Сталкер-югенд - Федорцов Владимирович

  − А чья она?

  − Ничья. Общая, − краток Паха.

  Чили подбодрилась. Отдых подразумевал минимум ничегонеделание, максимум - ничегонеделание и (может быть!) еду. Питье уж точно!

  В саму станцию Паха не пошел, расположился в ложбинке дюн, у начала ряда свай, под козырьком остатков настила. Он тяжко скинул понягу и присел на завалившуюся бетонину. Отставил автомат. Стянул с головы панаму, отер ею лицо.

  От пота, пыли и жары тело чесалось, и Чили осенило искупаться. Голубая, в серебряных блесках вода, манила свежестью и прохладой.

  − Я мигом. Окунусь только.

  Сбросила кеды. Скача то на одной ноге, то на другой стянула носки. Жикнула молнией шорт. Язвительно представила как вывернет с себя топ. Морда у спасителя будет еще та! Облизнется до ушей.

  − Ага, − вроде согласился Паха, но приказал. − Стой, где стоишь.

  − С чего вдруг? - фыркнула Чили не собираясь подчиниться.

  Шорты спадают с бедер. Она, поправляет резинку стрингов, хлопает ею, и вприпрыжку, торопится в реку. Стаскивает платок с головы, мотает разноцветной гривой.

  − Стой, говорю! - рычит Паха вслед девушке.

  ˮЩассс...ˮ − отмахивается Чили. - ˮРазмечтался!ˮ

  Стопудово, он бы её не остановил.... Он бы - нет. На поверхности песка, стражем границ суши, лежал человеческий череп. Пустая глазница недружелюбна черна.

  Чили опешила. Переступить? Обойти? Остановиться? Поворачивается к Пахе. Он манит - вернись. Хорошо топ не успела снять, побрела обратно.

  − Ты здесь раньше была? - спросил Паха, приступая к сервировке. Лепешка, фляжка с водой, плошка с солеными овощами, сыр нарезанный сто лет назад и вяленые в кристаллах соли ломти мяса.

  − Нет.

  − Тогда не расхаживай тут особенно, − вздохнул он над ней, что над малым дитем и пригласил к скудному угощению. - Поедим лучше.

  − Руки бы помыть? − Чили показала грязные ладони. - Про гигиену слыхивал?

  − В общих чертах.

  Паха грязных рук не стеснялся и по поводу их не гигиеничности не замарачивался. Похлопал ладонь о ладонь, дескать, грязь не сало, сама отстала! и принялся за еду. Сунул кусок лепешки в овощную юшку - размокать, подцепил кусок мяса, сдул соринку и в рот. Чили подождала вторичного приглашения. Скорее из привычки, чем из скромности. Не дождалась. Пришлось смириться. Есть (есть? жрать!) хотелось страшно! Разносолов не богато и не в том количестве, добиваться любезного: Кушать подано!

  Чили присела на корточки.

  − Штаны-то одень. За столом как-никак, − сделал замечание Паха, стараясь смотреть в сторону.

  − Не подавишься, − заерепенилась Чили, но коленки сдвинула. Впечатлительный какой-то у нее сотрапезник. Подавится еще.

  Отведала мяса. Резина резиной, да и та повкусней будет. Пожевала сыра пахнущего хоть и не носками, но неприятно. И жесткого до скрипа. Пососала жирную овощную жижку, впитавшуюся в лепешку. Лепешка и после намокания оказалась крепкой на зуб.

  Обед скоротечен. Сытым себя не назовешь и, похоже, голодного от такой кормежки не сразу одолеешь. Скудновато. Попила воды для заполнености кишок.

  Паха достал из кармашка и протянул ей сушеную веточку.

  − Пожуй.

  Чили понюхала. Трава.

  − Десерт?

  − Он самый. От глистов.

  Аргумент. Жевнула траву. Горькаяяяя! Поспешила запить. Ох, противнаяяяя!

  У Чили глобальный вопрос, обо что вытереть жирные руки? Паха не в пример сообразительней, вытер о штаны. Видя затруднение девушки, сжалился.

  − Пошли. А то будешь жудиться, − поднялся он.

  − Это как? - не поняла Чили.

  − Жудиться? − Паха огляделся, прежде чем идти. − Беспокоиться т.е.

  Не доходя до воды с метр, принялся капать в песке. Как инструмент использовал её находку − череп. Снял слой сухого песка, углубился во влажный. Чили все казалось, вот-вот отроет остальное: ребра, позвоночник, конечности и как в детской страшилке, костлявую жадную руку. Отдай мое сердце! Чили аж передернуло. Жутковато.

  В выкопанной ямке медленно собралась мутноватая водица.

  − Умывайся, но не пей.

  Чили с тоской посмотрела на огромный водный простор. Река словно дразнясь играла солнцем по мелкой ряби, шлепала в прибрежные валуны волной, шипя наползала на песок. Убегая обратно, манила − пойдем! Ну, пойдем же! Близость недоступной воды, делала жару непередаваемо невыносимой!

  От Чили не ускользнуло, парень постоянно настороже. Постоянно высматривает, выглядывает, прислушивается.

  − Принюхивается, − дополнила она вслух.

  Не удивительно. Аромат потного тела не гармонизировал с местными привольными запахами.

  Удовольствовавшись предложенным и совершив ритуал купания (без мыла, что за мытье?!) Чили вернулась в лагерь.

  − Там воды - в тарелке больше! - укорила девушка Паху. Дескать, что в моей власти - сделано!

  − Сойдет.

  Парень в который раз огляделся. Чили следуя его привычки, обежала взглядом ландшафт. Ничего необычного. Жарко. Ветра нет. Птиц почему-то тоже нет. Не иначе жару пережидают.

  Над дальним холмом, над макушками деревьев, едва торчит труба. Отсюда с берега она еще видна.

  − Когда пойдем к заводу?

  Паха нахмурился и ответил.

  − Сегодня точно нет.

  − Вдруг помощь нужна?

  Уловка не сработала. Дополнительно спасать кого-то Паха не собирался. Лимит у него что ли, на спасательные работы?

  − Не сегодня, − решительно отказано девушке.

  − А завтра? - в её голосе надежда, укор и требование обещаний.

  − Завтра и посмотрим.

  − Давай сегодня, − умоляюще попросила Чили. Давить на жалость она умела. - Светло еще. Запросто до ночи успеем.

  − Ты, может быть, успеешь, а я нет.

  В качестве объяснения Паха задрал рубаху, показав множество швов на левом боку. Швы свежие, ярко-красные, под тонкой кожицей.

  Вопросы она придержала. Память о динго и престозухе свежа. Вполне допустимо тут и не такие чуды-юды водится? Крупней и голодней.

  Паха засобирался отлучиться. Девушку оставил стеречь лагерь.

  − Я ненадолго.

  − Последствия немытых рук? - поддела его Чили. - Бумагу возьми.

  И ухом не повел. Отправился бродить по пляжу, ковырять песок. Чили недолго просидев спокойно, взобралась на гребень дюны следить за ним, хотя ей велено следить за вещами. А что им сделается? Вокруг никого. Терпения торчать на пекле хватило ненадолго и, она вернулась в укрытие, в тень.

  Вскоре Паха приволок огромного краба. Размером в обхват рук, с огромными клешнями, с усищами антеннами, с глазами сливами.

  − Ух, ты! - сунулась Чили рассмотреть и потрогать невидаль.

  − Руки не суй! Пальцы отхватит, − предупредил Паха.

  Он придавил краба коленом к песку, вытащил из набедренного кармана шилообразный клинок. Подразнил (Чили так и поняла его действия) добычу. И когда краб вытянул клешни и схватил за рукав рубахи, ширнул под бочину. Раздался хруст, будто сломили тонкое стеклышко. Чили вздрогнула. Краб болтнул конечностями и застыл. Словно в заводной игрушке испортился завод.

  − Зараза! - Паха потер синяк от ущипа клешни. - Никогда чисто не возьмешь. Зато харча прибыло. Вечерком поедим. И в дорогу хватит.

  Завернул рукава не вымазаться и освежевать краба. Наперво выковырял что-то из сочленений на брюхе.

  − Железы, − пояснил Паха и замотал головой от резкого запаха.

  Вонючки не выкинул, а собрал в цинковую жестянку, присыпал солью с пеплом.

  Руки у Пахи, от локтей до запястий, в буграх рваных шрамов. На правой мизинец почти не двигается. Между шрамов, пунктиром, след татуировки.

  − И кто она, которую люблю и не забуду? - полюбопытствовала Чили и пожалела о бестактности.

  Застеснявшись, или еще по какой причине, парень тут же рукава расправил.

  Завершив потрошить, Паха быстро организовал костер из валявшегося у свай сушняка. Конечности и клешни бросили на угли. Панцирь отнес подальше и зашвырнул за дюны.

  День незаметно клонился к вечеру. Река подернулась медной патиной заката. Переждав зной, в воздухе появились стрижи и им в компанию чайки. Крикливые, наглые и пронырливые. Птицы пикировали, хватали из парной воды сонную рыбу и возносились вверх.

  − Я бы от голавлика не отказался, − вздохнул Паха, помешивая угли под крабом.

  − Пошли, сходим, − не растерялась, предложила Чили. ,,Старик и Море", она прочитала раз десять. Ей всегда хотелось постичь таинство рыбной ловли. Леса, поплавок, грузило, спиннинг, прикармливать, забрасывать, подсекать, вести... Магия!

  Паха посмотрел на нее как на идиотку. Что значит сходим?

  Чили не являлась хорошим физиономистом и потому пахин вопрос не прочитала. И про ,,идиотку" не догадалась.

  За возней у костра время пролетело незаметно. Причем суетился Паха сам, не поручая Чили ничего. Она не сильно и набивалась. Отец всегда говорил, мужчина должен уметь все! Вот пусть и умеет.