Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И я ушёл к капитану, надо было всё обдумать. Операция предстояла сумасшедшая, и весьма рискованная.
Спустился в землянку командира. Офицеры уже были там. Я отдал честь и доложился, строго по уставу, капитан махнул рукой на импровизированную табуретку, я сел.
— Вопрос у нас возник к тебе. Вот Павел Степанович хочет в твой взвод.
Вот, новый поворот???
— Павел Степанович, показал себя бесстрашным и очень сообразительным командиром, я только за. К тому же знание языка сыграло решающую роль в прошедшей операции. Только вот какую должность он будет занимать? Как я понимаю командира взвода? А ме….
— Нет!
Перебил меня командир.
— Он хочет послужить под твоим началом, набраться опыта, научиться всему.
Опять поворот, должности меня лишать не хотят. Подсидеть, так сказать, никто не собирается. Сижу вопросительно смотрю.
— Я назначу его твоим замом, скажем, по связям с общественностью.
Я чуть не заржал, вспомнив как он «связывался» с пленным, посредством ножа и страшной рожи одного из удавов.
— Ну, что согласен?
— Всеми руками за! И вот ещё, Матвей Григорьевич, надо всю роту по стенам лазать учить. Скоро приводить наш план в действие.
— И верно, Егор Иванович, берите полуроту, пару диверсантов, в качестве инструкторов, и вперёд на мельницу. Пол ночи гоняешь, а потом меняешь. Стой не убегай есть ещё одно дело.
И он достал из «сейфа» гербовую бумагу.
— Именем её императорского величества, за мужество и героизм проявленные при выполнении особо секретного и рискованного задания. Подпрапорщику Дубровскому присваивается очередное воинское звание, прапорщика. Приказ «такой-то» от числа «такого-то». Фельдмаршал Опраксин. Поздравляю!
Умеет Опраксин удивлять. Я стоял, открыв рот.
— Рад стараться, служу государыне Императрице!
Наконец нашёл, что сказать. Это ж надо до такой степени стормозить.
Все меня поздравляли, пожимали руку, чего-то говорили, хлопали по плечу. А я стоял с такой умильной рожей. Всё-таки уж очень неожиданно. Наконец я отморозился, начал соображать, вспомнил.
— Павел Степанович, вот вам от фельдмаршала награда за выполненное задание, и я протянул империал. Солдатам и мне тоже досталось по империалу.
Сказал я, поймав вопросительный взгляд.
— Матвей Григорьевич, пожалуйста, положите эти деньги и документ к остальным моим бумагам.
Я протянул гербовую бумагу и свой империал. На том и разошлись.
Глава12. Планы корректирует враг.
Я вообще-то считал себя человеком не глупым и рассудительным, жизнь всегда найдёт способ доказать обратное.
Проснулся от шума и выстрелов. Подскочил, надел разрузку, схватил фузею и вон из землянки, удавы выбегали, кто следом, кто передо мной. Кричу.
— За мной!
И бежим к штабу, ну как бежим меньше сотни метров, мы ж подчинялись непосредственно штабу, мы ж единственная специальная разведрота. Вот и рыли землянки как можно ближе. Прибежали, оказалось нас пол роты и мой взвод, пол роты то бегала по стенам, на мельнице. И тут появились они, фрицы, бегут, орут, напугать хотят, дали залп, даже перезаряжать не стали, встретили в штыки. А их то оказалось гораздо, гораздо больше. Бились мы отчаянно. На какой-то момент, мы их остановили, кололи, кололи и кололи. Но они всё напирали, да сколько ж их? И тут случилось странное, мой зам бросает в эту толпу знамя, их знамя.
— Русиш бр-бр-бр, штандарт бр-бр-бр шнель бр-бр-бр. И толпа отхлынула, развернулась и дёрнула назад, оставив убитых и раненых. И, что это было?
— Разоружить раненых и убитых, помочь нашим раненым. Убитых снести за городок. Раздеть и похоронить. Раненых в лазарет. Они сейчас пленные.
Вначале наших раненых в лазарет, потом пленных.
— Дак у нас всего двое, ваш бродь.
— А убитых сколько?
Дак нету!
А вздохнул с облегчением, опять свезло. Вот читатель скажет, надо же какой везучий, как же ему всё легко даётся. Но это скажет не внимательный читатель.
С пяти лет я только и делал что тренировался. Причём с пяти это планомерно. А до пяти, с самого рождения просто бегал, приседал, отжимался. Восемь лет армейских тренировок, вместе с ротой. И вот результат, пять минут (а может и меньше) штыкового боя с превосходящим противником, мы выдержали легко, наверное, тем двоим раненым попались хорошо обученные враги. Я повернулся, сделал пару шагов, хотел проведать главкома. Дорогу мне преградил поручик.
— Главком ранен, к нему нельзя.
И смотрит на меня, начну ли я спорить или в драку полезу, но я своим людям привык доверять, раз сказано нельзя, надо слушать, а то и мои приказы потом начнут оспаривать. Поручик умный, вон как быстро сообразил, что фрицы за штандартом прибегали. Если меня к нему заместителем назначат, честное слово, только рад буду.
— За лекарем послал?
— Нет.
Я развернулся и крикнул.
— Савелий, бери хоть десятерых человек, и бегом за личным лекарем главкома, сонного, пьяного, больного, бегом сюда, и на себе его несите, он человек пожилой, бегает медленно, бегом, командира ранило.
Мой взвод, как ветром сдуло, ничего служебное рвение — дело хорошее. Я развернулся к поручику.
— А тебе вовнутрь можно?
— Да.
— Дак чего стоишь, быстро перевязывать раны главкому, я вместо тебя тут никого пускать не буду. Поручик понял, что я понял, что от меня требуется. Скрылся за дверями, я зарядил фузею, протёр штык от крови, встал в дверях. Начали подтягиваться штабные, первый какой-то полковник хотел войти, в упор меня не видя. Я преградил путь, направив на него ружьё.
— Приказ главкома! никого не пускать кроме лекаря. За нарушение расстрел на месте, рота к бою.
Полковник растерялся, оглядел нас (рота ощетинилась штыками). Понял, глоткой и авторитетом нас не возьмёшь. Отошёл, подтянулись другие штабные, скучковались, чего-то обсуждают. Прибежала вторая половина нашей роты, во главе с капитаном, он тоже тренировался карабкаться на стену. Подошёл ко мне.
— Что произошло?
— Главком ранен, ему помогает Павел Степанович,
Не успел договорить, как увидели, несётся странная процессия, впереди клином, раздвигая и отбрасывая по сторонам редких солдат, не успевших убраться с дороги, наша диверсионная группа, за ней следом носилки с сидящим боком лекарем, далее на плече у солдата несётся саквояж, и замыкает процессию сундук, видно с лекарствами, и всё это на максимальной скорости на какую только был способен человек. Прониклись ребята, и пяти минут не прошло от отбытия отсюда, и прибытия сюда же.
Лекаря выгрузили на крыльцо, дали в руки саквояж, я отошёл в сторону и открыл дверь. Вовнутрь даже не пытался заглянуть. Меньше видишь — крепче потенция. Молодцы удавы, правильно сообразили и носилки с лекарем четверо человек несли, так
