Сталкер-югенд - Федорцов Владимирович

  − Нет, то, на что шорты надеты.

  − Чили.

  − Вообще то, на что одеты шорты по-другому зовут, − рассмеялся парень, чем вогнал девушку в краску. Не стыда, но гнева.

  − Знаешь что!

  Паха поднял руку в знак внимания. Чили замедлила шаг и остановилась.

  − А...

  Пригрозил кулаком - молчи! и легко вскочил на ближайший камень. Из-под руки посмотрел во все стороны. Показал на песчаную осыпь с редкими клочками папоротника-костеца.

  Чили с земли не видно и она со второй попытки влезла на камень рядом с Пахой. Глянула в указанном направлении. Ноги норовили подогнуться в коленях. Это что? Что? Престозух? Живой? Живой престозух??!!

  Здоровенный ящер уползал в тень нависавшей скалы. Увалень никуда не торопился. Широко открывал пасть, демонстрируя свои зубы. Им нельзя не залюбоваться. Да, да, да! Любоваться этим страшилищем! Как плавно двигается, как переставляет мощные лапищи, как извивается мускулистое гребенчатое тело, как тащит длинный хвост. Неспешная гармония силы и гибкости безжалостного хищника.

  Ящер заполз на песчаный холмик, осмотрел округу - не помешает ли кто? и принялся рыть.

  − Нычка у него там.

  − Нычка?

  − Она самая, − Паха привстал на мыски первым увидеть, содержимое схрона.

  Чили так высоко не вытянуться, да и стоит на кмне пониже. Она просто подпрыгнула в нетерпении. Что там?

  − Хорош... хорош! Крупняк, − вздохнул с сожалением Паха. - Шкуру бы с него добыть....

  Девушка обмерла. Он шутит? Или вправду, говорит добыть... с престозуха? шкуру?!

  − Поглазели и хватит, пошли.

  −А как же.... нычка? - сгорала от любопытства Чили. Когда она еще увидит престозуха живьем?

  − Я такое не ем, − юморит Паха, возмущая лучшие чувства девушки и гуманиста.

  Слез с камня. Руки даме не подал.

  − Ноги подымай малеха! - бурчит Паха недовольно и старается не шуметь. В отличие от Чили.

  Девушка честно попыталась. Попытку спаситель ей не засчитал.

  Тропа пролитой водой ушла в песок. Разбросанные крупные камни-блины напоминали полосу препятствий.

  − Прыгать умеешь? - спросил Паха, скакнув на один из блинов.

  − Умею.

  Чили легко повторила прыжок.

  Сверху видно песчаное поле в бедной поросли волосенца. За одним из камней торчит вершина столба. Утонул в песке по самые рога изоляторов.

  − Вот и прыгай.

  Никаких объяснений, зачем и почему не последовало.

  Камней не много, поле небольшое, преодолели скоро.

  Следующая остановка возле ложбины, заросшей щетинником, среди которого торчит манник и копешки лопуха.

  Паха присел, что-то рассматривая на земле.

  − Заблудились? - вопрос Чили эталон сарказма.

  Порой мудрость заключается в молчании. Паха промолчал. Наковырял камешков, еще раз огляделся и кинул навесом в траву. Неведомый охотник сорвался к месту падения. Паха бросил еще один. Теперь уже дальше. И снова зашевелилась зашебуршала трава. Последний камень уложил точно под лопух. Как только прыткий невидимка оказался под ним, листья схлопнулись-свернулись в кокон.

  − Караульщик хренов, − остался доволен Паха.

  − А кто там?

  − Кто? Не знаешь и лучше не знать.

  Вот и весь ответ.

  Миновали вывороченную опору - железо проржавело в труху, а бетонная подушка проросла травой. Лишь черепу на предупреждающем знаке ничего не сделалось. Лыс и улыбчив.

  Чили предупредила с опозданием.

  − Мне, вообще-то, к заводу надо.

  − К трубе что ли? - Паха не проявил интереса к её словам, есть о чем беспокоится и без того. Голова у парня крутилась, что радар. − Динго порадовать?

  − Почему это?

  − Обед сам преперся, да еще дурака с понягой привел, − Паха, продолжая ,,сканироватьˮ местность, резко сменил курс, обходя пятак желтых мхов.

  − Мне нужно, − почти потребовала Чили.

  − Нужно так нужно. Счастливо, − махнул рукой Паха.

  − Ты не понимаешь! - заторопилась она объясниться.

  Её объяснения Пахе не нужны.

  − Еще раз счастливо.

  Больше он на уговоры Чили не отвечал. Крутил головой, присматривался. Останавливался, подбирал камешки, кидал в траву, петлял, ускорялся и замедлял шаг. В общем, вел себя так, как обычно поступала сама Чили на просторах Armpit. Бдил, бдил и бдил!

  5.

  Ветер унялся. Солнце немилосердно калит землю и камень. Плюнь под ноги, слюна зашипит и испарится. Переливающее марево мутит воздух, морочит взор. Зелень вокруг кажется припыленной и увядающей. Под ближайшим обрывом притих-притаился лесок. Десяток деревьев - дубки погодки и реденькие кустики. Здесь же поросли рогоза, вода в наличии. Немного, но имеется. Паха словно не видит удобного места отдохнуть и переждать зной. Прется по жарище. Как не угорит в такой рубахе?

  − Откуда ты такая?

  − Оттуда, − осторожничает Чили. Спасти одно, а доверие еще заслужить требуется.

  − И много вас таких?

  − Каких таких?

  − В шортах?

  − А что? Еще кого кинешься выручать?

  − Одной хватит мыкаться.

  − Пфффф! - возмущена Чили. Тоже мне, человек-паук!

  Паха сбавил ход, вытащил из заднего кармана большой носовой платок и протянул девушке.

  − Повяжи на голову. Напечет.

  − А чище нет? - делается справедливое замечание. Платок мят, замусолен и завацкан. На уголках узелки.

  − Постираешь, будет. Давай, давай! Не стесняйся. Мне потом с тобой возиться мало охоты, − он встряхнул на плечах тощую понягу. - Этого припарка предостаточно.

  Чили взяла платок двумя пальцами, брезгливо выхлопала и только потом повязала на голову. Паха кивнул - другое дело!

  Забирают к каменистой осыпи. Чили начинает отставать. Острое крошево болезненно чувствуется через тонкую подошву кед. Камень едет под ногами, сбивая и замедляя шаг.

  Осыпь заканчивается у высохшей до черноты травы. По жухлому щетиннику тянется след не след, тропинка не тропинка. Паха не идет, волочит ноги, шаркая и приминая сухостой. Стебли хрупают будто стеклянные. Пытка длится недолго. Сворачивают. Оглядывая себя, Паха собирает со штанов мелких букашек, давит ногтями и отбрасывает.

  − Ну-ка! - нагибается он осмотреть ноги Чили. Оттягивает резинки носков, обхлопывает её шорты.

  − В зубы не заглянешь, − сердится она на бесцеремонность. Надобность в осмотре не понятна. Букашки и что?

  − Не лошадь, − отвечает Паха неласково.

  Чили удивлена. Другой бы уже на его месте об коленки терся-ластился.

  Через растрескавшийся бетонный желоб (душегубка не возможная!) согнувшись в три погибели, поднялись наверх. Идти по полынной пустоши сущее наказание. От ядреного запаха во рту горько до тошноты. Голова не болит, дуреет. Полынь трещит под ногами. Семена выстреливаются в стороны.

  − Как-то не комильфо... Удобней нет пути? - не выдерживает пытки Чили. Часть семян попала в обувь. Приходиться останавливаться и балансируя на одной ноге, вытрусить.

  − Зато чисто, − замечает Паха.

  Замечание абсолютно не понятно. Что значит чисто? Но очевидное отрицать не станешь. Паха предпочитал глотать горечь, чем вольно шагать по каменистому взгорку утыканному реденькой заразихой. Девушка смотрит на белесый налет покрывающий кожу и соображает - ни мух, ни приставучих мошек вокруг не вьется. Из-за полыни?

  Жара не спадает ни на градус. От нее тело становится ватным и вялым. Паха угадал подать фляжку.

  − Глоток-два.

  Чили сделал три. Не из потребности или жадности. Из-за чистой вредности противоречить.

  − Экономим?

  − Потом изойдешь.

   Они широко обогнули эрозийный участок. Холм, будто черствый хлеб раскрошился. На песчаном бугру полно подозрительных выемок. Топтался кто?

  − Во, только тебя не хватало, − недоволен Паха и увеличил радиус обхода.

  Чили ужасно любопытно, о ком он говорит. Но от жары не то что любопытничать, ворочать языком втягость. Шла за Пахой следом, поглядывала, может сама увидит. Топтун не открылся, а любопытсво от жары испарилось. Начали спускаться к берегу. Справа, из зарослей бурьяна, поднимается изъеденная непогодой, в дырах гнездовий стрижей, стенка. По дюнам, между надутых ветром песчаных волн, скупо торчит мятлик. Видится будка ,,на курьих ножках" − бывшая лодочная станция. Сваи пирса повалены и засыпаны. Тут же брюхо перевернутого баркаса. В проеденные временем дыры виден шпангоут и бортовые стрингеры. Линия воды отступила, и станция торчит на пустынном берегу, что последний зуб во рту старой карги.

  − Нам туда? - с надеждой спрашивает Чили. Она набродилась, набегалась, напрыгалась, устала и хотела есть и пить.

  − Туда.

  − Живешь там?

  Паха лишь отрицательно мотнул головой.

  − Отдохнем немного.

  − А чья она?

  − Ничья. Общая, − краток Паха.