Закон бабочки - Наталья Сергеевна Володина-Саркавази

Отстрелялась на сегодня. Ещё легко отделалась. Стала итог подбивать: перемены в настроении – есть, ссора в семье – пожалуйста, конфликт на работе, травма, ожог и потеря сознания у директора. Вот с последним пунктом неувязочка. Как— то неконкретно написали. Зато какая травма!

Через эту травму только всё и обошлась. Пока на больничном отсидела, пока директор в больнице отлежал, – всё и рассосалось само собой.

Но какая сила в гороскопе!

Сцены из семейной жизни

1

Звонок в дверь. Татьяна открывает и видит соседку с нижнего этажа.

– Здравствуй, милая. Уж ты не обижайся, но я пришла пожаловаться на твоего мужа.

– На мужа? – недоумевает Татьяна. – Он что-то натворил?

– Вот именно! Натворил. Он, знаешь что сделал?

– Что?

– Пододеяльник мне прожёг! Новый, главное, пододеяльник.

Один раз только постирала.

– Ничего не понимаю. Как же он это сделал?

– Известно как. Курил – и прожёг.

Татьяна хватается одной рукой за сердце, другой – за дверной косяк и слышит, как за её спиной с тихим звоном рушится счастливая семейная жизнь. Дожить до такого?!

Но надо что-то сказать, и, собрав всё своё мужество, она уточняет:

– Он, что же… курил у вас в постели?

– Зачем? У вас на балконе!

2

Малыши – Мишка и Серёжка рассматривают свадебный альбом своих родителей.

– Смотри: это мама, это – папа. Это – баба. Это – деда. А мы?!

– Что – мы?

– Мы с Мишкой – где?!

– Ну, где, – мнётся мать. – Вас ещё не было.

– Не было?

– Не было.

– Опять? Вот видишь, Мишка! Вот что я тебе говорил?

Вечно сами куда-нибудь пойдут, нас вечно с собой не возьмут…

3

Сын, пятиклассник, вернулся со школьной дискотеки мрачнее тучи.

– Ну что, сын, натанцевался? – спрашивает мать.

– Нет… – вяло отнекивается сын.

– Что, не было настроения? Не хотел?

– Почему же… Хотел. Я Таню хотел обнять.

– Обнять? – теряется мать от неожиданной откровенности.

– Сын, а не рано?

– Где рано? Темно было уже.

– Как темно? Вы что же, свет выключили?

– Зачем? Мы под лестницу ушли.

– О Боже… И что? Что сказала тебе Таня?

– Она сказала: нечего всякими глупостями заниматься.

– Молодец, девочка! – воодушевляется мать. – Умница! Как хорошо сказала! И, главное, вовремя. Надо её обязательно в гости пригласить.

– Ну да. Она сказала: нечего глупостями заниматься. Все уже давно целуются, а ты всякими глупостями занимаешься…

Плащи… За ромашки

У нас в стране всего хватает. Но не всем. И не всегда. То есть иногда бывает всем, но это не всегда. И всегда не всем. Но хватает. А как хотелось бы посмотреть на одного человека! Или узнать, хотя бы, как служба его называется. Того самого, кто распределяет, кому что положено, а кому – нет. В каком городе съесть килограмм сахара, в каком – два. Кому дать шубу, кому – пальто, кому ватник и кирзовые сапоги. Кому лечиться в Карловых Варах, а кому в Больших Грязях. Сложное дело! Приходишь в магазин. Всё вроде бы есть. Ну, не всё, конечно, но вот этот плащик я бы взяла… Только что это за табличка у него на шее болтается, как у американского безработного, которым нас в детстве пугали чаще, чем Бабой Ягой? Ах, вон что! «На сдачу лекарственного сырья!» То есть, к своим трудовым сотням нужно приложить ещё стожок зверобоя или ромашки. Кому что больше нравится. Костюм – ветеранам, торшер – инвалидам, велосипед – афганцам, ковёр – чернобыльцам. Стенку – на мясо, диван – на картошку. Новые книги – на старые тряпки, новые тряпки – на старые книги. Гречка – диабетикам, масло – многодетным, вафельница – на пай, пепельница… – нет, пепельницу так можно. Надо взять, пока дают. И всё вроде бы справедливо! Но всё, не тебе. Ибо, не обременённый ни инвалидностью, ни многодетностью, ни личным подворьем, ты ничего не собираешь, а, напротив, сеешь. Разумное, доброе, вечное. Ибо ты – учитель! Попрошу не хихикать. Стыдно смеяться над чужой бедой. Невыгодное это дело – растить детей. Даже своих. А чужих – и подавно. Другое дело поросёнок. Ест всё подряд. Быстро вес набирает. А ребёнок? Пока подрастёт! Пока ума да веса наберётся! А главное – за негоничегонедают. Нишубу, нидублёнку, нигречку, нисечку – ничего!

Только родные деревянные, за которые, опять же, получишь шиш в лучшем случае. Конечно, с поросёнком работать трудно. И грязно. Дети чище. Но с исчезновением моющих средств разница эта постепенно стирается. Зато мясо нынче не обычный продукт питания, а валюта. Сдавай 500 кг, приплачивай столько же рублей – и бери холодильник. Куда оставшееся мясо и положишь. Выгодно! А дити? Говорить даже не хочется. По правде сказать, учитель в натуральном обмене тоже поучаствовать может. Никто не мешает ему связать в узел весь свой гардероб, снести его в макулатуру и получить взамен словарь Даля. Чтоб не забыть окончательно, что означают такие слова, как «наставник», «учитель», «духовность» и прочие устаревшие. И будет у него дома, как и должно быть у истинного интеллигента: стол, стул и Даль.

Невыгодно нынче растить детей, ох, невыгодно! Кого угодно: рыбок, собачек, боевых петухов, беговых тараканов – но не ребят! Вот персидскую кошку заводить не советую. С персидской кошкой беда. Даром что тварь бессловесная, а за версту чует, что ей в миску положено – научно сбалансированное питание или варёная колбаса. Ей пирожок с таком не сунешь. Сдохнет, а жрать не будет. Нежная тварь! Сквозняков не выносит, от хлорки дохнет! Тут дети, безусловно, выигрывают. Наше дитя хоть сквозняком выветривай, хоть хлоркой трави, маргарином изводи – он только злее становится. Иногда подумаешь: ну всё, конец ребятам. Утром в классе по головам пересчитаешь – живые, черти! Пересчитаешь их, родимых, по списку проверишь и подумаешь: ну почему? Почему на весах распределения материальных благ поросёнок так сильно перетягивает дитя? По живому весу – понятно, тут возражений нет. Но и этот вопрос можно решить по справедливости. Пусть поросёнка уравновешивает пяток ребят. Или десяток, в зависимости от возраста. Давайте оценивать учительский труд по живому весу, раз уж других критериев не придумано. Раз считается, что эфимерный, не выраженный в тоннах, километрах, процентах жирности учительский труд стоит столько – то есть, ничего. А что? Золотая идея! Сдаёт крестьянин бычка – ему талон на мебель. Выпускает учитель класс – соответственно. По числу голов и центнеров живого веса. Норму упитанности предлагаю в расчёт не брать – дети всё же. А иначе справедливости учителю не дождаться!

Это так же трудно, как