Колонна и горизонты - Радоня Вешович

один из них протянул мне кусок еще не остывшей черной печенки. Я ел, и мне казалось, что печенка почему-то пахнет горячей лепешкой.

Наш марш в направлении церкви Ружицы, расположенной в Синяевинских горах, запомнился мне надолго. Выступили мы ночью. Стоял такой сильный мороз, что захватывало дух. На рассвете мы набрели на засыпанные снегом пастушьи хижины. Бойцы разбросали сверху снег, вытащили несколько досок и нырнули внутрь, как в эскимосский чум. Через некоторое время запылал костер, сложенный из расщепленных досок, и над ледяной пустыней взвился дым, свидетельствуя о том, что сюда пришел человек.

ОТ ВРАТЛА ДО КОЛАШИНА

Ночью мы наконец спустились вниз к Шанацу и Скаре. Наступление началось 8 мая 1942 года.

Пахнет молодыми листьями. На противоположной стороне долины виднеются костры, их жгут четники сторожевого охранения. В роте, которая уже длительное время не вела боевых действий, чувствовалось сильное волнение, как перед первым боем.

В то время как наши фланговые подразделения продвигались вперед, мы взяли под наблюдение вражеское охранение и вглядывались в костры так напряженно, что различали даже, как там подпрыгивают раскаленные кусочки дерева. К рассвету четники были потеснены. Мы видели, как они, разбившись на мелкие группы, пригибаясь к земле, скрываются в рощицах. Сопротивлялся только один четнический опорный пункт, где находился станковый пулемет.

Справа подошел по лугу наш 2-й взвод. Один из бойцов нес на спине Тала Дрплянина, которому в бою перебило ногу. Вскоре Тал скончался от потери крови. Кроме него погиб Райко Янкович, гимназист из Колашина с вечно удивленными глазами и длинными ресницами, которые даже после смерти придавали его лицу удивленное выражение.

Наш взвод быстро двинулся вперед и вскоре отклонился слишком влево от заданного направления. Вокруг костров остался притоптанный снег, грязь, валялись вещи четников. В стороне, опираясь на винтовку без затвора, сидел четник. Он был ранен. Брошенный своими, с перебитыми ногами, он отполз в сторону от костров, скатился по снегу в долину и, никем не замеченный, последней пулей убил нашего Хазима Викала, рабочего из Сараево.

По рощам, размытым полянам и лугам мы гнали четников к Вечериновацу и, как при гололедице, падали — подошвы нашей обуви скользили, нельзя было удержаться. Организовав четкое взаимодействие между отделениями и взводами, мы смело вступали в рукопашный бой с четниками, уверенные, что с честью выйдем из любого переплета. Четкович внимательно наблюдал за четниками в бинокль и применял против них ту же самую тактику, какую использовали против нас немцы под Кадиняче и под Власеницей: прежде чем подразделения развернулись в боевой порядок и вдоль меж и ручьев шли на сближение с противником, одно из них незаметно заходило ему в тыл. И в то время когда противник был занят теми, кто атаковал его с фронта, это подразделение открывало уничтожающий огонь с тыла. Так четники сдали нам все высоты, вплоть до Вечериноваца.

Здесь мы лицом к лицу столкнулись с четниками, готовыми любой ценой удержать этот последний рубеж перед Мойковацем. Мы слышали их голоса и иногда даже принимали их за своих. Крсто мимоходом показал мне свою сумку, наполненную итальянскими гранатами. «Если их много, — сказал он, — мне сам черт не страшен».

Наши подразделения, стоявшие насмерть и отразившие несколько атак четников, теперь притихли, растянувшись по лесу. Силы были на исходе. На траве лежали приготовленные к бою ручные гранаты. Непреодолимая дремота, такая же, как на Игмане, охватывала нас, распространяясь от живота к сердцу. Казалось, она умоляет нас забыть обо всем и отдаться ей. Ее сладкий голос был созвучен с моей усталостью, и невозможно было найти силы, чтобы противостоять ей.

Хамид показал рукой в сторону перевала, и мы увидели, что оттуда к нам приближается странная фигура. Человек осторожно передвигался от дерева к дереву. В темноте казалось, что он в юбке. Поскольку неизвестный шел со стороны противника, мы шепотом сообщили об этом на наш правый фланг. Последовал приказ задержать его. Неизвестным оказался низкорослый суховатый поп четников. Он, пьяный, возвращался из штаба Джуришича и сбился с дороги. В его сумке нашли крест, рясу и книгу «Горски виенац». Для оправдания своей борьбы с коммунизмом четники широко использовали эту книгу, особенно те ее места, где повествуется об истреблении людей, которые изменили православной вере и приняли мусульманство. Четники пытались доказать, что мы, партизаны, такие же изменники, а они, вооруженные винтовками своих хозяев-итальянцев, олицетворяют свободу.

В тот вечер мы понесли большие потери: 1-я рота и молодежный дурмиторский батальон нарвались на вражескую засаду. Противник обрушил на них шквал огня. После минутного замешательства бойцы поднялись в атаку и вскоре вступили в рукопашную схватку. Джоко и Йово Радулович оказались возле вражеского пулеметчика и, чтобы случайно не убить кого-нибудь из своих, назвали четнику пароль. Но условленного ответа не последовало, и пулеметчик, молниеносно повернувшись к ним, с размаху прикладом ударил Радуловича по голове. Джоко штыком сразил четника как раз в тот момент, когда тот заносил оружие, чтобы еще раз ударить Йово.

Оправившись после удара, четники перешли в контратаку и потеснили наших бойцов. На поле боя остались двадцать два погибших товарища: четырнадцать из 1-й роты и восемь дурмиторцев. Среди них был и Джоко Войводич.

Враг снял с наших и своих погибших все, вплоть до нижнего белья. Тяжело раненные Шпиро Шпандиер, Мила Четкович и Станка укрылись в кустах, и только это спасло их от смерти. Раненый Урош Лопичич, увидев, что к нему приближаются четники с перекошенными от злобы лицами, взорвал под собой гранату. Двум нашим погибшим женщинам эти изверги отрезали груди.

Только после повторной атаки 1-й роте и дурмиторцам удалось разгромить четников, оборонявших Вечериновац. Закончив бой, бойцы похоронили всех своих погибших товарищей в братской могиле, а трофейный пулемет, захваченный в этом бою, в знак памяти о Войводиче позже назвали «Джоко».

Преследуя четников, мы увидели у подножия гор цветущие сливовые сады, искрящуюся в лучах солнца Тару, а дальше — дома Мойковаца. Душан и Милоня установили свой пулемет метров на пятьсот впереди батальона и держали под контролем лежащую внизу местность.

По склону горы снизу поднимался Юсуф, неся в руках кувшин со свежей водой, набранной из родника, для пулеметчиков. Скользя по траве, я побежал к пулеметчикам, чтобы вместе с ними быстрее