Самсон - Маша Сандлер

глаз коли, даже редкие фонари на дорожках и у крыльца проходной с трудом разгоняли мрак едва-едва на метр вокруг себя. Дождь сеял густо, но мелко, так что я почти не промок, добежав до боковой двери в главный корпус.

Там меня перехватили близнецы.

— Ты чего один? — спросила, может быть, Анка, а может, Ксанка — в темноте их точно было не различить.

— Вилли попал в плен, — ответил я. — Пришлось его бросить. И комбинезон оказался порван. Я хоть и зашил его, но всё равно сильно заметно и всё колом стоит.

— Ну так и что дальше-то? Будем Ви ждать? — спросила одна из близнецов.

— Или я напишу Маше, что всё отменяется? Решать тебе! — добавила вторая.

Глава 14. Анка и Ксанка

Конечно, я не мог пойти на попятный. Не мог всё отменить.

Мы решили ждать Вилли, потому что нам позарез нужен был дополнительный элключ, но только потеряли время — минут через двадцать от него пришло сообщение:

«Не ждите, мы с ПС пьём чай. От плюсны отказывается, говорит, завязал».

Вот тебе и раз!

Делать было нечего, мы с близнецами вошли в боковую дверь и при свете смартов поднялись на второй этаж. В узком проходе, который вёл в холл напротив столовой, меня до чёртиков перепугала запасная дверь в лабораторию Громова. Она была приоткрыта.

— Всё нормально, — шепнула мне Ксанка и подтолкнула кулаком в спину, — так договорились с Машей.

Мы проскользнули в эту дверь, и я зажмурился от яркого света.

— Почему вы так долго? — спросила нас Цейхман.

— Этот чудик потерял Ви, — сказала Анка.

— А элключ?

— Нет элключа. Может, и не выйдет никакого спасения вообще. Ну хоть в лабе пошарим, тут интересненько.

— Выйдет спасение, — сказал я сердито. — Где Самсон?

— Он в послеоперационной палате, — ответила Цейхман. — Идите за мной.

Мы зашли в дверь рядом с кабинетом Громова и комнатой отдыха. Внутри пахло больницей. Маша щёлкнула выключателем, и на потолке засветилась синеватая лампа.

В первую секунду комната показалась мне пустой — такая она была большая, белая, с высоченным потолком и пустыми углами. Но у закрытого ставнями из стеклика окна стояла больничная кровать, знаете, такая большая, с подъёмным механизмом, и на ней лежал Самсон в гомункуле. Он даже не дёрнулся, не пошевелился, когда мы вошли, — то, что он жив, можно было понять только по едва-едва поднимающейся грудной клетке. Широкие ленты фиксаторов притянули его руки и ноги к кровати. Но самое страшное — такое, что меня затошнило, едва я это увидел, — его голова. Один глаз, правый, был закрыт плотной повязкой, а вместо второго зияла раскрытыми краями красная рана. Зажимы по её краям не давали плоти нечаянно сомкнуться и срастись, а сверху из подвешенной капельницы прямо в рану капала белая прозрачная жидкость, которая по выведенной марлечке стекала потом из глазницы на подложенную у щеки тряпку.

— Ёшкин кот! — выругалась одна из близнецов.

— Это раздражающий раствор, побуждает регенерацию, — пояснила Цейхман.

Я, подавив отвращение, подошёл к Самсону и позвал его.

— Ты меня слышишь? — спросил я. — Это я, Ёжик.

Тот не двигался, только, мне показалось, вздохнул чуть глубже. Тут я сообразил, что медведь не в коме, просто зафиксирован по рукам и ногам, и поскорее отстегнул ему руку, схватил за прохладные шершавые пальцы с отросшими ногтями.

— Самсон!

Едва заметно пальцы в моей ладони дрогнули. Хотя, чёрт побери, это запросто можно было принять за рефлекторные движения.

— Цейхман! Скажи сейчас же, как это правильно снять! — приказал я.

Маша вздохнула и перекрыла вентиль капельницы. Потом осторожно сняла повязку с правого глаза медведя:

— Второй глаз закрывают, чтобы стимулировать зрение, а так он в порядке.

И в самом деле, Самсон, едва Маша убрала повязку, зажмурился от света, заморгал и покосился на меня.

Я отстегнул фиксаторы, державшие его голову.

— Самсон, — сказал я по-английски, — мы пришли тебя освободить. Ты меня понимаешь?

Медведь пожевал запёкшимися губами.

— Пить, надо ему попить что-то, — догадалась Ксанка.

Анка шмыгнула назад в лабораторию и быстро притащила кем-то из сотрудников оставленную фаянсовую кружку с нарядными цветочками на кругленьких бочках.

— Вода из кулера, — пояснила она.

Я взял кружку из её рук и влил несколько капель в рот Самсона. Он сглотнул, потянулся и попил ещё. Потом ухмыльнулся — точно так, как делал это раньше, когда глядел на меня, — и взял кружку чуть подрагивающей рукой, совсем как человек.

Когда он напился, я забрал у него кружку и повторил то, что говорил раньше:

— Я говорил, что освобожу тебя, вот и пришёл. Ты должен пойти со мной!

Он снова ухмыльнулся, скривил губы и отчётливо произнёс:

— Нет.

Цейхман рядом со мной громко ахнула. Наверняка до сих пор сомневалась, что Самсон в самом деле может разговаривать.

— Конечно да, — ответил я медведю. — Конечно да. Я принёс тебе одежду, мы выведем тебя из здания и спрячемся в надёжном месте, где нас никто не найдёт и не будет обижать.

Вот ведь дерьмо! Всё, что я говорил, звучало удивительно жалко. Я словно сам сомневался в том, сумею ли всё это сделать и сумею ли в самом деле защитить Самсона хоть от кого-нибудь.

Неудивительно, что он тоже мне не поверил, только, снова ухмыляясь, помотал головой.

— Если он не пойдёт с нами добровольно, то фуфло наше дельце! — сказала Ксанка.

— Зато он может говорить! — воскликнула Маша. — Когда Дарий Александрович услышит, как он говорит, он тут же отменит, конечно, эксперименты, всё будет хорошо, и не надо никаких похищений!

— Он не заговорит, — мрачно сказал я, и тут меня осенило. Я встрепенулся, достал из кармана смарт и сказал Самсону: — Доктор Доббс, Самсон. Лайла Доббс хочет вернуть тебя.

При звуках этого имени Самсон вздрогнул и, наклонив голову, внимательно посмотрел на меня.

— Я говорю правду! — сказал я, потрясая смартом в качестве жалкого доказательства, надеясь, что он вспомнит, что видел и слышал Лайлу Доббс из этого устройства. — Она написала мне и сказала, что заберёт тебя! Но только это не быстро — ей надо лететь через весь земной шар, через полмира! Она заберёт тебя, но сейчас ты должен пойти с нами!

На секунду я даже сам поверил в это враньё, так мне хотелось, чтобы поверил он.

Все молчали, когда я закончил. Было так тихо, что казалось, воздух вокруг стал густым, как кисель.

Но потом Самсон сел на кровати и хрипло сказал:

— Да.

И все вздохнули с облегчением. Даже, кажется, Маша.

— Вот, это ты должен надеть, — сказал я Самсону,