Гранд-отель «Европа» - Илья Леонард Пфейффер

что вы видите здесь. Если подлинная — историческая — Венеция тоже превратилась в луна-парк, то не лучше ли сразу отправиться в новую Венецию, изначально задуманную в качестве таковой. Вместо этих непрактичных, хрупких и безнадежно охраняемых исторических палаццо, примыкающих к Гранд-каналу, набережная его двойника в Лас-Вегасе оборудована магазинами, барами, ресторанами и всем, что только угодно прямодушному туристу. Мост Риальто, говорят, даже оснащен эскалаторами. А когда надоест Венеция, можно перебраться в соседний отель, где реконструирован Древний Египет. Мне хотелось бы это увидеть. Там нам нужно снимать.

— Заметано, — воскликнул Марко-голландец. — Лас-Вегас — отличный вариант. Что еще?

— По-моему, в Японии построили что-то похожее на Нидерланды, — вспомнил Марко-итальянец.

— Мне кажется, неудавшаяся подделка еще интереснее, — сказал я. — Я слышал, что где-то в Китае для туристов скопировали центр Парижа с Эйфелевой башней и Триумфальной аркой в натуральную величину, но там ни души.

Они принялись гуглить китайский Париж в телефонах.

— Тяньдучэн, — сказал Марко-итальянец, — в провинции Чжэцзян. Смотрите, вот фотографии. Я когда-то уже на них натыкался. Заброшенный город-призрак. Постапокалиптический Париж посреди беспросветной китайской пыльной пустоши.

— Очень фотогенично, — сказал Марко-голландец. — Мы непременно должны туда поехать.

— Можно поискать двусмысленность иного рода, — предложил я. — Во время отпуска в Индии мои друзья попали в городок на берегу моря. Пури, если мне не изменяет память. Или что-то в этом роде. Там находится известный храм, в котором они мечтали побывать. Но оказалось, что храм наводнен ищущими просветления европейцами в цветных одеждах, в то время как индусы в спортивных шортах и футболках Nike отдыхают на пляже. Ну и в какую сторону прикажете смотреть? Понимаете, о чем я? Где он, аутентичный опыт?

— По-моему, весьма кинематографично, — одобрил Марко-голландец. — Грета, ты записываешь?

— А как вы относитесь к трущобному туризму? — спросил Марко-итальянец.

— Что это? — уточнил Марко-голландец. — Посещение бедных районов?

— Верно, — сказал Марко-итальянец, — туристы отправляются в трущобы и фавелы, чтобы проникнуться ощущением крайней нищеты. Я когда-то проводил исследование на эту тему. Само явление не ново. Еще в девятнадцатом веке английская буржуазия посещала захолустные районы Лондона. С ним связано много любопытных и спорных аспектов, но с точки зрения настоящего — искусственного интересно то, что жители трущоб ныне из кожи лезут вон, чтобы сделать впечатления гостей максимально аутентичными. Известна история об американце, который в тридцатые годы прошлого столетия проводил экскурсии по китайскому кварталу в Нью-Йорке, имевшему в ту пору репутацию опасного района, управляемого гангстерами. Во время экскурсий, однако, ничего особенного не приключалось. Чтобы слегка развлечь туристов, он нанял актеров, которые стали разыгрывать на улицах потасовки. Позже к ним добавились погони и перестрелки. Туроператор сколотил на экскурсиях целое состояние.

— Потрясающе, — сказал я. — Я этого не знал.

— Об этом есть целая книга. Поищу для вас.

— А в наши дни происходит что-нибудь похожее? — спросил Марко-голландец.

— Мне известно, что организуются туры в трущобы Манилы, Рио-де-Жанейро, Йоханнесбурга и прочих городов. Но не знаю, используются ли там подобные уловки с целью приукрасить тамошние повседневные невзгоды в туристических целях.

— Вот мы и выясним, — объявил Марко-голландец, — когда туда съездим.

— Мне вспомнилась история, рассказанная подругой Клио, — сказал я. — Она отправилась в Мозамбик на работу в тамошнем приюте. Вы не представляете, сколько европейцев сейчас этим занимаются. Ведь это уникальный и аутентичный опыт. В африканских детских домах уже нет мест для волонтеров. Чтобы удовлетворить огромный спрос со стороны Запада, африканцы создают фальшивые приюты, нанимая детей из бедных семей, которые изображают там сирот. По окончании туристическо-волонтерского сезона эти дети возвращаются в свои семьи. Зачастую фальшивые приюты, где за внушительную плату европейцы могут подчистить свою совесть и получить уникальный опыт, устраиваются в непосредственной близости от идиллического песчаного пляжа.

— Едем в Мозамбик, — обрадовался Марко-голландец. — Неплохой список для начала.

— Думаю, имеет смысл по максимуму заложить в смету командировочные расходы, — подытожила Грета.

— Я тоже так думаю, — сказал я.

Глава седьмая. Талант декаданса

1

Пока время в гранд-отеле «Европа» тянулось, как вечер за бутылкой доброго старого вина, меня все больше интриговала мысль о том, что до сих пор проживавшая в гостинице бывшая владелица заведения не показывалась никому на глаза и никого у себя не принимала, о чем в день воскрешения фонтана вскользь упомянул мажордом. Ее невидимое присутствие приобретало в моей голове очертания великой и неодолимой тайны. Мне хотелось увидеть эту даму почтенного возраста, но было понятно, что мажордом не станет споспешествовать нашей встрече. Помнится, он обронил тогда, что она доживает свой век в первом номере, в окружении книг и произведений искусства. Для начала можно было пойти посмотреть, где именно расположен первый номер, в этом ведь нет ничего предосудительного? И уже на месте решить, постучаться в него или нет.

Я знал, что в гранд-отеле «Европа» оставалось множество не изведанных мною пространств. Что неудивительно. Заселяясь в гостиницу, вы ограничиваетесь пределами мест общего пользования, собственным номером и коридором и, как правило, не шпионите на других этажах перед закрытыми дверьми чужих номеров. Однако теперь, когда в результате столь длительного пребывания в этом отеле меня зачислили в ранг его завсегдатаев, невинная моя экскурсия выглядела бы вполне оправданной.

Я обратил внимание на то, что в нумерации комнат не прослеживалось никакой логики. Мой люкс числился под номером 17, и до сих пор я воспринимал это число как седьмой номер на первом этаже. Однако пустующий соседний люкс оказался 33-м. Рядом располагалась кладовая, за которой следовала комната 8. А напротив нее — номер 21.

Вдобавок мне было трудно ориентироваться в коридорах, ибо их петляние не отвечало моим ожиданиям, основанным на знании внешней архитектуры отеля и планировки холлов. Коридор, в котором помещался мой номер, вел вглубь восточного крыла, пролегая над библиотекой, Зеленым залом и Китайской комнатой, однако задолго до конца крыла, примерно над Зеленым залом, вдруг сворачивал под прямым углом. Затем следовал еще один крутой поворот налево, в коридор, примыкающий к лестнице на полуэтаж, недостаточно высокой, чтобы дотянуться до второго этажа. Здесь моему взору открывались крошечные, расположенные вплотную друг к дружке номера 301, 307, 308, 350, 300 и 7. Коридор вильнул вправо, к очередной лестнице. Сюда же выходил еще один коридор пошире, с золочеными панелями, устланный бирюзовым, а не красным ковром.