Блондинки от «Бергдорф» - Плам Сайкс

Лара, Джолин и Джулия сразу же возненавидели тему: ведь для того, чтобы имитировать волосы Эли, приходилось напяливать парики.

— Ну и надень парик! — сказала я Джулии, собравшей костюмный саммит.

— Ни за какие деньги я не натяну гнусные каштановые волосы на этот роскошный блонд! Ариетт просто умрет! Как могла Эрин так поступить со мной после того, как я присматривала за ней в Спенсе?!

Редкий случай, чтобы брюнетка вроде меня имела социальное преимущество над нью-йоркской блондинкой. Но и такое, бывает, случается. Я дождаться не могла сегодняшнего бала!

— Почему бы не попросить Ариетт покрасить тебя в брюнетку на сегодняшний вечер? — предложила я Джулии.

— Йо-о-о! Нет! Господи, волосы могут вообще стать каштановыми!

Настоящий цвет волос Джулии действительно ближе к каштановому, но я твердо решила не упоминать об этом.

— Подумаешь, буду блондинистой Эли Мак-Гроу! — объявила она.

Так Джулия будет выглядеть еще симпатичнее. Вечно эта Эрин что-нибудь придумает! Просто хочет всем досадить и попасть в колонку «Сьюзи» как самая оригинальная принцесса Парк-авеню.

— Тебе не обязательно идти, — заметила я.

— Смеешься? Никто не был приглашен. Мне нужно ехать. Это «гвоздь» моей недели, даже если сейчас только понедельник и моя неделя по-настоящему еще не началась. — С этими словами Джулия повесила трубку. Но через несколько секунд позвонила опять и попросила: — Солнышко, не говори Эрин, что я считаю ее бал «гвоздем» моей недели: мне будет ужасно неприятно, если она узнает мое мнение о ее вечеринке.

Мы с Эдуардо договорились встретиться на балу, который я честно признавала «гвоздем» моей недели. Джулия решила приехать с Тоддом: очевидно, он вновь числился в ее обширном списке бойфрендов-однодневок, особенно теперь, когда Чарли вернулся в ЛА. (И слава Богу. Мысль о его хмурых взглядах с другого конца комнаты, полной двойников Робертов и Эли, не слишком привлекала.)

У Эрин явно вызывала аллергию всякая попытка сэкономить. Она превратила свое жилище в точную копию знаменитого дома Роберта Ивенса на Беверли-Хиллз. На гигантском экране в библиотеке шла «История любви». Из ЛА специально прилетел знаменитый шеф-повар Мацусима. Очевидно, среди гостей находились и настоящие Роберт и Эли, поскольку Эли была крестной Эрин или что-то в этом роде. Но вся штука в том, что среди такого количества Робертов и Эли различить их было невозможно.

В разгар вечеринки случилось кое-что странное. Я расположилась на бархатном диване, и тут рядом оказался Тодд. Я едва узнала его в бархатных брюках-клеш и гигантских темных очках в черепаховой оправе. Казалось, он чем-то взволнован. Пристально уставясь на меня, Тодд вдруг заявил:

— Мне необходим твой телефон.

Странно. Даже неприятно. Тодд принадлежал Джулии. Я — запретная тема.

— Зачем?

— Я должен тебе позвонить. Хочу… мне кое-что нужно тебе сказать.

Поведение Тодда совершенно сбило меня с толку. Что ему надо? Почему он так смотрит на меня?

— Тодд, я не хочу, чтобы ты звонил мне, ясно? Тодд со смущенным видом отошел.

Вечеринка была поистине сказочной: вроде бы прошло всего пять минут, и вдруг оказалось, что уже час ночи. Время коварно: на лучших вечеринках оно летит незаметно, на худших — тянется бесконечно, что ужасно раздражает. Джулия уехала с Тоддом. Я вышла на улицу и взяла такси.

В такси меня поразила предательская мысль. Где Эдуардо?! Он так и не показался. Я проверила сотовый. Ни одного сообщения. Я позвонила домой, на голосовую почту. Он ни разу не звонил. Тогда я набрала номер его сотового. Ответа не дождалась. Я позвонила в его квартиру. Ничего.

Нет, в отчаяние я не пришла. Просто не хотелось терпеть подобное отношение. Он обманул мои ожидания и оставил меня на растерзание Тодду. Спасибо Господу за доктора Фенслера. В ту ночь меня так переполняла вновь обретенная самооценка, что я решила порвать с Эдуардо. Сказать ему, что все кончено. Пусть знает: я женщина с такой степенью самооценки, что со мной следует обращаться, как с лучшим изумрудом в одной из корон его прабабушки. После того как Эдуардо начнет умолять меня о прощении, я неохотно соглашусь, если он пообещает исправиться. В конце концов это первый промах Эдуардо, и разве закон не прощает преступников за первое нарушение?

К тому времени как я вернулась домой, моя самооценка оставалась почти на том же уровне, что я сочла превосходным результатом, поскольку она подверглась немалым испытаниям.

Я направилась к телефону и, увидев, как мигает кнопка автоответчика, набрала голосовую почту. Надеюсь, у Эдуардо найдется веская причина!

Но это оказался не он. Я прослушала три сообщения от Тодда (интересно, как он раздобыл мой номер?); он просил перезвонить.

Нет, это какое-то извращение! Разве это не форма инцеста — домогаться лучшей подруги своей девушки?! И ведь Тодд знал, что я встречаюсь с Эдуардо! А они одноклассники и старые знакомые!

В 6.30 утра меня разбудил телефонный звонок. Я подняла трубку, хотя считала неэтичным общаться с окружающим миром до половины одиннадцатого утра.

— Это Тодд…

— Тодд, почему в такую рань?

— Я должен поговорить с тобой.

Я была в полном восторге от доктора Фенслера с его теорией позитивной самооценки, но хотела бы при этом, чтобы Тодд добивался меня.

— Тодд, ты очень умный, симпатичный, но принадлежишь не мне, а Джулии. Я не стану с тобой встречаться. Ты просто рехнулся.

— Но…

— Я хочу спать.

И повесила трубку.

Очевидно, наступила эра безумно ранних утренних звонков, потому что десять минут спустя телефон снова зазвонил.

Йо-о-о! Не хочу больше терпеть выходок Тодда!

— Да? — сухо бросила я.

— Это ты, моя carina, медовый лепесточек?

Это оказался Эдуардо! Только почему он шепчет?

Ни один мужчина до него не называл меня своей дорогой и медовым лепесточком, но я не сбилась с курса: пусть рано или поздно я смягчусь, но сейчас не должна выказывать снисходительности.

Призвав на помощь самый высокий уровень самооценки, я объявила:

— Эдуардо, я очень разочарована. Как ты мог подвести меня прошлой ночью?

Я говорила чистую правду. То есть я предприняла гигантское усилие, чтобы выглядеть как Эли Мак-Гроу на пике ее успеха, а он бессердечно пропустил мой звездный час.

— Едва ли нам стоит встречаться, — бросила я.

— Non! Дорогая моя, я застрял в аэропорту Флориды. Слышала, какой там разразился ураган? Так вот, аэропорт оказался в его эпицентре. Моему пилоту не позволили взлететь. Пришлось остановиться в кошмарном отеле «Шератон». Я ужасно устал, а все телефонные линии не работали до последнего часа. Мне так обидно, что не удалось дозвониться тебе прошлой ночью, ведь ты знаешь, je t'adore![53]

Меня сбила с ног мега-волна вины. Подумать только, я лелеяла свою обиду, когда Эдуардо спал под какой-то ужасной синтетической простыней! Все же я не сказала ни слова.

— Позволь мне повести тебя сегодня на ужин. В «Серафину». Лучшие спагетти в Нью-Йорке. Как ты можешь сказать «нет»?

Я не смогла. Если вы когда-нибудь ели спагетти с моллюсками в «Серафине», ваша самооценка немедленно понизилась бы.

Очень удобно расположенный вблизи от «Барниз» на Восточной Шестьдесят первой улице, ресторан «Серафина» — любимое место их королевских высочеств.

Очевидно, князь Альберт Монакский отправляется туда прямо из аэропорта, чтобы поесть пиццу со свининой. А «Греция» и «Бельгия» вообще редко принимают пищу в других местах. В этом ресторане, куда ни посмотришь, всюду титулованные особы. И хотя они очень вежливы друг с другом, Эдуардо утверждает, что греческие монархи бешено завидуют бельгийским, поскольку у бельгийцев по-прежнему есть страна. Впрочем, никому и в голову не придет ехать туда, даже если бы это было последнее место на земле. Мне это абсолютно непонятно. На мой взгляд, лучше совсем не иметь страны и жить в каком-нибудь волнующем месте вроде Манхэттена, чем владеть чем-то вроде Бельгии и торчать там, где нет ничего, кроме пива, и никакого тебе альфа-бета-пвдшнга.

Я решила надеть на ужин то роскошное атласное платье цвета перечной мяты от Луи Вюиттона. Теперь, оглядываясь назад, понимаю: должно быть, я подсознательно пыталась намекнуть Эдуардо, что лучшей кандидатуры на роль принцессы Савойской ему не найти. Именно что-то подобное надела бы Грейс Келли, будь она брюнеткой. Идеальный наряд для ссоры с Эдуардо: он не сможет сосредоточиться на том, что я говорю, и скорее всего ему придется согласиться на все мои условия, заключавшиеся в следующем:

1. Сократить время отсутствия. Командировки только с понедельника по пятницу.

2. Заменить безнадежно устаревший сотовый фирмы «Моторола» на цифровой, который работает везде, даже в отцовском «Лире»[54].