Блондинки от «Бергдорф» - Плам Сайкс

— Но ты знаешь его всего несколько дней! Это просто увлечение! Даже если этот королевский отпрыск — дело стоящее, необходимо разобраться, почему ты оставалась с Заком, когда он обращался с тобой хуже, чем с дерьмом на подошвах собственных кроссовок.

— Но, Джулия, я уже обо всем забыла! Как если бы вообще не была помолвлена с Заком. Чувствую себя так, будто это случилось не со мной. С кем-то другим, в каком-то фильме.

— И что дальше? Нельзя же делать вид, словно ничего не произошло? Если не справишься с этим сейчас, кончишь жизнь под чьими-то кроссовками.

Почему Джулия считает блестящей идеей воскрешать все гнусности, которые я стараюсь выбросить из головы? Слишком уж часто она бегает по психиатрам: такое до добра не доведет. По-моему, лучший способ отделаться от всяких мерзостей — навсегда забыть о них.

— Ты едва не умерла неделю назад и полагаешь, что все в порядке? — настаивала Джулия. — Ты могла приобрести два совершенно разных маниакально-депрессивных психоза или что-то такое же кошмарное. Это очень серьезно. Сходи хотя бы на сканирование мозга.

Как большинство нью-йоркских девушек, Джулия бежит в институт психиатрии каждый раз, когда у нее заболит голова. Она так хорошо знакома со всеми разновидностями депрессии, что вполне способна поставить диагноз.

— Кстати, — продолжала она, — Эдуардо знает о случившемся?

— Конечно! Я все ему рассказала.

Ужасно, если Джулия узнает, что я нагло соврала, но, разумеется, Эдуардо абсолютно ничего не известно о моих парижских приключениях. Он думал, что я, как все американки, приехала походить по бутикам. Честно говоря, я ненавидела себя за ту историю с адвилом. Чарли тоже возненавидел меня за это, да и Джулия была отнюдь не в восторге. Не хотелось бы, чтобы еще кто-то меня возненавидел. Не слишком умно говорить Эдуардо правду на столь ранней стадии наших отношений: а вдруг он не захочет иметь со мной ничего общего?

— Что ж, теперь я немного лучшего о нем мнения, — констатировала Джулия. — Но по крайней мере подумай о встрече с доктором Фенслером. Даже если хорошо себя чувствуешь, это может быть полезным.

— Не поговорить ли нам о чем-то еще? — предложила я.

Строго между нами: правда заключается в том, что когда Эдуардо уезжал из города по делам, а это бывало довольно часто, меня иногда снова тянуло к адвилу. Этакое слегка «адвильное» настроение. Я выбросила все таблетки, найденные мной в квартире, но когда лежала по ночам одна, эти чувства, как-бы-халата-из-«Ритца», возвращались и лишали меня воли. Стоило вспомнить Зака хотя бы на секунду, как мне хотелось бежать в аптеку Бигелоу на Шестой авеню и купить самый большой чертов пузырек с таблетками. Я никогда не звонила Эдуардо в самые тяжелые моменты, потому что его сотовый вряд ли работал в таких Богом забытых местах, как Айова, куда ему приходилось ездить все по тем же делам. По уик-эндам он тоже обычно отсутствовал. И в довершение ко всему, когда я позвонила наследнице из Палм-Бич, чтобы назначить срок окончательной встречи, она ответила:

— Я уже дала интервью. Журнал прислал кого-то другого.

Как-то в воскресенье — все воскресенья убийственны, не так ли? — мне снова почти захотелось бежать в «Уиз» и купить DVD-плейер. Эдуард был недосягаем, как всегда, во время одной из своих поездок. Я чувствовала себя парией, черствым бубликом, никому не нужным. И часами смотрела на «Утонувший грузовик» Зака. Раньше я как-то не замечала, что он немного не в фокусе. Может, это не такой уж потрясающий снимок?

Я решила снять его со стены, но пустое место так походило на темный провал, что пришлось вернуть грузовик на место, отчего мне стало еще горше. Когда я решилась позвонить Джулии, было еще четыре утра, но она бодрствовала, поскольку сидела на черничной диете и муки голода не давали ей заснуть.

— Джулия, — сказала я, — мне так грустно.

— Как, солнышко, а я считала, что вы с Эдуардо пребываете в полном блаженстве, — удивилась она.

— Я обожаю Эдуардо, но Зак — единственный, кто мне нужен. Я подумываю позвонить ему. Уверена, он тоскует без меня.

— О-о-о-о! Держись! Я немедленно звоню доктору Фенслеру и записываю тебя на сеанс. Иначе ты никогда не справишься.

Приемная доктора Фенслера была роскошнее, чем у любого шринка в этом городе. Ничего похожего на те психушки, которые, как я слышала, посещает большинство богатых людей вроде Джулии. Вся обстановка великолепна, включая стол Кристиана Лайагра, с аккуратно разложенными на нем модными светскими журналами, даже такими, которые трудно достать, вроде «Нумеро».

Я оглядела комнату. Здесь лучше, чем в первом ряду на показе моделей Майкла Корса! Сидевшие здесь девушки были супершикарны и почти все выглядели как актрисы или светские львицы. Но главное, все эти девушки казались tres счастливыми: ослепительные, окруженные магазинными пакетами, обутые в новые босоножки с ремешками от Тодда, которых нигде не найдешь. Они идеально смотрелись в этот теплый июньский день. И все обсуждали предметы, не имевшие никакого отношения к терапии, например, следующие каникулы на Капри или то, как классно было в Сен-Барте в прошлое Рождество. Я усомнилась в том, что у них есть проблемы. Мало того, выглядели они так, будто вообще не знают, что такое проблемы. Ни одного хмурого или рассерженного лица! В этом обществе я была несомненно самой несчастной и плохо одетой. А вот доктор Фенслер, очевидно, — гений! Скорее бы поговорить с ним! Уверена, он не имеет ничего общего с медицинской страховкой!

Минут через десять после моего прихода хорошенькая молодая сестра в белом велюровом спортивном костюмчике проводила меня в кабинет. Видимо, доктор Фенслер лечил по новой методике: ни старого кожаного дивана, ни книг по психоанализу на полках, только яркий свет и высокий шезлонг, точно такой, как у бассейна отеля «Мондриан» в ЛА. Я села и стала ждать. Признаюсь: я немного нервничала. Все, кто лечится у психоаналитика, знают, какая мука рассказывать о себе всю подноготную совершенно незнакомому человеку лишь для того, чтобы услышать совет о необходимости измениться. Сама мысль об этом казалась крайне непривлекательной. Но если в результате я буду выглядеть так же классно, как те девушки в приемной, то с радостью пойду на все.

Дверь открылась. В комнату заглянул доктор Фенслер, загорелый и модно причесанный.

— Э-э-й! Привет! До чего же я счастлив видеть вас! — воскликнул он, на мой взгляд, излишне взволнованно.

Очевидно, Фенслер не заметил, что я не оделась на прием так, словно собралась на коктейль-пати.

— Выглядите фан-та-стично! Господи, вот это кожа! Вы что, все это время жили в холодильнике? — И прежде чем я успела ответить, прочирикал: — Должен сначала обработать две губы. Вернусь через десять секунд. Никто не делает губы быстрее и лучше доктора Фенслера.

С этими словами он гибко, как ящерица, выскользнул за дверь.

Нет, Джулия окончательно рехнулась! Она послала меня не к аналитику! Она послала меня к дерматологу! Я тут же вытащила сотовый и набрала ее номер.

— Джулия! Доктор Фенслер — косметолог-дерматолог!

Я была так дико зла, что даже немного заикалась.

— Знаю. Он гений. Все, кто хоть что-то собой представляет, не покажутся на вечеринке, не заехав прежде к Фенслеру.

— Но, Джулия, я не собираюсь на вечеринку! Я уже веселюсь на собственной вечеринке, только веселья что-то маловато, и я пытаюсь уйти и не уверена, что доктор Фенслер — тот человек, кто поможет мне выбраться. По-моему, это ты сказала, что мне нужна терапия.

— Дорогая, дерматология и есть новый метод терапии, — пояснила Джулия. (Джулия думает, будто все новое хорошо только потому, что оно новое.) — Неужели не видела, какой трагический вид у людей, которые бегают по шринкам? Шринки делают людей несчастными. Но весь фокус в том, что приходишь к доктору Ф. за невинным маленьким уколом ботокса, а уходишь, чувствуя себя счастливее, чем после десяти лет терапии! Выглядишь красивой, ощущения великолепные. Легко! У некоторых девушек в Нью-Йорке развивается нечто вроде навязчивого психоза: они бегают к доктору Ф. каждый день. Разумеется, не хотелось бы, чтобы это произошло и с тобой, но, полагаю, небольшая дерматологическая терапия будет для тебя очень позитивным опытом. Это нечто вроде обмана, но обмана во имя добра.

Теперь я поняла, почему все эти девушки в приемной казались такими счастливыми. Классические, подсевшие на ботокс наркоманки! Никаких гримас, никакого выражения, только улыбки!

— Джулия, едва ли это мне подходит. Я хочу поговорить с кем-то о том, что со мной творится. И не желаю приобретать эту замороженную маску — ботокс, которую все считают такой шикарной.

— Никто и не говорит, что тебе нужен «ботокс». Возможно, пилинг или укол энзимов. И можешь рассказать доктору Ф. все. На уколы уходит пять минут, не больше, остальное время он просто слушает, что тебе как раз и необходимо. Доктор Ф. разбирается в отношениях между людьми лучше, чем любой консультант по вопросам брака, и, клянусь, я побывала у каждого на Верхнем Вест-Сайде. Неужели я пошлю тебя к кому-то, кроме лучшего специалиста во всем Нью-Йорке?! — Конечно, нет.