Россия, которую мы догоняем - Лев Вершинин

Кстати, а вообще, почему США вмешиваются в дела других государств?

А они, оказывается, вовсе не вмешиваются. «Мое правительство твердо верит в концепцию суверенитета, — сообщает г-н посол, — Мы действуем жестко, только когда речь идет о защите нашего суверенитета. Ведь и Россия к защите своего суверенитета тоже относится серьезно». Но вместе с тем, — поскольку отрицать очевидное нельзя, — «мы придерживаемся и другой концепции, концепцией универсальных ценностей демократии и прав человека, продвижение которых отвечают национальным интересам США».

Не-а. Это не шизофрения, как кажется на первый взгляд. Это концепция.

Суверенитет — он, в понимании Вашингтона, как мед в понимании Винни-Пуха: если Америке выгодно, он есть и очень важен, если невыгодно, его нет. А что «в отдельных случаях эти концепции действительно вступают в противоречие», так это, право, пустяки, дело житейское. Тем паче, что «США никогда не вели войн против демократических стран и не претендуют на распространение американского «варианта» демократии».

С чем, в общем, можно согласиться. Не претендуют.

А зачем? Более чем достаточно привести к власти какого-нибудь Карзая, мало чем отличающегося от муллы Омара, но стоящего перед Вашингтоном по стойке «смирно», и все: демократия, можно сказать, налицо. Ну и, конечно, право определять, какая страна «демократическая», а какая не очень, Вашингтон берет исключительно на себя. А если, упаси Боже, «свой суверенитет» (строго в американском понимании) защищает, скажем, Россия, то это категорически ни-ни, и с этим Америка готова бороться.

Нет-нет, я не о ситуации с Грузией.

Я о трактовке г-ном послом событий вокруг Афганистана, начиная с известного скандала вокруг базы «Манас». Мы, — жалуется он, — очень нуждались в этой базе, «но в феврале 2009 года Россия предложила киргизскому президенту Бакиеву большую взятку, чтобы он выкинул нас оттуда. И знаете что? Мы тоже попробовали предложить ему деньги, но наша сумма оказалась в десять раз меньше той, что ему обещала Россия».

То есть, наивная душа, честно признает: США дали киргизскому бабаю взятку, но Россия, ответив адекватно, сумела победить на аукционе, потому что богаче. Это очень огорчает г-на посла. Но еще больше сердит его объяснение российского руководства: дескать, Киргизия находится в сфере российских влияния и интересов, а потому присутствие американских военных там нежелательно.

Казалось бы, яснее некуда.

Ан нет. Ведь сам «президент Обама сказал, что не понимает, почему в международных отношениях до сих пор используются термины и риторика XIX века. Он сказал, что США не собираются устанавливать контроль над Киргизией». А раз сам президент так сказал, то надо верить на слово.

А почему?

А потому что джентльмен. И еще потому, что: «американская армия в Афганистане убивает плохих людей, которые ненавидят США и ненавидят Россию. Тех людей, которые готовы убивать россиян точно так же, как они убивают американцев. Так почему же борьба с ними противоречит национальным интересам России?»

А чем же эти «плохие люди» плохи?

Ответ: «Для начала давайте помнить, кто на кого напал первым. Мы вошли в Афганистан не просто так, а после теракта 11 сентября. Нас атаковали — мы ответили. Во-вторых, мы проводим различие между террористами и афганским народом. Мы не пришли в Афганистан, чтобы убивать афганцев. Мы пытаемся сотрудничать с теми политическими силами в Афганистане, которые способны к диалогу».

Стоп. Попробуем разобраться. Ясно, что, по мнению г-на посла, речь идет о той самой «защите суверенитета». Но.

Не будем даже говорить о том, что Афганистан муллы Омара — это доказано — не имел никакого отношения к событиям «11 сентября», и ни одного афганца среди тогдашних камикадзе не было. Все ниточки ведут на Аравийский полуостров, в Саудовскую Аравию, в Египет, в Катар, наконец, — но ни одна из этих стран, близких союзников США, «козлищем» объявлена не была.

Не станем вспоминать, что «проводя различие между террористами и афганским народом», американская армия легко, походя истребляет как раз афганский народ, а с террористами как раз ведет переговоры, намереваясь, судя по всему, — а куда денешься? — сдать им власть после ухода из Афганистана.

Куда интереснее трогательное в своей наивности «мы убиваем тех, кто нас ненавидит».

По сути, устами г-на посла признано: всякий, кто не любит Америку, повинен смерти. Где бы он ни жил. И в превентивном порядке. Поскольку, повторюсь, именно янки пришли в Афганистан убивать — несмотря на то, что ни одного теракта с участием афганцев ни на территории самих Штатов, ни на территории третьей страны не отмечено.

Иными словами, приходят и убивают впрок.

Подводя теорию.

А коль скоро так, то и вопрос «Почему это противоречит национальным интересам России?» становится смешон. Да по той простой причине, что завтра в роли сегодняшнего Афганистана может оказаться кто угодно.

В том числе и Россия, где американцев тоже многие не любят — за что их, не любящих, по утверждению г-на посла, необходимо убивать. Естественно, на российской территории и силами войск НАТО. Разумеется, в рамках «защиты суверенитета». И, конечно, исходя из тех самых представлений о «глобальном продвижении демократии, универсальные ценности которой отвечают национальным интересам США».

Неудивительно, что г-на посла в таком раскладе очень волнует «глупый спор о Госдепе, который «всех купил». Он надеется, что такие нехорошие разговоры, портящие его ведомству всю игру, прекратятся, и официально заявляет, что «мы не финансируем российскую оппозицию, мы не даем денег Навальному или любому другому лидеру оппозиции».

И вот в это — верю. Сразу, полностью и безоговорочно.

Разумеется, Госдеп денег Навальному и прочим не дает. Госдеп — официальная структура, траты которой при необходимости слишком легко проследить. В связи с чем для выплат такого рода существуют совсем иные — упаси Боже, не правительственные — организации. Естественно, поскольку денежки счет любят, под присмотром Госдепа.

Нет, дорогие друзья, как хотите, а я прекрасно понимаю, почему Госдеп отреагировал на скандал так вяло. У ведомства г-жи Клинтон есть весомые основания для конфуза. Пусть даже все, что прозвучало, чистая правда — но, право слово, нельзя же так прямо, честно и сразу все. Таким макаром Россию можно и спугнуть. Тут еще и за Парагваем не уследишь ненароком.

Отстранение от власти Франсиско Луго, президента Парагвая — при всей, на первый взгляд, «неважности» этой страны и «полностью законной» процедуре импичмента — вызвало серьезную реакцию. А в масштабах Латинской Америки, можно сказать, вообще бурю негодования и протестов.

Первой о неприятии случившегося заявила Кристина Фернандес де Киршнер, президент Аргентины. Ее поддержали эквадорский лидер Рафаэль Корреа, доминиканский президент Леонель Фернандес, Дилма Руссефф, президент Бразилии, чилиец Себастьян Пинейра, боливиец Эво Моралес, никарагуанец Даниэль Ортега, министр иностранных дел Перу и, конечно, Большой Уго Чавес. То есть все главы государств, входящих в УНАСУР (Союз южноамериканских наций).

По общему мнению, в Парагвае произошел «государственный переворот», отстраненный президент «был и остается единственным законным главой государства», и пока он не вернется в свой кабинет, Парагваю нечего делать ни в УНАСУР, ни в МЕРКОСУР (Южноамериканском общем рынке). Причем еще до того, как высказались президенты, сразу по итогам импичмента об этом же заявил председатель УНАСУР Али Родригес. А значит, это самое «общее мнение» было согласовано заранее, когда исход событий еще не казался предрешенным.

Думаю, чтобы смысл сюжета смогли понять даже те, кто в тамошних реалиях не разбирается вовсе, следует сказать пару слов о главном герое.

Крестьянский мальчик из Сан-Педро, самого нищего департамента страны, постригшийся в монахи в 17 лет (в 1968 м) и к 1996-му выросший аж до епископа все того же СанПедро, где и прошла вся его жизнь. С самого начала карьеры — один из активистов т. н. «народной церкви», считающей смыслом служения Христу заботу о «малых сих». Правда, к «церкви сражающейся» (ультралевым монахам и священникам, взявшим оружие в руки) не принадлежал, считал, что все нужно делать по закону, добрым словом и личным примером. Был невероятно любим прихожанами и популярен по всей стране. В декабре 2006 года публично отказался от сана, заявив, что «убедить богатых невозможно, можно только заставить», но Ватикан не возмутился, позволив отцу Франсиско совмещать политику со служением, и лишь в 2008-м, когда Луго был избран президентом, Бенедикт XVI согласился на переход Луго в миряне со всеми каноническими последствиями (то есть с отказом от всех обетов), но с мягчайшей, «неосудительной» формулировкой «по высшей воле Господа и явному желанию Его».