуляции. Однако воины Вакха смогли восстановить контроль над ситуацией, принудив синопцев к подчинению силой. Затем, как уже говорилось, им даже удалось разгромить в море римскую эскадру, которая везла с Боспора хлеб для легионов Лукулла. Только после того как осаду столицы Понта возглавил сам римский полководец, ситуация становилась безнадежной. «Киликийцы» сожгли более тяжелые из своих кораблей и, взойдя на более быстроходные, бежали…

Серьезной преградой была древняя столица Понта – Амасия. Город расположен в глубоком ущелье, по которому течет Ирида, Крепость находилась на высокой скале, стены поднимаются к самым вершинам В скале внутри есть водохранилища, от которых город нельзя отрезать, так как в скале вырублены два подземных канала, соединяющие водохранилища и с рекой и с крепостью. По словам Страбона, «город удивительно благоустроен как искусственными человеческими мероприятиями, так и самой природой и сочетает одновременно преимущества города и крепости». Подробностей обороны Амасии мы не знаем, но еще спустя столетие в окрестностях оставались «разрушенные укрепления и много покинутой земли вследствие Митридатовой войны». Мемнон считает, что Амасия держалась дольше всех, дольше Амиса, Геркалеи и Синопы (Memn. LIV).

Естественной крепостью была и Малая Армения. «Митридат проявлял столь большую заботу об этих областях, построил там 75 укреплений» (Strabo. XII. 3. 28). В ожидании помощи гарнизоны этих крепостей держались еще год после поражений под Кабирами, и массовая измена началась, только после того как царь приказал уничтожить свой гарем. Это было воспринято как сигнал о полном поражении: «великий царь, царь царей уже» не вернется.

Война в Армении

Сразу после отступления Митридата в Армению Лукулл направил к Тиграну своего посла, Аппия Клодия, с требованием выдать царя римлянам. Если эта миссия действительно преследовала цель окончить войну, то ее можно считать провалившейся. После встречи с Клодием Тигран принял решение воевать с Римом, вызвал к себе Митридата и начал готовить вторжение в Киликию и Лаконию.

Вполне возможно, правда, что Лукулл и не хотел окончания войны. Именно поэтому римский полководец грубо оскорбил Тиграна, назвав «его в письме просто “царем”, а не “царем царей”». Именно поэтому Клодий значительную часть своего времени провел не в переговорах с Тиграном, а пытаясь организовать «подрывную работу» в тылу Тиграна. Плутарх сообщает, что римский посол «успел привлечь на свою сторону многих правителей, втайне тяготившихся господством армянского владыки (в их числе был и Зарбиен, царь Гордиены). Тиграну, конечно, не доложили ничего об этой стороне деятельности римлянина ((Plut. Luc. 29). Да и сам выбор неопытного юноши в качестве посла говорил скорее о том, что Лукуллу нужны были не реальные дипломатические переговоры, а только формальный отказ Армении как повод к продолжению войны. С другой стороны, если Тигран собирался воевать с римлянами,