Вспоминая В.В. Жириновского - Луиза Дмитриевна Гагут

ясно, потому что американцы считали Виктора Кобелева как заместителя Руцкого в новом политическом движении под названием «Держава» чуть ли не самой важной персоной в нашей делегации.

Его обхаживала со всех сторон экзотическая красотка Лу Айви, которая была лично знакома с президентом Клинтоном чуть ли не со школьной скамьи, а теперь выполняла в его администрации разные деликатные поручения. В то время американский президент ещё не прославился своим сексуальным скандалом с Моникой Левински, и близость к президенту не рассматривалась как нечто двусмысленное.

Лу Айви с гордостью рассказывала о себе, что она является коренной американкой, одной из последних представителей практически вымершего индейского племени. Она трижды побывала замужем, и, как высказывались сопровождавшие нашу делегацию русские эмигранты, каждый раз повышала «статус» своих мужей. Очередным, нынешним её супругом недавно стал самый известный политтехнолог, который на выборах в разных странах запросто приводил к власти проамериканских кандидатов.

Но на только что прошедших выборах в Греции случился досадный «облом»: непослушные греки предпочли проголосовать за лежащего на смертном одре Андреаса Папандреу, «прокатив» американского ставленника Семитиса. Возможно, по этой причине супруг Лу Айви при знакомстве с нашей делегацией, узнав, что я являюсь этнической гречанкой, очень недовольно косился в мою сторону.

Парламентская делегация вылетела из Москвы 25 февраля 1995 года, в субботу, рейсом авиакомпании «Дельта» № 61 в 8.10 утра и прибыла в международный аэропорт Даллас в Вашингтоне в 15.20.

В аэропорту нас встретил исполнительный директор «Интернационал-центра» Линзи Мэтиссон и другие сотрудники этого центра, среди которых почти половину составляли русские эмигранты: Игорь Олейник с женой Натальей Алексеевой и переводчики Софья Козлова из Вашингтона с Романом Борухом из Сан-Франциско. Американцы – молодой жизнерадостный ирландец Джим Травис, Мелисса МакАлистер и Марк Рутман – были в явном меньшинстве.

Нас разместили в гостинице «Дюпон Плаза» на Нью-Хэмпшир Авеню и после короткого отдыха повезли на приём в российское посольство, где представили послу Юлию Воронцову.

Российское посольство в США находится на самом высоком вашингтонском холме, и этот факт почему-то очень беспокоит американцев. По этому поводу даже организовывались слушания в американском Конгрессе.

В Вашингтоне вообще не разрешается из каких-то суеверных соображений строить здания, которые были бы выше, чем американский Конгресс, и это требование неукоснительно соблюдается на протяжении всей истории Соединённых Штатов.

Российское посольство тоже соответствует этому требованию, хотя холм, на котором построено здание, всё же выше капитолийского.

На приёме у посла присутствовал, как мне сказали, самый популярный эмигрантский журналист из Нью-Йорка Владимир Козловский. Я читала несколько его статей. Это действительно маленькие шедевры. И этот приём в российском посольстве он тоже потом описал в своей статье, опубликованной в одной нью-йоркской газете.

Её в России впоследствии перепечатал московский журнал «Столица». Привожу практически полностью эту статью Владимира Козловского.

С думцами в Вашингтоне

…На приёме, устроенном в посольстве под шефством американского Никсоновского фонда, который, как утверждали, оплатил угощение, счастливым образом сошлись делегация министра экономики Евгения Ясина и делегация Госдумы с представителями многих фракций: от коммунистов до ЛДПР, чья депутатка Луиза Гагут вручала всем при встрече календарик на 1995 год с фотографией Жириновского и его посулом: «Порядок в стране – достаток в семье».

Вашингтон встретил дождём, залившим в тот день всё восточное побережье, и вокзальной лавкой политических безделиц: вырезанный из картона Билл Клинтон в натуральную величину (в тёмных очках, косухе, водолазке и с саксофоном), значки с надписями типа «Не вините меня, я голосовал за республиканцев» и наклейки на буфер машины вроде «Поддержим президента Клинтона» или «Всё хреново – до 96-го», (то есть «держитесь, ребята, мы его на следующий год скинем»).

Выпивка в Вашингтоне всегда была дешевле, чем в Нью-Йорке, поскольку конгрессмены не больно рвались повышать налоги на спиртное у себя в городе, но цены в вокзальном винном оказались не ниже, чем у нас, и я купил лишь два пакетика жареных семечек фирмы «Дэвид».

В конце пути такси шло всё время в гору, поскольку новое посольство построено в самой высокой точке Вашингтона, откуда якобы открывается превосходный вид на все стратегические объекты американской столицы. Но из-за пелены дождя я не смог удостовериться, правда это или очередная выдумка ФБР. Старое посольство находится в уютном особняке, купленном, говорят, у вагоностроителей Пульманов, а новое оно новое и есть. В гардеробе не дают номерков, но и не надо оставлять на чай.

Из эмигрантов были экономист Игорь Бирман, сотрудник «Голоса Америки» Илья Левин, хозяин бюро путешествий «Ист-Вест турс» Григорий Винников и президент Никсоновского фонда Дмитрий Самис (известный в России как Саймс) с женой Настей, дочерью ельцинского помощника Дмитрия Рюрикова. Винников подвёл ко мне молодого российского банкира. «Денег дать?» – начал разговор банкир. «Нет, спасибо», – сказал я. «Никто не берёт, – развёл он руками, – уже пятому предлагаю».

Министр экономики Ясин заверил, что никакой ренационализации в России не будет, а депутат-зюгановец Владимир Зеленин признал, что относится к американцам «настороженно», потому что они, по его словам, «покупают у нас ядерные материалы» якобы для АЭС, а потом возьмут и вставят их в свои атомные бомбы. Но «американцы очень общительные люди, довольно внимательные, – добавил Зеленин. – Мы более грубые».

Я сто лет не видал живого коммуниста, хотя постоянно окружён в Нью Йорке социалистами. «Чем отличаются коммунисты от социалистов?» – спросил я у Зеленина. «Во-первых, тем, наверное, что в большей степени отражают интересы людей наёмного труда», – объяснил он. «А социалисты не отражают?» – спросил я. «В меньшей степени», – уверенно сказал Зеленин. «Ага», – сказал я.

Перед обоими барменами выстроились очереди, я подкрался сбоку и налил себе содовой. Запивать было что: угощение состояло из пирожков с мясом, красной рыбы и осетрины, капустного салата с клюквой и веточками зелени, ветчины, квашеной капусты, кубиков торта, редиски, морковочек с мизинчик и помидорчиков с виноградину, холодной цветной капусты, сельдерея, ломтиков селёдки на винегретной насыпи, холодца, нарезанных пополам арбузов с зубчатой кромкой и птиц, увенчанных ярко-зелёными салатными листами, на которых покоились, как дюймовочки, дольки апельсина, сделанные из желе. На каждом столе по две птицы.

Птицы были заранее порезаны, и едоки легко вынимали у них из спин кубики мяса, наколотые на зубочистки с целлофановыми косыночками. Давали также мелкие пельмени, плававшие в металлическом поддоне со спиртовкой внизу.

Из американцев я узнал только бывшего посла в Москве Артура Хартмана. «Американцы, они больше на русских похожи», – поведал мне депутат Юрий Уткин. – «Русские на американцев не похожи!». «Чем же американцы похожи на русских?» – спросил я, давно считая эту точку зрения заблуждением. «А тем, что они такие