Экономическая теория. Часть 1. Социально-экономические системы - Юрий Чуньков

В заключение раздела о методологии хотелось бы обратиться к тем «больным проблемам», которые переживает экономическая теория в современной России. В связи с теоретическим и политическим само разоружением вождей СССР и в современной России в «холодной войне» с США, подавляющая часть бывших «убеждённых» марксистов и коммунистов переметнулась в стан столь же «убеждённых» противников социализма. Поражения в политике и идеологии автоматически переносятся на методологию и теорию. Профессора, доценты, доктора и кандидаты наук «перекрасились» буквально за один-два дня, когда отгремели залпы орудий по парламенту РСФСР.

Мы не станем приводить аналогии из Библии и истории по поводу идеологических и нравственных перевертышей, которые явно напрашиваются. Дело не в желании надавить на «больной мозоль». Дело в научной объективности. В качестве методологического и теоретического фундамента преобразований в современной России и СНГ взято неоклассическое направление западной экономической мысли, или мэйнстрим с его неолиберализмом, монетаризмом, «невидимой рукой» рынка, предельной полезностью и совершенной конкуренцией. Вместе с этим пришла «новая» для России методология субъективности, метафизики, эмпиризма, схоластики и догматизма. Последние две «болезни» сполна были присущи и советской политической экономии. Но не было трёх первых. Господа-товарищи, вы этого хотели? Тогда в чём же преимущества «новой» методологии? Нельзя же в самом деле выступать в роли попугаев, повторяющих догмы из XVIII в. На Западе это понимают и не просто многие, а очень многие исследователи. Приведём одно из высказываний профессора Нью-йоркского университета А. Эйхнера в работе «Почему Экономикс ещё не наука?» Автор пишет: «Экономикс» как самостоятельная дисциплина включает в качестве главного содержания концепцию, которая не находит подтвержден не в реальности. Действительно, данная теория – не более чем надуманный набор утверждений, основанных на метафизических и, следовательно, не научных аксиомах. Неудивительно, что государственная политика, следуя подобной теории, просто обречена на неудачу» (Перевод в кн. Теория капитала и экономического роста. МГУ, 2004. С. 342).

Лауреат премии памяти Нобеля Роналд Г. Коуз в своей работе «Задача общества», характеризуя состояние экономической науки на Западе, в свою очередь пишет: «С годами экономическая теория делалась всё более абстрактной и теряла связь с событиями реального мира. Экономисты, по большей части, перестали изучать работу конкретных экономических систем. Они ограничиваются теоретизированием».

По словам английского экономиста Эли Девонса, «если бы экономисты задумали изучить лошадь, им и в голову бы не пришло отправиться куда-нибудь, где можно посмотреть на лошадей. Они бы остались в своих кабинетах и занялись ответом на вопрос: «как бы я себя повёл, если бы был лошадью?» (Эрнандо де Сото. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всём остальном мире. М., 2004. С. 25). Создаётся впечатление, что профессор из США специально писал для российских профессоров и организаторов побед на капиталистическом фронте. За свою неспособность отвечать на проблемы современного экономического развития мэйнстрим подвергается и другой фундаментальной критике. К сожалению, эта критика от россиян утаивается. Между тем для России она представляет первостепенный интерес.

Просчёты российских теоретических и практических либералов не остаются просто просчётами. Они отозвались материальными и моральными потерями десятков миллионов россиян, и потому теоретикам и организаторам российских реформ не надо было особо углубляться в методологию: сама российская экономика за очень короткий период времени наглядно продемонстрировала несостоятельность рыночного субъективизма и метафизического эмпиризма.

Уильям Петти, Англия

1623–1687

Адам Смит, Шотландия

1723–1790

Давид Рикардо, Англия

1772-1823

ТЕМА 3. ПРЕДМЕТ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Эту тему правильнее было бы озаглавить как «предмет экономической науки». Но поскольку речь должна идти только о теоретической экономической науке, то приведённое оглавление конкретизирует предмет такой учебной дисциплины, как «экономическая теория». В первой теме было отмечено различие «объекта» и «предмета» экономической теории. Предмет науки не может отдаляться от объекта, поэтому в ранее указанном объекте – Человеке и общественном производстве – необходимо определить то содержание, которое выступает предметом теоретической экономической науки.

Имеет смысл ещё раз соотнести «объект», «предмет» экономической теории и только что проанализированные методы экономической науки. В гносеологическом (познавательном) смысле разграничение объекта и предмета науки весьма относительно. В учебниках, как правило, это не делают и тем самым затрудняют учащимся понимание той сферы общественной жизни, о которой идёт речь. При таком подходе исследователь, используя метод абстрагирования, выводит из внимания учащегося или читателя весь спектр общественных отношений и концентрирует внимание на изолированной части анализируемого объекта.

Предмет экономической теории есть систематизированная, идеализированная в научных категориях, выбранная исследователем часть объекта в качестве предмета исследования. Объект представляет собой материальный мир, в нашем случае реально существующую экономику. Предмет – идеальный образ, выраженный в научных категориях, и ничего более в нём нет. Объект существует вне и до его исследования и превращается в предмет исследования благодаря познавательной деятельности исследователя (Черковец В.Н. Политическая экономия versus Экономикс // Марксизм: очерки марксистской политической экономии. М.: 2013, С. 67).

Самая большая опасность для науки заключена в подмене при исследовании «материального» (реальной экономики) «идеальным» или (воображаемой экономикой). В наши дни эта страшная болезнь поразила всю мировую экономическую науку. В учебниках анализируется такая экономика, которой нигде в мире нет. Одна из причин – отсутствие разграничения объекта экономической теории и предмета экономической науки. Отсюда обильно произрастают схоластика и догматизм.

Анализ предмета следует сопроводить следующими двумя замечаниями.

Во-первых, не исключено, что учащиеся по образцу многих учебников по экономической теории будут ожидать определения предмета науки одной или несколькими экономическими категориями. Такие определения мы считаем неудачными. Предмет экономической науки определяется всем богатством содержания тех экономических теорий, с помощью которых пытаются раскрыть содержание предмета. Если при определении объекта экономической теории его многоплановость полагается и выражается в комплексе наук и в комплексных категориях, то при определении предмета экономической науки его содержание развёртывается в многочисленных теоретических направлениях, отдельных теориях, экономических категориях, законах, аспектах и т. п. В этом отношении предмет экономической науки с гносеологических позиций богаче объекта в той его части, в которой объект становится предметом изучения со стороны науки и раскрывается его многоплановость. Поэтому определение предмета экономической науки нельзя сводить исключительно к какой-то одной категории.

Полное раскрытие предмета экономической науки возможно только через характеристику содержания основных экономических теорий. Методически допустимо предмет науки охарактеризовать несколькими словами или какой-либо одной экономической категорией. Но для студентов это будет пустым местом, т. к. они о предмете науки ничего не читали, не слышали и не знают. Правильный методический приём предполагает развёрнутую характеристику нескольких определений предмета и их сравнительный анализ. Всякие попытки понять, почему в том или ином теоретическом направлении предметом считается та или иная экономическая категория без осмысления содержания теорий, оказываются непродуктивными. Неслучайно, что у каждого теоретического направления «свой» предмет науки. Поэтому дискуссии о «правильном» или «неправильном» предмете науки без анализа содержания теорий сами по себе бессмысленны. Чтобы доказать ошибочность выбора предмета, необходимо опровергнуть методологическую и теоретическую ущербность самой теории, взявшей на «вооружение» тот или иной предмет.