Я закрыл КПСС - Евгений Вадимович Савостьянов

● через сформировавшуюся в регионах контактную сеть на базе депутатов МДГ, их групп поддержки, стачечных комитетов, объединений избирателей, КИАНа и других организаций подбирались кандидаты, обозначившие свою лояльность общему делу. Под ним мы понимали провозглашение суверенитета РСФСР, отказ от однопартийной системы и особой роли КПСС, свободу печати, уход от планово-распределительной экономики (правда, куда конкретно уход — об этом не говорили). Во многих случаях добавлялись и совсем уж простые критерии типа: «Ты за Ельцина?», «Ты за Гдляна — Иванова?[54]», «Ты за МДГ?».

Подобранных таким образом кандидатов сравнивали, собирали отзывы, оценивали шансы и, наконец, представляли к поддержке, достигая сразу нескольких целей:

● помощь близким по духу кандидатам;

● препятствие их конкуренции друг с другом;

● возможность в случае победы на выборах обоснованно предъявлять депутатам требования о соблюдении «партийной дисциплины» — из солдат сделать войско.

Только на этих условиях наш кандидат мог получить заветный «пропуск» — листок с призывом лидеров МДГ к избирателям голосовать за него (в моем случае — Ельцина, Попова и Бочарова, шедшего в Калининском районе кандидатом в народные депутаты РСФСР). Иногда — участие кого-нибудь из лидеров в предвыборных мероприятиях.

Так обеспечивалось формирование группы, узнаваемой для избирателей, которым в один день нужно было участвовать в нескольких выборах сразу (в Москве — на Съезд народных депутатов РСФСР, в Моссовет, в райсоветы). Кроме того, каждый кандидат низшего уровня автоматически помогал продвижению кандидата верхнего уровня, подписавшегося в его поддержку. Опубликовать списки всех наших кандидатов на соответствующей территории планировалось накануне выборов.

20 января 1990 года, через месяц после похорон Сахарова, в Московском Дворце молодежи начала работу Учредительная конференция избирательного блока «Демократическая Россия». Прошла она не совсем гладко. Например, стало заметно стремление Николая Травкина поставить под сомнение безоговорочное лидерство Ельцина. Утвердили программу:

1. Переход от поддержки Горбачёва к самостоятельной политической линии.

2. Передача всей полноты власти в РСФСР Съезду российских народных депутатов.

3. Отмена статьи 6 Конституции СССР.

4. Восстановление государственного суверенитета РСФСР.

Была изложена хотя и слишком общая, но в целом прогрессивная социально-экономическая программа.

Этот документ обозначил главное: «Демократическая Россия» обязывалась покончить с коммунистическим экспериментом, называемым «развитым социализмом». Такая Россия была совершенно несовместима и с моделью «совершенствования социализма», которую на союзном уровне продвигал Горбачёв. В случае нашего успеха на выборах обособление России становилось неизбежным и прежнего СССР уже быть не могло.

Наш кандидатский блок стал центром антикоммунистических сил. Партаппарат КПСС получил очевидного главного противника. Эта поляризация немедленно нашла отражение и в средствах массовой информации. Но первую реакцию сильно затушевали трагические события, на фоне которых проходила Учредительная конференция избирательного блока «Демократическая Россия».

Баку

За два года до того мои армянские родственники, приезжавшие в Москву, стали все чаще говорить о необходимости поднять борьбу за свободу Карабаха (Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана, НКАО; по-армянски — Арцах).

Края эти мне не чужие. Побывав там в прежние годы, воочию увидел, как под красивым ковром официальной дружбы народов живет затаенная вражда армян и азербайджанцев. Карабах этнически был преимущественно армянским регионом в составе Азербайджанской ССР. Детей пугали: «Будешь плохо себя вести, азербайджанцам отдам».

Однажды вечерком в Ереване с Юлей и троюродной сестрой Милой пили чудесный кофе в уличном кафе (эти столики на улице казались какой-то зарубежной экзотикой — в России такого тогда вообще не было). Вдруг видим: милиционер, окруженный гневно галдящей толпой, тащит за руку женщину. Ее задержали за попытку продать книгу с рук. Тогда это называлось спекуляцией и считалось административным нарушением или даже уголовным преступлением. Мила со словами «сейчас отобьем» бросилась на улицу. Но внезапно толпа рассыпалась, испарилась, и милиционер потащил женщину уже без всяких помех. Вернувшаяся к столу Мила кратко разъяснила: «Турка!» То есть азербайджанка, и, следовательно, за нее биться не стоит. Вот такая «дружба народов».

Родственники, радостно говорившие о грядущем освобождении Карабаха, на мой вопрос: «Зачем?» — объясняли, что дороги разбиты, хлебозавод практически не работает, телевидения почти нет, детей не принимают в бакинские вузы. На мое осторожное суждение, что, может, лучше бороться за ремонт дорог, строительство нового хлебозавода и телевышки, за квоту в бакинских вузах, что, начав борьбу, можно начать и войну, с упреком отвечали: живя в Москве, ты не понимаешь, что здесь реально происходит, как вдохновлены замыслом объединения армяне по обе стороны границы Армении и Азербайджана. Что я и представить не могу воодушевления, с которым десятки тысяч демонстрантов в Ереване скандируют: «Арцах! Арцах!» Действительно, не мог. В Москве в 1988 году еще так не шумели.

Это воодушевление приобретало все более агрессивный характер и в конце концов вылилось в повальное бегство азербайджанцев из Армении. Их, затем осевших в крупных городах, таких, как Баку и Сумгаит, стали звать «еразами» — ереванскими азербайджанцами, пародируя сокращенное название автобусов «ЕрАЗ» — Ереванский автозавод.

Предсказуемой реакцией стали акты насилия в отношении армян, живших в этих городах, в первую очередь, в Сумгаите («Сумгаитская резня»). НКАО объявила о суверенитете и выходе из Азербайджана. В общем, в 1988 году армяно-азербайджанский конфликт предельно обострился.

На этом фоне в Армении грянуло мощное землетрясение с эпицентром в Спитаке. Эта временная связь заставляет предположить, что какие-то природные процессы, предшествующие землетрясениям, погодным аномалиям и т. п., воздействуют на умы людей и выводят их из равновесия. И когда они происходят, создается впечатление, что они обусловлены поведением людей: «Воздается нам за грехи наши».

Тогда же Армению и Азербайджан посетили члены общественной делегации во главе с академиком Сахаровым. В ее состав входил и мой двоюродный брат Андрей Зубов. Они предложили: на уровне районов и сельсоветов провести референдумы о вхождении в ту или другую республику. Позднее Андрей Дмитриевич стал горячим поклонником этого подхода. И действительно, скольких кровавых конфликтов удалось бы избежать при распаде таких государств, как СССР и Югославия, если бы людям дали самим определить, где им жить. Увы, здравость идеи стала и главной ее слабостью. Для государственной бюрократии она была неприемлема из-за того, что решение ключевых вопросов уходило от властей к простым жителям. Радикальным националистам — из-за принципа «Землю не дарят. Ее завоевывают» (слова тогдашнего лидера Азербайджана Абдурахмана Везирова, цитирую по «Воспоминаниям» Сахарова).

В течение 1989 года конфликт разбудил уже нескрываемую ненависть многих (но, конечно, не всех) армян и азербайджанцев друг к другу. И сразу после того, как советский народ отгулял Старый Новый год, в Баку начался армянский погром, апофеозом которого стали убийства жителей так называемого «армянского квартала». Слухи шли про несколько сотен убитых. Силами самих азербайджанцев, в том числе активистов демократической части Народного фронта Азербайджана, погром остановили. Обстановка, казалось, стала нормализоваться, если это слово здесь вообще уместно, но тут в Баку с трех сторон ворвались подразделения Министерства обороны СССР и Внутренних