Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Её поглаживания по голове были добрыми и нежными, и она говорила таким умиротворяющим голосом, что казалось, будто она способна смириться и принять все что угодно. Но от этого мне почему-то стало только хуже.
— Нет! — Воскликнул я. — Я ненавижу то что сейчас происходит! Я не могу говорить с Майн с постоянной фальшивой улыбкой и притворством в словах — вещами, из-за которых мы даже не можем знать, понимаем ли мы друг друга! А ты могла бы, Тули?!
Не принимай это прощание как что то должное и неизбежное. Злись на меня! Злись на то, как все это несправедливо!
Я посмотрел на Тули, надеясь, что она согласится со мной… но после минутного раздумья она медленно покачала головой.
— Извини, Лютц, но я действительно не чувствую здесь большого горя. Мне грустно, что мы больше не можем обмениваться письмами, но я знала, что это когда-то произойдет. Я в силах принять это.
Меня как будто кто-то ударил по голове. Я думал, что Тули разделит мое горе, так как, в отличие от Хозяина Бенно, она не беспокоилась только о том, будет ли гладко теперь идти торговля, когда они больше не могли общаться напрямую.
— Ч-Что? Но, почему…?
— Мм? Потому что, я имею в виду, я всегда могла только смотреть на неё украдкой от врат храма. Я разговаривала с леди Розмайн только официально, таким манером, что тебе столь неприятен; я не встречалась с ней вне работы. Ты говоришь, что больше не можешь пользоваться потайной комнатой, но на самом деле это не сильно много для меня значит.
Её слова пронзили мое сердце, подобно копью. Я думал, что все понял, но оказалось это было не так. Только Хозяин Бенно и я могли разговаривать с Майн, как в старые добрые времена, в ее потайной комнате — Тули и остальным было запрещено общаться с ней как с членом семьи, поэтому их никогда не водили туда для общения. Их взяли туда только один раз, потому что их речь и манеры были не на должном уровне для общения со знатью.
— Ты знаешь, эм… Извини. Я слишком много думал только о себе… — сказал я. Чувство вины начало подниматься во мне, когда я понял, на что я жаловался Тули, несмотря на то, что мне посчастливилось с самого начала свободно говорить с Майн, но Тули с улыбкой ответила на мои извинения:
— Как я уже сказала, не беспокойся об этом. Я имею в виду, мне тоже грустно, потому что мы больше не сможем обмениваться письмами. Но скрывать их от Камила становилось все труднее, так что в каком-то смысле это тоже неплохо. Знаешь, помнишь каруту, которую ты принес раньше? Он начал учить буквы, и теперь ему очень интересно читать.
В наших крошечных домах не было места, где мы могли бы надежно спрятать наши письма, и было нелегко писать их тайно, что бы Камила не было рядом.
— Я хранила письма в своей комнате в компании Гильберты, чтобы Камил их не нашел, но я слишком боюсь их доставать, опасаясь, что кто-нибудь их увидит, — объяснила Тули. — Кто-то может внезапно войти в мою комнату, чтобы позвать меня на работу или поесть, верно? В последнее время никто из нас не мог часто перечитывать письма от Майн.
Нет ничего постоянного. Она уже упоминала мне раньше, что они скрывали от Камила существование Майн и связанных с нею обстоятельств — для него, это я был тем, кто дарил ему каруту, книги с картинками и так далее, — оказывается, я и близко не осознавал сложившуюся ситуацию.
— Я думаю, я больше ничего не могу сделать, чтобы поддерживать связь между вами и Майн…
— Не кори себя за это. Я не нахожу это таким болезненным, как ты, — то есть до такой степени, что хочется плакать, — но я знаю, как усердно ты работал ради нас, — сказала Тули с ободряющей улыбкой, когда она начала вытирать мои слезы носовым платком. — Все еще бывают моменты, когда я встречаюсь с ней напрямую, благодаря работе. И поскольку мы говорим о Майн, бьюсь об заклад, что она снова обратится к нам с еще более безумными заказами, как тот от принца. Она может быть окружена знатью, но я все равно смогу увидеть её при доставке её заказов. И Папа всегда будет участвовать в её охране по дороге в Хассе, так как она уже выказала ему свою благосклонность, как Верховный епископ, верно? Я имею в виду, это случается гораздо реже, чем ваши деловые переговоры, но… все же. Мы, по крайней мере, сможем увидеть друг друга.
Она была права. Я ломал голову, отчаянно пытаясь придумать, как Майн и её семья смогут видеться друг с другом… но даже без потайной комнаты их соединяли хоть и тонкие маленькие тропки.
— Сейчас мы находимся в положении, которое нам не по силам изменить. Так что давай тогда не тратить силы на бесполезную борьбу. И ты тоже познакомишься с ней как Гутенберг, не так ли, Лютц? Разве ты не собираешься отправится куда-то этой весной?
— Да. Мы отправляемся в Халдензель, посредством её странного, но удивительно удобного верхового зверя…
Мое настроение немного улучшилось, когда Тули перечислила все, что мы будем делать в будущем. Даже без потайной комнаты у меня возникло ощущение, что частота нашего общения почти не снизится.
— Я думаю, что нашей главной заботой должна быть сама Майн, — сказал я. Но когда я рассказал, как она расплакалась в своей потайной комнате, Тули просто грустно улыбнулась, выглядя лишь немного обеспокоенной.
— Я думаю, что с ней тоже все будет в порядке.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, я имею в виду, я делаю шпильки для волос, чтобы помочь ей, верно? Чтобы я могла быть с ней, даже когда она в благородном обществе. И ты делаешь для нее книги. Мы все делаем что-то для неё,
