Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

может быть, мы и получаем десять легионов понтийцев? Но следует помнить, что численность отступающих войск – это не численность сражающейся армии в числе погибших римляне считали и обозников (которых, как мы помним, было не меньше, чем собственно воинов). Достоверность цифр понтийской армии при осаде Кизика меньше, чем в случае с Амнейоном, Херонеей и Орхоменом. Какую-то часть армии Митридат смог эвакуировать, и прежде всего, видимо, конницу.

Как уже говорилось, что для реализации стратегического плана Митридата и Сертория важно было выдержать темп наступления. Однако именно темп и не удалось выдержать, потому что осада Кизика затянулась. В чем причина этого? Римские авторы сообщают о том, что город находился под защитой богов: «Рассказывают также, что многим жителям Илиона являлась во сне Афина. Богиня обливалась потом и, показывая свое разодранное одеяние, говорила, что только что пришла из Кизика, за граждан которого она билась. Илионцы даже показывают каменную плиту, на которой начертаны постановления и записи, касающиеся этого случая». (Plut. Luc. 10). Кроме Афины, жители города уповали на помощь Персефоны. Ночью штурма она «явилась в сновидении городскому писцу Аристагору и молвила: «Вот, я пришла и веду на трубача понтийского флейтиста ливийского». Смысл этого сновидения стал ясен, когда подувший южный ветер повалил осадную башню Никонида. Бурю на понтийский флот наслала Артемида Приапская, «гневаясь на ограбление своего храма и похищение кумира». Лукулл рассказывал, что в Троаде, когда он «расположился на ночлег в храме Афродиты, ночью, во сне, ему предстала богиня, которая молвила: “Лев могучий, что спишь? От тебя недалеко олени!”» (Plut. Luc. 12). Это было предзнаменование – вскоре донесли о 13 пентерах, плывших на Лемнос. Так римляне узнали о корпусе Вария, направлявшемся в Эгейское море, окружили его и уничтожили. Но главной защитницей города была Деметра. Наиболее трудный для кизикийцев момент пришелся на празднества Феррефаттий, во время которых надо приносить в жертву черную корову. Во время осады такой не было, и кизикийцы вылепили ее скульптуру из теста, но во время празднества, как рассказывали потом защитники, корова сама переплыла пролив, чтобы стать жертвой богини. «Друзья советовали Митридату удалиться, так как город явно под божеским покровительством» (Арр. Mithr. 75).

Может быть, богини и мстили Митридату за что-то… Однако, возможно, были и другие причины неудачи царя. Мы уже выяснили, что осада Кизика была ошибкой, в результате которой темп наступления понтийцев был потерян. Причины этой «тактической паузы» откровенно называет Аппиан – предательство: «Люций же Магий, послуживший посредником между Серторием и Митридатом, теперь, когда Серторий был уже убран с дороги, стал тайно сноситься с Лукуллом» (Арр. Mithr. 72).

Люций Магий оказал Лукуллу несколько очень важных услуг. Сначала он убедил царя «не обращать внимания, если римляне пойдут и станут лагерем, где им угодно». Речь шла о том, чтобы дать войскам Лукулла возможность занять важный опорный пункт – гору на восток от Кизика, контроль над которой ставил под угрозу коммуникации Митридата. Подход к этой горе хорошо охранялся по приказу Таксила, однако римскому советнику царь, видимо, доверял больше. «Ничего не подозревая, Митридат безрассудно согласился с его доводами и не помешал римлянам безопасно пройти через теснины и укрепить против него высокую гору». Конечно, это была тактическая ошибка Митридата. Кажется, что вообще следовало не держать под Кизиком всю армию, а, оставив часть для продолжения блокады, наступать на юг, конницей отрезая Лукулла от провинций, которые он должен защищать, и от путей, по которым он получает продовольствие. Надо было показать провинции Азия, что реальная сила здесь – понтийцы.

Однако Митридат этого не сделал и начал готовить штурм города. Мотивы его, на первый взгляд, понятны: он верил в численное и техническое превосходство понтийского войска. Но это все не оправдывает потери темпа. Поэтому кажется, что еще одна услуга, оказанная Лукуллу Люцием Магием, заключалась в обещании, что на сторону Митридата перейдут «легионы Фимбрии». Чисто гипотетически такая возможность была. Фимбрия – марианец, как и Серторий. Возможно, что марианцы Варий и Магий смогут договориться с трибунами легионов Фимбрии. По крайней мере Мемнон прямо сообщает о том, что переговоры шли и они были ловушкой[151]. Интересно, что Плутарх ничего (!) не рассказывает от предательстве Магия. В его рассказе все успехи Лукулла объясняются его дальновидностью. Только однажды он признает, что захватить корабли Аристоника и его золото Лукуллу помогла измена (Plut. Luc. 11). Надо думать, это тоже услуга Магия, ведь Аристоник получил золото на подкуп кого-то в римском войске, и эти переговоры должны были также идти через римского предателя[152].

Кампания 72–70 гг. до н.э. в Понте

Зиму царь провел в окрестностях Гераклеи, и здесь ему внезапно улыбнулась удача. Митридату удалось убедить гераклейцев принять царский гарнизон – город выступил в войне на стороне Понта. Это решение было, на первый взгляд, настолько неожиданным, что его надо разобрать отдельно. Дело в том, что город связывали с Римом союзнические отношения. Во время Первой войны Гераклея заняла по сути антимитридатовскую позицию и освободила пленных хиосцев (правда, мы даже после этого ничего не знаем о военных действиях понтийцев против Гераклеи). Однако уже во время Второй войны позиция гераклейцев стала меняться, и они заняли нейтралитет во время конфликта Митридата и Мурены[153]. Формально это, конечно, нейтралитет, но в реальной политической ситуации он был выгоднее Митридату: во-первых, его вполне устраивало, что Мурена не сможет использовать флот Гераклеи для атаки на Синопу, а, во-вторых, город отходил от своей однозначно антимитридатовской позиции 86 г. до н. э. Затем добровольно или в результате обмана, но 5 гераклейских кораблей приняли участие в действиях царского флота в 73 г. до н. э.[154] Но самое главное – гераклейцы, видимо, накануне перебили римских откупщиков, «которые против обычая… стали требовать денег, чем повергли граждан в уныние, так как те сочли, что это – начало рабства» (Memn. XXXVIII. 2). Cейчас трудно точно установить, почему публиканы пришли с свободный полис. По обоснованному мнению А. Биттнера, последовательность событий в трактате Мемнона нарушена, и гераклейцы сначала убили публиканов, а потом передали царю 5 кораблей[155]. Что это было: произвол? Или после смерти царя Вифинии Никомеда были приняты какие-то неизвестные нам пока решения? Так или иначе, гераклейцы были разочарованы своим союзником. Мне кажется, что для правильного понимания их позиции следует учитывать еще одно обстоятельство. Как уже говорилось, по сообщению Мемнона, одним из условий Дарданского мира было обязательство римлян не «чинить никакого вреда городам за то, что те отложились к Митридату» (Memn. XXXV. 2). Сулла не выполнил этого условия, и на провинцию Азия был наложен огромный штраф. Граждане Гераклеи получили наглядный урок римской политики – никакие соглашения ничего не значат. Вторжение Мурены (Вторая война), которое было предпринято, несмотря на Дарданский мир, было вторым уроком. Римские откупщики, пришедшие за налогами в свободный и союзный полис, – третьим уроком. Так и слышатся слова Мария: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают». Именно в этой ситуации царь, опираясь на вождя промитридатовской партии, стратега Гераклеи Ламаха, убеждает народное собрание принять четырехтысячный понтийский гарнизон.

В отечественной историографии анализу компании 71 г. до н. э. в Понте посвящена крайне интересная статья К.Л. Гуленкова, но, как будет показано ниже, многие очень важные детали остались незамеченными. Историк описывает замысел Митридата следующим образом: в 71 г. до н. э. уклоняться от генерального сражения и затягивать войну с помощью кавалерийских рейдов, затрудняющих снабжение противника. Затем в 70 г. до н. э., опираясь на «новую армию, способную помериться с римлянами в отрытом сражении, Митридат планировал перейти в наступление и, зажав их между собой и верными ему городами понтийского побережья, уничтожить»[156].