Самсон - Маша Сандлер

— Да как ты собираешься вообще это провернуть?

Я ненадолго задумался.

— Проверну, — сказал я. — Только мне понадобится твоя помощь. И близнецов ещё, если они согласятся. Давай, зови их.

Через пару минут, вызванные Ви смарт-сообщением, близнецы сидели у нас в комнате: Анка в джинсовых шортах — на кровати рядом с Вилли, а Ксанка в красной футболке взгромоздилась с ногами на стул.

— Давай, — потребовала Анка, — рассказывай, чего придумал, как медведя будем красть.

— Украсть его просто как вещь не выйдет, слишком тяжёленький, — заметила Ксанка.

— Я и не предлагаю как вещь. Он не как вещь, в том-то и дело. Он… как человек. Мы его выведем в гомункуле.

— Да тут же всякий поймёт, что это зверь. Твой медведь в гомункуле страшный как чёрт, кроме того, ошейник и роба…

— Нет, нам придётся вывести его без ошейника, — сказал я. — И одеть по-человечески. Знаешь, Вилли, люди бывают не менее страшные… Придумал. Сава почти одного роста с медведем, они даже похожи по страшноте-то. Мы возьмём старый Савин комбез, он в боксе висит, я видел. Если надеть на медведя человеческую одежду и капюшон, его запросто с Савой можно спутать.

— Это не безнадёжно, — одобрила Анка. — А как за территорию его выведем? Нужен элключ.

— Да, это проблема, — сказал я, помрачнев.

— Если проворачивать это в дежурство Петра Симеоновича, можно взять его ключ тайком, — сказал Вилли. — Он своей плюсны нажуётся и уснёт мёртвым сном. А элключ у него всегда в нагрудном кармане лежит.

— Фу, — сказала Ксанка, — не думала, что у тебя, Ваня Вильямс, такие криминальные наклонности.

Вилли пожал плечами, мол, предложи что получше.

— Можем отгрызть себе лапу, — заявила Анка.

— Это как?

— Ну, или отбросить хвост.

— Да говори ты толком!

— Ну вы даёте, а ещё биологи! — ухмыльнулась Ксанка. — Ящерица в опасности отбрасывает хвост, жертвует им и спасается сама.

— Предлагаешь пожертвовать кем-то?

Элключи для проходной были у нас всех, и мы в самом деле могли бы оставить кого-то внутри Конторы, а медведя вывести.

Я немного поразмышлял над этим. Всё равно, конечно, очень скоро станет известно, что это мы похитили зверя. Для себя я решил, что не оставлю его, что бы ни случилось, плевать на практику и школу, плевать, даже если притянут полицию… Но остальные ещё могут счастливо вывернуться.

— Нет, — сказал я. — Если вы будете отрицать, что знали о том, что я готовлю побег медведю, вас ещё можно будет отмазать. Главное, всё отрицайте. Мы не будем отгрызать лапу, мы украдём элключ у Петра Симеоновича. В конце концов, кража медведя и кража элключа — уж не знаю, что криминальнее.

— Погоди, — снова нахмурилась Ксанка, — мы его, допустим, наружу выведем. Но нам сначала надо внутрь войти. Ты же не предлагаешь, надеюсь, взламывать лабораторию Громова — это даже похлеще будет, чем кража элключа.

— Поэтому нам понадобится Цейхман, — сказал я.

Конечно, я немного опасался посвящать Машу в наш план. Но выхода другого не было, так я ей и сказал после того, как всё изложил.

— У тебя, Маша, нет другого выхода. Только помочь нам, своим друзьям.

— Об этом очень быстро станет известно. — Она нахмурилась. — И о том, что вы украли ценного зверя из лаборатории, и о том, что я вам помогла. Тогда меня моментально выгонят и больше никогда и ни за что не возьмут обратно.

Она замолчала. И мы молчали, нам особенно и нечего было возразить.

Но потом Маша потёрла слегка переносицу, заправила прядь кудрявых волос за ухо и сказала:

— Я согласна.

Уф, какое облегчение я тогда испытал, вы себе представить не можете.

— Ну вот, — Вилли подвёл итог, — план составлен. Лучше всего это сделать послезавтра, в ваш предпоследний день. А то в четверг у вас могут элключи забрать.

— Точно, — сказал я. — Послезавтра.

— И медведь будет уже лучше себя чувствовать после операции, — добавила Маша.

Мы разошлись по комнатам, договорившись накануне ещё раз обсудить наш план, но как только девчонки ушли, Вилли сказал мне:

— Ёж, не стал при всех говорить, но всё-таки в твоём плане есть одно существенное упущение. Дырка даже, я бы сказал.

— Какая дырка? — Я нахмурился. Терпеть не могу всё-таки, когда Вилли умничает.

— Что дальше? Мы спасаем медведя, выводим его из лаборатории и Конторы, а дальше-то что?

— Я спрячу его в тайном месте…

В этот момент у меня тренькнуло сообщение на смарте, и я, наверное, потому, что не очень-то ещё придумал, чем Виллину дырку закрыть, полез смотреть, что там.

Пришло письмо от доктора Доббс.

— Это доктор Доббс, — сказал я Вилли, — и она пишет, что… что не может взять Самсона к себе.

— Дай-ка. — Вилли, который всегда сомневался в моём английском, протянул руку.

Я передал ему смарт.

— Она пишет, что в своё время была вынуждена отдать Самсона потому, что он конфликтовал с её маленьким сыном. Сейчас сыну десять — и она опять опасается.

— Послушай, я уверен, что никаких конфликтов с маленьким сыном. Какие конфликты? Если ему сейчас десять, то тогда он только родился. Ты посмотри моё письмо ей, предыдущее. Может, я там непонятно расписал, что её Самсона умертвят, если она не вмешается?

Вилли прокрутил ветку писем вверх.

— Да нет, всё понятно написано. Так мы не договорили. Куда ты отправишься с медведем?

— Поверь, — сказал я, забирая у него смарт, — у меня есть надёжное место, но лучше, если ты не будешь знать. Мало ли как тут дело повернётся.

Вилли рассмеялся. Мы немного играли в шпионов, ага, или в подпольщиков во время войны, но это вовсе не значит, что не понимали, во что ввязываемся.

И хотя я не рассказал ему, куда собрался с медведем, место было и в самом деле очень надёжное. Я собрался — только не смейтесь — к бабушке.

Моя бабушка со стороны мамы умерла три года назад. Она была отличной бабулей, самой лучшей на свете! И у неё был — и остался — самый лучший на свете дом в маленькой деревне Куземкино. Раньше, пока бабушка была жива, я проводил там лето, а то и зимние каникулы, но после её смерти мы съездили в старый дом всего пару раз. Мама говорила, что он давит воспоминаниями. Может, я легкомысленный, но меня воспоминания о бабуле не давят! Главное, нам с медведем добраться до Куземкино, а там уж нас никто не найдёт, особенно если родителям соврать что-то правдоподобное.

Всю ночь я ворочался, не мог никак заснуть, всё думал про бабушку, про Самсона, про