Твой выход, детка! (СИ) - Перова Вера

— Тест, — коротко отвечаю я.

— А ты уверена, что тест не наврал?

— Я проверила три раза.

— Ладно.

Он сидит, не глядя на меня, сжимая побелевшими руками руль.

— Черт!

— Не поняла?

Он какое-то время молчит, затем очень тихо спрашивает:

— Кто отец?

Пауза.

— Фотограф?

Я не знаю, что сказать.

— Он что, тебя бросил? Это поэтому ты приехала?

— Не болтай глупости! Он здесь не причем.

— Как это не причем? Ты что, хочешь сказать, что между вами ничего не было?! — он возмущенно смотрит на меня. — Вот только не надо! Его сестра мне звонила. И рассказала, какая между вами любовь образовалась.

— Лилька? Когда?

— А это важно?

— Ты прав. Прости.

Опять молчание.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Ром, я не знаю кто отец.

Он смотрит на меня совсем сбитый с толку.

— Как это?

— Обыкновенно. Сначала мы случайно переспали с тобой.

Он поднимает брови и смотрит на меня тяжелым взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Случайно! — с нажимом повторяю я. — А потом появился Вадим. И это все почти в одно время. Поэтому я не знаю. Глупая ситуация, согласна, но сейчас главное только одно — у меня будет ребенок, а кто отец — это для меня не так уж и важно.

— Хорошо. Но это важно для меня. Тебе такое в голову не приходило?

Я сижу и тереблю ручки от сумки.

— Лен?

— Ну, что ты хочешь от меня? Не знаю я, не знаю! — я срываюсь на крик. — Когда родится ребенок, тогда, если хочешь, сделаешь тест ДНК.

— Так ты поэтому на меня все это время злишься?

— И не только на тебя. Я с восемнадцати лет мечтала о ребенке. Я столько прошла разных врачей, процедур и всякой хрени, но вердикт один — бесплодна. Хорошо. Я смирилась с этим. И что в итоге?! Я получаю беременность в самый неподходящий момент, тогда, когда мне тридцать, я совершенно не замужем, у меня нет стабильности в жизни, да еще и от двух мужчин одновременно. Я чувствую себя последней дурой! Вот скажи мне, — я поворачиваю пылающее лицо к Яковлеву. — Что мы будем делать? Запишемся на курсы молодых родителей? Все втроем?

— Хорошая мысль. Почему бы и нет?

— Ты зря думаешь, что я настолько экстравагантна. Меня угнетает эта несуразная ситуация. Ведь, как и большинство людей, я с детства верила, что любовь несет с собой гармонию, а не хаос.

Ромка наклоняется ко мне и напевает в ухо какую-то дурацкую песенку.

— Перестань, — я отмахиваюсь от его пения.

— Знаешь, это не самое худшее, что бывает, — весело говорит он.

— Радует, что хотя бы одному из нас хорошо.

— А почему мне должно быть плохо? — отвечает он. — Ведь теперь мы действительно чем-то стали, то есть я хочу сказать, что мы теперь не сможем просто взять и разбежаться в разные стороны, даже если кому-то из нас придет такая фантазия.

— Хотелось бы верить.

— Ле-е-ен!

— М-м?

— Ведь ты на самом деле счастлива, правда? Ведь это просто наша жизнь.

— О, да! Это наша жизнь!

— А этот? Почему он дал тебе уехать, почему не остановил?

— Он не знает, — отрезала я.

Ромка долго молчит, уставившись в одну точку, потом делает глубокий вздох, миролюбиво берет мою руку в свою, подносит к губам и целует ладонь.

— Все-все. Давай успокоимся. Сейчас я отвезу тебя по твоим делам, а после мы все обсудим.

Он поворачивает ключ зажигания.

— Куда едем?

— В гинекологию на Менделеевскую.

Мы молча ползли в потоке машин и я, украдкой поглядывая на Ромку, видела, как он напряженно обдумывает услышанное.

***

Когда мы припарковались у здания больницы, Яковлев положил свою руку мне на коленку и твердо сказал:

— Тебе сейчас тяжело. Я понимаю. Наши отношения совсем запутаны и ты не можешь решить кто я для тебя. Я понимаю. Но я прошу только об одном: позволь мне быть рядом с тобой, заботиться о тебе…

Я грустно усмехнулась:

— Да ты и так вот уже около двух лет рядом со мной и заботишься обо мне.

— Лен, ты же знаешь, я не об этом. Ты не хочешь, чтобы я был тебе мужем…

Не могу мысленно поправила его я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— … но быть отцом ребенку ты же мне не можешь запретить.

Я смотрела на него, как будто видела впервые.

— А ты уверен, что тебе нужен ребенок? Если ты сейчас заявишься как отец, то это на всю жизнь, имей в виду. Ты готов к этому? Я просто о том, что у тебя отношений-то, не считая дружбы с Пашей, ни с кем дольше двух недель не было, — я знала, что слова мои несправедливы и обидны, но била наотмашь. Даже затрудняюсь сказать почему. Наверное, очень боялась, что не справлюсь в одиночку, и еще, наверное, боялась, что не справится он.

— Ты несправедлива ко мне…

— Да, знаю, прости — я отстегнула ремень безопасности. — Ну, если — отцом, тогда вперед…

***

В помещении, куда мы прошли, принимали пять врачей, имена которых были написаны на непрозрачной стеклянной двери. Впереди нас в очереди сидели несколько женщин на разных сроках беременности, рядом с некоторыми из них неловко пристроились встревоженные мужчины. Они ерзали, как дети, бессмысленно пялились в свои сотовые или вполголоса беседовали с женами, а те спокойно листали журналы и отвечали мужьям, не поднимая глаз.

— Здесь что, еще и в очереди сидеть? — было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

— Нет. Записываешься заранее на определенное время.

— Беляева.

Я вздрогнула и направилась в кабинет.

***

Доктор приложил к моему животу датчик, и на экране монитора появились две пересекающиеся белые линии, а между ними — крохотная пульсирующая горошина. Комнату наполнило ритмичное журчание, к которому присоединился быстрый отрывистый стук.

— Послушайте, это стучит сердечко вашего малыша.

Врач поправил датчик, и я, вывернув голову, увидела очертания ребенка: круглая голова, носик-кнопочка и вытянутые вперед тонкие ручки.

— О господи! — вырывалось у меня.

— Уже примерно двенадцать недель, — пояснил врач.

— Это мальчик или девочка? — спросила я.

***

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Я поворачиваю дверную ручку, но она заедает.

— Потяните, — говорит доктор.

Я поворачиваю еще раз, но дверь не поддается.

— Ни как…

Он недовольно бубнит что-то и нехотя поднимается со стула. Когда он протискивается мимо меня, чтобы открыть дверь, я чувствую его запах — знакомую смесь терпкого дезодоранта, мятной жвачки и сигарет — и внезапно испытываю острую тоску по чему-то или по кому-то. Когда я выхожу в коридор, Яковлев поднимает на меня глаза.

— Ну? — спрашивает он.

— Ну, — отвечаю я и сажусь рядом с ним.

— Долго ты. Как все прошло?

— Прекрасно. Это девочка.

— Ого!

Он встает, поднимает руки над головой и судорожно потягивается. Потом растерянно уходит по коридору до конца, там разворачивается и возвращается ко мне.

— Поехали отсюда.

— Куда именно?

— Не знаю. Но я за рулем.

***

Уже на улице Ромка вдруг резко останавливается, обхватывает меня руками и притягивает к себе. Он счастлив, как последний дурень.

— Я тут, пока тебя ждал, погуглил — хорошая клиника. Рожать будешь здесь.

— Да ты что! Ты знаешь, сколько здесь роды стоят?! Как крыло от самолета!

— Теперь это не твоя забота, — твердо говорит он.

Я разглядываю его лицо, как будто снова знакомлюсь. В уголках его глаз я замечаю мелкие морщинки, раньше их не было.

— Мы стареем, — говорю я, проводя рукой по его щеке.

— Только не ты!

Он улыбается и наклоняется ко мне, так, что мы оказываемся лицом к лицу, и пристально смотрит мне в глаза. Потом крепче прижимает меня к груди, и я чувствую, что его руки слегка дрожат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Прости меня за все, — серьезно говорю я и утыкаюсь лицом в его грудь, чтобы он не видел слез, которые сдержать я уже не в силах.