Твой выход, детка! (СИ) - Перова Вера

— Ну да, нам дурам, препятствия подавай, любим мы их преодолевать. С нормальными мужиками у нас сердце не прыгает, дайте нам проблемных!

— Слушай, — я осторожно подбирая слова, чтобы ни в коем случае не нарушить наше такое еще хрупкое перемирие, задаю вопрос, который не дает мне покоя много времени, — а как он там?

— Вадим? Нормально. У меня сейчас гостит. Приехал — что-то у него там по работе, — бодро говорит она. — Костик, конечно, носом водит. Да и ладно, потерпит.

Я удивленно поднимаю брови.

— Как это Вадим согласился на такую авантюру? Он же его на дух не переносит!

Лиля пожимает плечами.

— А, что? — вдруг оживает она. — Может, позвоним ему, посидим здесь, поговорим. Заодно проясните свои отношения.

— Ой, нет, не надо ничего прояснять. Все это в прошлом…

— Да ничего не в прошлом! Послушай, у вас все остановилось на полдороге. Согласись, что вам надо встретиться, тем более такое совпадение, что он здесь. Это ваш шанс, и другого уже не будет.

— Лиль, не хочу ничего ворошить. Я уже успокоилась, смирилась. Моя жизнь в деревне и знакомство с Вадимом — это перевернутая страница. Так все и должно остаться.

— Да брось ты! Ничего не кончено! Давай, решайся!

— Но ты же на работе…, - я все еще пытаюсь сопротивляться ее затее. — И потом, он или не придет, либо устроит здесь скандал. Помнишь?

Мы обе хохочем, вспомнив как Лилька сообщила ему о своем отъезде, и что из этого вышло. Сейчас нам смешно, но тогда было не до смеха.

— Так, — она достает телефон и набирает номер. — Сейчас позвоню Косте — отпрошусь, во-первых … — она многозначительно смотрит на меня, — …я очень ценный сотрудник, а во-вторых: он там немного накосячил и теперь должен, так что отпустит меня с работы как миленький.

— В смысле «накосячил»? Лиль, у него что, девушка на стороне? — я вижу, что у нее совсем не гладко с этим Костей.

— А кто его знает: девушка у него или не девушка. Главное, что он шастает на сторону, — она напряженно разглаживает ладонью невидимую складку на скатерти перед собой. — Знаешь, как выяснилось, у многих мужиков его круга на этот счет здесь довольно расплывчатые предпочтения — имеют всех без разбора.

— Ни чего себе!

— Иногда такое дерьмо вылезает наружу!

Мне очень ее жаль. Вся эта броня, которую она создала вокруг себя, не от хорошей жизни.

— А Вадим как на это реагирует?

— Да ты что, он ничего не знает. Если бы он знал, он бы такое здесь устроил: и его удавил, и меня удавил, и еще десяток прохожих в придачу. А потом сам бы удавился, — она заливчато смеется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я смотрю на нее и мне становится грустно.

— Уходи от него! Сегодня же давай перевезем твои вещи ко мне, — меня переполняют злость и жалость одновременно. Засранец! Выдернуть девчонку с насиженного места и так с ней поступить!

— А брата куда денем? Тоже к тебе? — она хитро смотрит на меня. — Ну, уж нет! Я так легко не сдамся! Я еще потерплю этого говнюка! — жестко говорит она. — Хотя за приглашение — спасибо. Так, мы слегка отвлеклись от темы… Зовем?

И хотя я понимаю, что не стоит этого делать и ни к чему хорошему это не приведет в любом случае, но мое желание увидеть Вадима берет верх, и я нехотя соглашаюсь:

— Хорошо — зови!

Она набрала брата и, не слова не говоря о том, что мы вместе, попросила его, как можно быстрее, подъехать «по очень важному делу».

Кафе наполнялось народом — дело двигалось к вечеру. Мы вышли потоптаться на улице, оставив за собой столик. На улице было неуютно. Погода заметно испортилась: подул холодный ветерок, небо затягивало тучами.

— Давай вернемся, — Лилька поежилась от холода. — А то еще столик займут.

Мы зашли в спасительное тепло. Минут через пятнадцать появился Вадим. Он вошел в кафе, остановился, спокойно обвел зал глазами и направился в нашу сторону. Наши взгляды встретились. Столько всего всплыло на поверхность: наши ссоры, поцелуи, ночи любви, наше расставание.

Черты его лица остались такими же жесткими и надменными, как в моих воспоминаниях. Щетина, как и раньше, покрывала щеки и подбородок. В волосах, по-прежнему встрепанных, появилось несколько седых волосков. Он выглядел изнуренным. Подойдя к нашему столику, он остановился и молча посмотрел на меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лена? — наконец-то произнес удивленно он. — Что ты здесь делаешь?

Он сел рядом со мной, случайно коснувшись рукой моего плеча, и мое сердце стремительно и глухо заколотилось. Мы махнули официанту, дав понять, что хотим сделать заказ. Все взяли салат, Вадим — еще какую-то рыбу и бутылку вина.

— А что вы можете предложить из супов? — Лилька обожала их; обед не считался обедом, если не было тарелочки горячего супчика. — Что-нибудь остренькое.

— Могу предложить — «Рамен». В основе супа пшеничная лапша рамен и бульон, остальные ингредиенты добавляются по вкусу. Сегодня мы подаем его с морковью, шпинатом и филе цыпленка.

— Отлично.

Через некоторое время невозмутимый официант принес нам по салату, а перед Лилькой поставил дымящуюся чашку с красным от добавленного жгучего перца супом.

— Колдовское зелье! — с восторгом проговорила она.

— Ну и как? — подозрительно спросил Вадим, глядя как она отправляет в рот первую ложку.

— Блаженство! — шмыгая носом, отозвалась она.

Во время обеда Лиля без устали болтала на разные темы, старательно сдерживая надвигающуюся грозу. Мы с Вадимом только поддакивали или просто молчали. Через некоторое время ее фантазия дает сбой и она сдается.

— Так, ребята, — устало говорит она и поднимается со стула. — Мне надо перекурить.

Вадим рывком поднимается следом, точно намереваясь уйти, но она его властно удерживает:

— А вам — надо поговорить.

Он остается стоять, слегка раскачиваясь, всем видом выражая недовольство, потом садится на место. Вот мы и одни. Вадим молча водит вилкой по тарелке.

— Вадим?

Повисла долгая пауза, на несколько вдохов, на несколько глотков вина. Он опустил глаза на свои сцепленные на столе руки, медленно разжал их и аккуратно отодвинул тарелку с недоеденной рыбой, безуспешно пытаясь сохранить свое невозмутимое лицо. Я смотрю на него и понимаю, как же сильно я по нему скучала!

— Поговори со мной, — прошу я.

Тишина за нашим столиком становится невыносимой.

— Нам надо опять научиться разговаривать, — я делаю еще одну попытку. — Помнишь, когда-то у нас неплохо получалось?

— Не помню, — вызывающе холодно ответил он.

— Вадим…

Он устало усмехается:

— А если я не хочу с тобой больше разговаривать? — он откидывается на спинку стула и смотрит на меня в упор. — Если все, что связано с тобой мне перестало быть интересным? Тогда, — он яростно машет рукой в прошлое, — был шанс все исправить! Мы могли все исправить! А ты сдалась. Нашла себе другого даже прежде, чем я понял, что у нас что-то не так, — я вижу, как притихла семейная пара за соседним столом, наблюдая, как в непосредственной близости от них разыгрывается маленькая драма, — а сейчас уже поздно учиться разговаривать.

— Как?! — я резко развернулась к нему. — Как исправить?! Ты же не отвечал на мои звонки! Ты сам написал, чтобы я тебе не звонила. И что еще можно было исправлять, после того как я узнала, что на протяжении всех наших отношений ты не прекращал общаться с этой Настей?!

— Причем здесь Настя? Она давным — давно не имеет никакого отношения ко мне…

— Ну, конечно, — прерываю его я.

— …А вот ты сбежала, ничего не объясняя. Ты бросила меня. Наобещала с три короба и бросила. Ты бросила меня. И даже не попрощалась, — голос его звенел от злости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он был прав — я бросила его в тот момент, когда он был готов на многое ради меня. Мы, тяжело дыша и, не глядя друг на друга, молча сидим какое-то время в ожидании Лильки. Вадим то и дело задерживает рассеянный взгляд на входной двери, и я, заметив это, понимаю, что он хочет закончить встречу. И все равно я мысленно молюсь, чтобы он не ушел. Потом, с интервалом в несколько секунд, нам обоим приходит одна и та же sms-ка от нее: «я уехала».