Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов

— В таком случае мне нужно прикрытие. Когда из ворот выбегать буду со своими. И там же, надо, что бы главком подставился.

— И в какие ворота ты будешь выбегать?

— Мне снились южные. Корректируем план. Я проникаю в город, сразу бежим в центр, находим, полковой штаб, грабим и через южные ворота уходим домой. И людей к ним я заранее пошлю, чтоб они всех аннигилировали и ворота открыть успели. А всем командирам скажем, кроме главкома, мол не сумели, по-тихому, проникнуть, правы вы были. Не виноватые мы.

— План годиться, перед рассветом, лезете на стену всех там режете, берёте языка, он вас ведёт в штаб, грабите и бегом к воротам, а я с остальной ротой и главкомом, буду вас ждать. Ну ещё пару рот возьмём для прикрытия. Иди, отдыхай, до работы ещё почти целые сутки.

Глава 10. Диверсия.

Спать не хотелось, а хотелось пойти к Герде. Ну вот ни как нельзя, вдруг прокалюсь, а вдруг у них связь есть с городом. Осада осадой, но всегда есть тайные калиточки. Может вообще тайный ход идёт с этого особняка прямиком в город. Паранойя, как бы я жил без тебя. О дак это ж не паранойя, это душа предупреждает, спасибо душа, и я опять уснул.

Отдых отдыхом, а распорядок никто не отменял, армия есть армия. Встал, умылся, позавтракал, и тут меня накрыло. Вот же я идиот! А как часто часовые на сенах меняются? Прямо холодным потом прошибло!

— Взвод, боевая тревога, через четверть часа выдвигаемся.

В секунду на поляне ни кого не стало, в том числе и меня, надел маскхалат, вооружился и бегом на поляну, почти все на месте, отстающие бегут прямо передо мной, молодцы ребята, не ребята, барсы. Далее бежим к восточным стенам, в полуверсте залегаем и ползём до расстояния зрительного контакта, по дороге объясняю задачу. Рассредоточились, лежим, наблюдаем. А мне то надо и про обед и ужин подумать, я ж командир. Оставляю зама, сам ползу назад. Вернулся в роту, доложил капитану, куда это мы все пропали, и зачем. Получил у нового старшины, и кода только капитан успел назначить? сух паёк, и бегом, а потом и ползком назад. Солдаты одобрительно на меня … промолчали. Наблюдали, фиксировали, полвзвода дремали. Лежавший рядом со мной капрал спросил.

— Ваш бродь, а за что можно офицерский чин и дворянство получить? Ребята очень за вас рады, и тоже хотят стать помещиками.

— Я пока не помещик, поместья то у меня нет. А чин получил, за то, что вами хорошо командую, мы уже сколько всего хорошего сделали, а потерь у нас нет. Вот будем так же воевать, оценит командование полезность диверсионной работы, начнут увеличивать штат, до размеров роты, и на других участках боевых действий диверсантов захотят. Вот тогда и вам чины перепадут.

— Дак значит есть у нас шанс?

— И не просто шанс. А обязательно так и будет.

Наступила ночь, отдыха, конечно, не получилось, но и не устали мы, а перед рассветом, ещё светать не начало, поползли к стене, выбрали участок, где караулы реже менялись, или прикрывающие этот участок были не в полном составе, или ленились, за то и поплатятся. Опят прошло как по писанному. Говорят, что военные планы действуют только до первого выстрела, дак вот, у нас, выстрелов то и не было, всё сделали ножами. Подняли на шесте одного, он скинул верёвку, тут же подняли второго, по верёвке уже кто то забирается, уже по двум, вот и третья. пара минут и я внизу уже один остался, ухватился, пытался лезть, какой там в одно мгновение затянули наверх, чуть не стряхнули с верёвки, едва удержался.

Пол группы понеслось, если можно так сказать про переползание и подкрадывание, по стене в сторону южных ворот, по пути вырезая караульных. Остальные, во главе меня, помчались в центр. Проводник, связанный с заткнутым ртом и без сознания, ехал на наших ребятах, чуток отбежали от стены, надавали проводнику по щекам, побрызгали водой. Очнулся. Поставили на ноги, поручик задал ему вопрос по-немецки, он кивнул, ещё чего-то спросил, он опять кивнул, ещё чего-то, он повернулся и показал направление. Пробежали немного, проводник остановился указал на дверь, подёргали закрыто, а дверь то массивная, без большого шума её не сломать. Вот про дверь то я и не подумал. Вот чего сейчас делать, моей головой долбить? Других вариантов я не вижу. А вот поручик увидел, пока я тупо пялился на дверь. Мои балбесы, нет — мои барсы подняли на шесте одного бойца с двумя кошками, одну он зацепил за раму. Двое других дернули, треск, двое ловят раму внизу, даже об этом подумали. Вот ведь ПСЫ ВОЙНЫ! Наш боец уже внутри, один лезет по верёвки, один с помощью шеста бежит по стене, я ещё не успел за верёвку ухватится, чтоб залезть, а мне уже дверь открывают изнутри. И тут моя душа запаниковала, отхожу чуть в сторону, нож наготове, выскакивает мужик в нижнем белье, бью рукояткой по бестолковке, следом выскакивает наш боец, вместе его заносим во внутрь. Картина передо мной предстала страшная, на первом этаже ещё не очень, как оказалось. Второй этаж был скользким. Посадили пленного на стул, привели в чувство. Молодец быстро в себя пришёл, если б оставался без сознания, пришлось бы прирезать. Возится нам с ним было некогда, поручик занялся допросом, мои барсы уже шерстили по комнатам. А я думал, что делать с пленным. Зарезать, дык вроде как пленный, а с другой стороны, он видел наши маскхалаты, или сами применять начнут, что не есть хорошо, или часовых проинструктируют высматривать бугорки, или и то и другое. С собой его тащить, дак тоже проблемно. Забежал один из диверсантов, доложил о находке сейфа, забежал второй, знамя уже тоже нашли и освободили от древка. Всё пора назад. Поручик поглядел на меня.

— Его надо брать с собой, очень ценный.

Я молча кивнул, разбираться, в чём его ценность не было времени, своим людям надо верить! Я жестом показал, уходим.

И мы побежали. Замотали пленного в маскхалат, взяли его одежду и помчались, германец было начал тормозить, но получил таких пенкарей, что предпочёл не артачится. только, только начало светать. Мы бежали не прячась, некогда, до ворот всего километров пять. Попался какой-то патруль, аннигилировали без шума. Они ни удивится не испугаться, не успели, к воротам не останавливаясь. Пленный, видя нашу жёсткость и целеустремлённость, даже не