Твой выход, детка! (СИ) - Перова Вера

— Лен, ты где-то далеко…

— Да нет, что ты…

— Скажи, что-то не так?

— Ничего, клянусь тебе.

Он вздохнул и потерся носом о мою шею. Я повернулась к нему и поцеловала.

— Если бы можно было остаться здесь навсегда…

Мне нужно было, чтобы он все время находился рядом, хотелось вцепиться в него и не отпускать… Иначе…Я очень боялась этого иначе. Я не хотела расставаться с Портофино, я не хотела расставаться с Ромкой.

***

Вечера могут быть невероятными, ночи — незабываемые, и все равно после них настает самое обычное утро. Мы вернулись. Опять холодный город, зажатый в гранит, резкий ветер, пробирающий до костей и дни, сменяющие один другой, похожие как сиамские близнецы, в которых ничего не поменялось. Ромка не хотел больше отпускать меня от себя, он предлагал, просил …, но все осталось по-прежнему. Не знаю, откуда у меня взялась настолько сильная потребность дать задний ход. Ведь все было прекрасно, нежно и удивительно трогательно. В этом наверняка было что-то очень простое, то, что можно назвать «боязнью счастья». Говорят, когда умираем, перед нашими глазами проходят самые прекрасные моменты жизни. Так почему бы не допустить, что в момент, когда счастье оказывается рядом и улыбается нам, перед нашими глазами могут проходить все горести и неудачи прошлого, толкая нас на непредсказуемые поступки?

Я начинаю свой день чередой привычных успокаивающих утренних движений: выпить витамины, открыть старую фарфоровую банку, запустить в нее серебряную ложку с кудрявым вензелем на конце, выгрести заранее смолотый кофе и засыпать его в турку. Потом, зевая и глазея рассеянно в окно, ждать у плиты пока не поднимется душистая пенная шапка. И вот густой благоуханный кофе ныряет в мой бокал. Я присела за стол и не спеша отхлебнула обжигающий напиток.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А бежать-то уже пора, ой, как пора…

Я поставила чашку в раковину (мыть нет времени), накинула плащ, обулась и на пороге привычно оглядела квартиру… Тишину нарушил телефонный звонок. Говорить было некогда, но на экране высветился незнакомый номер и я ответила.

— Привет, дочь, — мать была наиграно весела.

— Я опаздываю на работу.

— Ну, пять минут ты же можешь мне уделить? Ты не отвечаешь на наши звонки. Вот даже пришлось купить новую симку, — она театрально вздохнула, — мы с папой очень волнуемся о тебе.

— Да неужели, — я не смогла удержаться от сарказма.

Еще один ее театральный вздох.

— Конечно, ты имеешь полное право не верить мне. И я понимаю, что ты злишься на нас и мы это, наверное, заслужили. Но мы все-таки твои родители, и других у тебя не будет, нравится тебе это или нет. Поэтому, я думаю, не стоит игнорировать нас из-за каких-то финансовых непониманий между нами.

Финансовых непониманий! У меня нет времени на эту белиберду.

— Мне пора на работу, — опять напомнила я.

— Ладно, иди — согласилась она.

«Отбой».

Я бежала по лестнице вниз, на ходу застегивая плащ, и перед глазами вставала наша последняя встреча у нотариальной конторы. Моя битва с родителями, которая не прекращалась много лет, закончилась на тесном тротуаре безобразной сценой, устроенной моей матерью.

Сначала у нотариуса в кабинете все было на удивление тихо и спокойно: он составил документ, я передала деньги, и мы поставили подписи. До этого момента с моими родителями несколько дней работал юрист с Роминой фирмы, согласовывая количество отступных, которые они хотели получить с меня за магазин. Мать задрала непомерно высокую цену, и на все мои просьбы снизить ее и объяснения, что у меня просто нет таких денег, цинично улыбалась. «Не волнуйтесь Елена Геннадьевна, все расходы на себя берет Роман Александрович» прямо в ухо прошептал мне юрист. В конце концов, снизив ее запрос на треть, все было утрясено. В понедельник мы встретились у нотариуса. Я так волновалась, что с трудом поставила подпись в документе. Выскочив на улицу, я лихорадочно крутила головой, но никак не могла найти Ромкину машину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дрянь! — вдруг услышала я за спиной громкий голос матери. — Неблагодарная дрянь!

Я в ужасе оглянулась на нее. Прохожие, отворачиваясь, торопливо пробегали мимо нас.

— Так поступить с родителями! — продолжала орать она, распаляя сама себя и кидаясь в мою сторону. — И это за все, что мы для тебя сделали! За все наши старания и бессонные ночи! За все такая черная неблагодарность! Гадина! Торгашка! Будь ты проклята!

Отец с трудом удерживал ее, повторяя:

— Не надо, на нас люди смотрят. Успокойся! На нас люди смотрят.

Я кинулась наугад по улице, расталкивая прохожих, ничего не видя перед собой, и налетела на Ромку, который обхватив меня руками и, закрывая ладонями мне уши, затолкнул в машину. Он быстро вырулил на дорогу, одной рукой выкручивая руль, другой прижимая меня к себе. Уже не сдерживаясь, я в голос рыдала у него на груди.

— Что?! Что у вас там произошло?!

И я, трясясь в спазмах плача, проикала:

— Рома, она прокляла меня…

Это были те самые финансовые непонимания.

Глава 11

— Ты едешь? — Лилькин голос в телефоне выбил меня из колеи.

— А билеты…

— Я уже взяла, — нетерпеливо проговорила она. — Ну, так как, едешь?

Я молчала, растерянно оглядывая комнату. И одним выдохом:

— Да.

— Отлично. Поезд в 12.40. Встречаемся на вокзале.

Я была готова за десять минут — просто накидала в сумку, что под руку подвернулось. Собравшись с духом, набрала Рому:

— Я должна тебе кое-что сказать… У Егорыча случился инфаркт …

— Не понял, что случилось? У какого Егорыча?! — Ромка не скрывает раздражения. Или от того, что я его отвлекаю от работы, или такая реакция на упоминание всего того, что может быть хоть как-то связано с Вадимом.

— Ну, у Алексея Егоровича, мужа Валентины Ивановны. Там, у меня в деревне, — нетерпеливо поясняю я.

— Понял. И что?

— Я должна поехать…

— А ты-то здесь причем?

— Ну я же с ними прожила полгода, они мне как родные…Подожди не кричи! Поверь, эта поездка… она мне необходима…Нет, приезжать не надо…

— Ты что, ненормальная? — уже бежал и, задыхаясь на ходу, кричал в трубку Ромка. — Какая поездка? … Я сыт по горло! Что ты творишь?… Зачем? … объясни… Зачем? Никуда не уходи! Я скоро буду.

Я нажала «отбой». В ушах стучало молотом.

Он прав: я ненормальная.

***

Он приехал на вокзал, еле-еле успевая к поезду. Мы стояли на перроне. Лиля уже зашла в вагон. Лил дождь. Рома держал над нами большой черный зонт, борясь с порывами ветра.

— У тебя, что к нему такая безумная любовь?!

— Ну, причем тут это? Совсем нет…Я еду попроведать Егорыча …Да и надо забрать вещи… И потом, что ты так взбеленился я же еду с Лилей?!

— Какие вещи?! С Лилей…! — Он судорожно дернул головой и посмотрел в сторону.

— Слушай, хочешь, сейчас отправим ее, а потом поедем вместе?

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу. До сдачи проекта остался месяц — у меня полно работы. Да и вообще, зачем мне туда ехать?

Я почти физически ощущала его отчаяние.

— Ром, не волнуйся. Все будет нормально, я вернусь в воскресенье вечером.

— Тебе нужны еще деньги? — не глядя на меня, спросил он.

— Ты что, шейх! Ты и так потратил на меня все нефтедоллары Саудовской Аравии… — вышло глупо и не смешно.

— Не пори чепухи, — мрачно проговорил он.

Боже мой! Боже мой! Что я делаю?! Сейчас он уйдет, растворится в толпе и навсегда исчезнет из моей жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я знала, что совершаю ошибку. Знала, что отступать надо сейчас, пока еще не слишком поздно, но меня словно тянула туда какая-то неведомая сила, сопротивляться которой, я была не в состоянии.

— Я пошла, — выждала секунду и спросила: — У нас все хорошо?

— Не знаю…