Человек за бортом - София Цой

объяснил, что это новейший немецкий прибор. Мы разместились в креслах-кроватях, свесив волосы, на расстоянии метра от устройства.

Чтобы скоротать эти двадцать минут, я решила вернуться к теме, которую мы затронули до всего этого, и спросила Элиота, кто такой этот Джонсон и почему он одновременно принадлежит нескольким обществам.

– Членство в нескольких обществах – это распространенная практика, – заверил меня Элиот. – И вообще, Пауки раньше были Капитанами.

– Как?!

Он напомнил о том, что мы обсуждали несколько часов назад. Легендарная история Лиги Компаса действительно восходила чуть ли не к временам до Адама, но золотой век капитанства давно минул. Тогда Лига согласилась принять на борт новые лица, и к двадцатым годам прошлого столетия обогнала по количеству участников даже Великую Ложу. Разумеется, многие из примкнувших никак не были связаны с морем и не имели военных чинов, что не слишком нравилось истинным Капитанам. Между собой они прозвали таких новичков Пауками.

– Их присутствие оскверняло некогда величественный корабль, ведь оно означало, что необитаемые каюты поросли липкой паутиной – главным символом упадка. Яд их был подобен проклятию. Особо набожные – предки Винсенты и Валентина – считали, что дед Найджела заключил сделку с темными силами, и Лигу Компаса скоро уничтожит тот же Черный паук, что уничтожил Долину мирных жителей в истории Иеремии Готхельфа. В общем, предрассудкам не было числа…

– Да уж… Но, Элиот, судя по тому, что сейчас Лига вновь в закрытом составе и, как выразилась Винсента, «теряет позиции», утопическая идея открытого общества не сработала, верно? Что же произошло?

– Войны. Революции. Капитаны, по-прежнему находившиеся у руля, сделали все, чтобы эти общественные катаклизмы естественным путем вымели паутину из углов. Они отправляли Пауков на передовую, восхваляя их профессионализм и отвагу. А те шли с высоко поднятой головой, не подозревая, что их и их детей отправляют на верную смерть.

Я посмотрела на Элиота:

– То есть Капитаны обращались с ними как с расходным материалом? И после этого вы смеете говорить о высшей добродетели?

Элиот задумчиво бродил взглядом по потолку. Льющийся из окна свет очерчивал его серьезный профиль, в котором я не могла прочитать ни сочувствия, ни одобрения.

– Соглашусь, это было подло.

– Элиот, но это не подло. Это бесчеловечно.

– Да, но так уж получилось. Они решили избавиться от раздражающего фактора и сделали это тем способом, который сочли наиболее приемлемым в тех неоднозначных обстоятельствах.

– Звучит ужасно, – нахмурилась я.

– Да. Это так.

– Неужели твои предки тоже участвовали в этом?

– Вероятнее всего, да, – согласился Элиот.

– А тебе… не плохо на душе оттого, что твои родственники занимались таким бесчинством?

– Скорее, я удивился бы, если бы они этим не занимались. Ричмонды намного опаснее, чем кажутся. – Он посмотрел на меня. – Может сложиться впечатление, будто они образец для подражания, но это лишь верхушка айсберга: настоящее скрыто под водой. Капитаны нахваливали Пауков, и те им верили, пока не поняли, что на войне погибают только их сыновья. Конечно, внутреннее напряжение росло, и так не могло продолжаться вечно. Пауки вызывали Капитанов на дуэли. Строили козни. Заказывали убийства. Тому, кто потерял собственное дитя, больше нечего терять.

– И что же произошло?

– Дед Найджела приложил все усилия, чтобы этот раздор прекратился, но раскола Лиги было не избежать. Приняв оскорбительную кличку, Пауки ушли, чтобы нести это имя с достоинством. Они хотели доказать, что Капитаны ошибались на их счет. Убить паука – плохая примета, и действительно: они процветают, а мы угасаем. Теперь их философия заключается в том, что они, как творцы, как великие прядильщики, создают общество равных, где нет места сегрегации. А мы будто уже и не помним, кем были. Мари, думаю, я все! – вдруг скомандовал он.

Нам помогли подняться с кресел, увели по разные стороны шелковой ширмы с японской живописью и помогли одеться.

– Кто остался в Лиге Компаса после раскола? – спросила я.

– Остались Капитаны – по всему миру таких династий насчитывалось порядка двадцати пяти. Также остались менее знатные и менее богатые аристократические семейства – друзья Капитанов, которые состояли в Лиге скорее ради статуса.

– А что стало с Гранд-адмиралом де Голлем? Его это сильно подкосило?

– После раскола дед Найджела ушел в отставку и передал президентство моему отцу, который переосмыслил профилирование Лиги. Из военизированного братства она превратилась просто в элитный клуб, поощряющий искусство. Отсюда требование для вступления – успешная деятельность в любой сфере искусства или богатство. Также папа письменно закрепил, что Капитан – это тот, чьи предки были Капитанами, а друг Лиги Компаса – любой, кто присоединился к союзу, не будучи их потомком. Однако «друг» звучит хоть и приветливо, но все же как-то отстраненно. Поэтому друзей у нас не очень много, в отличие от врагов.

Прислуга оставила нас, и Элиот первым вышел из-за ширмы. Он облачился в костюм. Голову обхватывал бинт, волосы струились по плечам. Он наклонился и коснулся своим носом моего.

– Элиот, нам пора, – прошептала я ему в губы.

Он кивнул. Оставалось только надеть друг другу хрустальные украшения, в которых мы уезжали, и Элиот усадил меня за туалетный столик перед трехстворчатым зеркалом. Когда он достал для меня губную помаду, пудру и румяна, я бросила на него недоуменный взгляд.

– Я же выступал раньше, – объяснил он.

Как только он закончил, мы поменялись местами. Я устроилась у него на коленях. Заправила за оба уха пряди, а остальные волосы – увесистые, густые – убрала за широкие властные плечи, перед этим расчесав их нефритовым гребнем.

– Ты как древнегреческий бог, – улыбнулась я.

Он опустил взгляд, пытаясь скрыть улыбку, но уши предательски окрасились в алый.

– Все, поехали, не смущай.

– Но сначала я заплету тебе косу.

– Не надо.

– Не спорь со мной.

– Как скажете, мадам, – сдался он, и наши губы слились в жадном поцелуе.

Особняк, который мы покинули, располагался совсем недалеко от дома Элиота. Он принадлежал Роберту, младшему брату Элиота, который страдал от неопределенного расстройства головного мозга, выявленного у него еще в раннем детстве, из-за чего всей его собственностью распоряжался Элиот. Раньше он собирал в этом особняке своих приятелей из консерватории и устраивал музыкальные приемы. Теперь это скорее было его секретное место, в котором он любил уединяться, сбежав от толпы.

Капитаны нас явно уже заждались. Келси, в голубом костюме, расшитом увесистыми стразами, тут же набросился на нас с вопросами.

– Готова ли статья? – спросил он трижды.

– Келси, повторяю, мы только что со встречи с Пауками, – утомленно отозвался Элиот. – Софи закончит статью в срок.

В столовой нас встретили Винсента, Освальд и Найджел. Элиот сел во главе стола, по левую руку от него расположился Келси, место по правую руку заняла я. Келси сообщил последние новости.

После задержания Валентина так и не отвезли в Главный штаб. Связаться с Келси или Элиотом ему не дали, сославшись на то, что те не являются близкими родственниками, а на резонное замечание Вала, что связаться с близкими родственниками возможности нет, лишь пожали плечами. После команды «Раздевайтесь!» его полностью обыскали в присутствии некого понятого, чье лицо скрывала темная ткань. В кармане пиджака нашли какие-то письма, которых Вал не получал, и чертеж павильона «Око». Валентин потребовал адвоката – за это его ударили в живот. Квартиру Валентина тоже обыскали – свидетелями этого стали Ос и Найджел, когда забирали Алексиса. Адвокат Оллред, изучив материалы дела, отметил, что на снимках квартира выглядит слишком уж аккуратно для жилища, в котором что-то вынюхивали жандармы.

– Выглядит так, будто они знали, что искать, – заключил Элиот.

Ситуация осложнялась происшествием в арестантском доме. Валентина поместили к его якобы подельникам – неким Марселю и Анри, оба французы. Валентин вышел из себя и набросился на них с кулаками; жандармам пришлось вмешаться. Сегодня утром должно было состояться закрытое слушание по делу о взрыве, но вовремя прибывший Оллред вызвал врача и тот, осмотрев Валентина, выявил признаки сотрясения мозга, а также обнаружил несколько гематом на туловище – не связанных с дракой. Заседание отложили.

– Оллред предположил, что Валентин