Россия, которую мы догоняем - Лев Вершинин

Следует отметить, что президентом бывший епископ был избран в ситуации, мягко говоря, непростой. Латифундисты и крупнейшая буржуазия, тесно связанная с США, после «падения диктатуры Стресснера и установления демократии» продолжали прочно удерживать вожжи. Некоторая толика власти «креативному классу», то есть мелкой буржуазии и горластым «интеллектуалам», конечно, досталась, но реально ничего не изменилось, и это понемногу накаляло ситуацию в стране.

Мелкие политические организации самых разных социалистических расцветок вообще не могли прорваться в парламент. А относительно влиятельная Подлинная либерально-радикальная партия — что-то типа российских правых эсеров начала ХХ века — прорывалась, но раз за разом оставалась в меньшинстве. Городская мелюзга за нее голосовала, но крестьянство «сеньорам из Асунсьона» не верило категорически.

В такой ситуации приход в политику падре Франсиско, человека с харизмой и популярностью, но без собственной политической структуры, стал для «либеральных радикалов» находкой. В 2008-м, накануне выборов президента — при уже очевидной победе Орасио Картеса, кандидата от правого блока, — Федерико Франко, лидер ПЛРП, отказался выдвигать свою кандидатуру, уступив место «единому кандидату от левых сил», сеньору Луго, сам став «вторым в тандеме», а после ошеломляющей победы — вице-президентом.

И тут случилось неожиданное. Оказавшись в главном кабинете страны, неопытный, восторженный экс-епископ начал проявлять самостоятельность. Сеньору Франко — видимо, уже видевшему себя «серым кардиналом» — пришлось убедиться, что все не совсем так, а то и совсем не так.

Президент Луго в самом деле предложил парламенту рассмотреть «коренной вопрос повестки дня» — о необходимости справедливого решения земельной проблемы. Отнюдь не по-ленински: на его взгляд, латифундистам следовало бы всего лишь умеренно поделиться с арендаторами, однако даже такие инициативы правое большинство раз за разом проваливало, а «либеральные радикалы», как бы группа поддержки президента, голосовали вразнобой — кто-то «за», кто-то против, а кто-то и вовсе пропускал голосования на эту тему.

В такой ситуации бывший епископ (скорее всего, даже не по своей инициативе) выдвинул идею создания широкого Народного Фронта (типа Боливарианского Движения в Венесуэле), который мог бы объединить все мелкие социалистические организации в единую, очень серьезную силу.

Расчет был прост. Под имя весьма популярного «в низах» президента такая организация вполне могла быть создана, и к апрелю 2013 — на очередных парламентских выборах — стать, как боливарианцы в Венесуэле, реальной, а главное, самостоятельной, не зависящей от попутчиков силой. Уже не с «общеидеалистической», а серьезной, по пунктам, программой реформ, в первую очередь на селе.

В связи с чем события начали развиваться очень быстро. Учитывая, что президентские предложения подразумевали передачу арендаторам только тех участков, которые они обрабатывают, латифундисты срочно приступили к пересмотру договоров об аренде, предлагая крестьянам уйти на «бросовые», необрабатываемые земли, ранее считавшиеся «ненужными». Крестьяне, естественно, отказывались, а поскольку эти отказы вступали в противоречие с законом, их заставляли сделать это силой (благо, в провинции полиция тесно связана со «столпами общества»).

Сперва на полицию просто кидались с кулаками, вилами — а 15 июня случился уже настоящий взрыв. Около сотни «незаконных» (по оценке главы МВД Парагвая, «либерального радикала» сеньора Филиццолы) арендаторов, отказавшись покидать свои фермы, устроили засаду, встретив полицейский отряд, идущий их выселять, выстрелами. В итоге довольно долго боя погибли семь полицейских и 11 крестьян, много раненых, в том числе и тяжело.

Дальнейшее известно.

20 июня в нижней палате парагвайского парламента по предложению одной из консервативных партий был поставлен на голосование вопрос о проведении «политического суда» над президентом, «преступная халатность которого привела к гибели людей». Большинство (консервативное) проголосовало «за». Однако само по себе это ничего бы не значило, поскольку квалифицированного (2/3 голосов) большинства у правых нет, если бы совершенно неожиданно за отставку президента не проголосовали его союзники, «либеральные радикалы», после чего Сенат тотчас принял решение «вызвать президента для объяснений».

В ночь на 21 июня, выступая в эфире канала «Telesur», Луго заявил, что в стране начался «экспресс-переворот», организованный «сеньором Картесом и консерваторами при предательстве интересов народа либерал-радикалами», пообещав обязательно явиться и «дать бой» инициаторам атаки, однако потребовал «не спешить и дать его адвокатам время подготовиться». На что Сенат не согласился, в связи с чем на заседание 21 июня пришел не сам президент, а его адвокаты, один из которых позже сообщил журналистам, что «решение сеньора Луго не приходить было абсолютно верным: слушать его все равно никто не собирался, все было решено заранее».

В итоге за импичмент высказались 39 из 43 присутствовавших сенаторов, а президентом до августа 2013 года стал вице-президент Франко, срочно призвавший народ «к примирению». Одновременно газом, водометами и дубинками была разогнана демонстрация протеста, участники которой требовали провести дебаты в прямом эфире. Сам экс-президент заявил, что «удар был нанесен не по Фернандо Луго, а по истории Парагвая и демократии, получившей глубокую рану. Однако я подчиняюсь решению конгресса, поскольку уважаю закон, даже если закон искажают в нечистых целях», попросив новые власти «не применять насилие в отношении народа».

Смысл происходящего ясен. Это в самом деле, как сформулировал Луго, «скрытый государственный переворот», и оценить ситуацию иначе, чем оценил ее Эво Моралес, президент Боливии, — «Это месть богачей и латифундистов, в этом деле чувствуется рука империализма и международных правых сил», — нельзя. То есть операция из того же ряда, что неудавшийся переворот 2009 года (1, 2) в Гондурасе и (тоже безуспешная) попытка организации «оранжевого» мятежа в Боливии (3, 4). Не говоря уж об охоте на Большого Уго, однажды предположившего даже «американский след» в возникновении у него, здоровяка и спортсмена, рака.

Это, конечно, чересчур. Конспирология чистейшей воды. Но, учитывая избирательность страшной болезни, сразу после избрания поражающей латиноамериканских лидеров, не стоящих навытяжку перед США (Кристина Фернандес де Киршнер, Луис Инасиу Лула да Силва, да и тот же Франсиско Луго), при полной неуязвимости «друзей Америки», поневоле возникает мысль, что, возможно, не такая уж конспирология.

Итак.

Дрейф Латинской Америки «влево» и сближение «радикальных антиимпериалистов», группирующихся вокруг Чавеса, с «умеренными» Аргентиной и Чили категорически не устраивает США, и США не намерены с этим мириться. Тем паче, что левеет и Бразилия, все увереннее занимающая ключевые позиции в мировой экономике. Сами понимаете, в рамках БРИКС. Обстановка в мире накаляется, эльфам нужен крепкий тыл, и ради решения этой задачи они пойдут на многое, а то и на все. В связи с чем, не удивляет быстрая реакция Москвы («Надеемся, что все политические силы страны будут действовать в рамках правового поля, уважая суверенный выбор парагвайского народа») и Дели, выступившего в том же духе. Думаю, не заржавеет и за Пекином.

Тут, в общем-то, уже и впору поговорить о механизмах дестабилизации российской столицы, к которым может обратиться смута после провала «болота». Разумеется, в милом жанре «прикладной конспирологии».

Начнем с того, что ответ на дико волнующий многих вопрос: «Почему Путин, начав увольнять, никого не сажает, несмотря на собственные намеки, а просто снимает с должностей?», если задуматься, прост: да потому, что фальстарт фатален. Система, как известно, сдает кого угодно, стелясь и прогибаясь, но при малейшем намеке на угрозу себе в целом сгрызет кого угодно, вплоть до гигантов типа Сталина. Зная, что второго шанса не будет, кто угодно станет отмеривать не семь, а семижды по семь раз.

Тем не менее, «неприкасаемые» понемногу становятся прикасаемыми. Пресловутый Сердюков уволен. Его аппарат пусть под очень мягким, но следствием. Уволена и г-жа Скрынник, а ее бывший муж уже обживается на нарах. Больше того, есть основания считать, что эти небожители засветились и в «деле Магнитского», а тут уж российские власти, похоже, идут на принцип. Что, кстати, вдруг перестало радовать Запад, где совершенно внезапно пошел мор на свидетелей типа быстро скончавшегося бизнесмена Перепеличного. Не говоря уж о несчастном Эдмонде Сафра, слишком много знавшем о г-не Браудере и в итоге сгоревшем прямо на дому. Пошел на цугундер и замминистра регионального развития Роман Панов, и есть все основания полагать, что волна арестов не последняя, а рано или поздно по итогам следственных дел возникнут вопросы к человеку, подобравшему в свой кабинет таких министров.