Колонна и горизонты - Радоня Вешович

утолить мучившую меня жажду, и с опушки леса сразу же заметил, как слева лежащие у Тары луга почернели от четников. Они бежали, чтобы не попасть в окружение, но мы опередили их на целых полчаса.

Несколькими короткими очередями Душан всполошил это стадо и расчленил его на две части. Одна половина рассеялась по полю, а затем ринулась к Таре, чтобы, прикрываясь высоким берегом, как можно скорее добраться до Мойковаца. Другая же двинулась в нашу сторону, охватывая позицию Душана и Милони, а также место, где находился Юсуф. Увидев это, я остановился на полдороге и что было силы бросился бежать назад, чтобы поторопить наши подразделения. Вуйошевич, Милоня и Юсуф продолжали обстреливать колонну, оставаясь на открытой местности.

Пробегая через лес, я слышал, как потрескивают ветки под ногами четников. Стрельбы не было, четники на ходу подбадривали друг друга окриками. Моя шинель насквозь промокла от пота. Наша рота еще только собиралась на площадке выше леса, и никто даже не предполагал, что происходит в ста шагах ниже. После моего доклада роту немедленно бросили против четников. Спускаясь к селу, мы обнаружили в лесу убитого Юсуфа Дорича. Преследуемые нами, четники в полном беспорядке пронеслись здесь за какое-то мгновение. К несчастью, Юсуф пошел вслед за мной и напоролся на врага. А Душан и Милоня, зажатые со всех сторон на открытой местности, в течение всего этого времени вели стрельбу и чудом остались живы.

Мы снова спешим вперед, ночью, через лес, под дождем. Хлюпает под ногами набежавшая с гор вода. Наша цель — Колашин. Растянувшись по фронту на несколько километров, бригада подошла к вершине Говеджа глава, в районе которой четники незадолго до этого потеснили два черногорских молодежных батальона. Отступая, бойцы этих батальонов уже подошли к нам. Мы увидели, как противник, разделившись на группы, прицельным огнем расстреливал наших товарищей. Перекликаясь на ходу, четники комментировали свою стрельбу и даже вслух выбирали для себя цели.

Взобравшись на вершину, запыхавшиеся черногорцы увидели нас и решили, видно, что они окружены, но, заметив на наших шапках звезды, несказанно обрадовались. Они громко приветствовали нас, а некоторые из них настолько обессилели, что не могли сделать даже этого. А наши бойцы, разъяренные только что увиденной картиной, вместо того чтобы ответить на приветствие, начали их укорять за то, что они позволили четникам так безнаказанно стрелять, словно те были на охоте.

— А чем нам их встретить? Разве что камнями? — спросил парень в кепке.

— Чем угодно, но спину врагу никогда не подставляй!

Некоторые молодые бойцы валились от усталости на землю, прятали лица в ладони или траву. Им было обидно, что сзади их гонят четники, а спереди встречает непонимание своих же товарищей.

Тем временем комбат Четкович приказал командиру 3-й роты выдвинуть своих бойцов вправо, в лес, и с ходу атаковать противника. Горя желанием показать этим молодым людям и их преследователям, как сражаются пролетарии, бойцы 3-й роты решительно пошли на врага. Испуганные четники разразились грязными ругательствами в адрес коммунистов. Завязался рукопашный бой. Моя скользящая обувь не дала мне вовремя остановиться, и пришлось мне наблюдать всю схватку снизу. Стрелять отсюда было опасно: я мог попасть в кого-нибудь из своих. Зато мне было хорошо видно, как всего в двух-трех шагах от меня четники в испуге засуетились. Один из них поднял винтовку и прицелился в Райко Корача, который осторожно, чтобы не съехать вниз, спускался по крутому склону. Четник выстрелил. Винтовка выпала из рук Райко, он схватился за грудь, громко выругался и отполз за укрытие. Раде Бойовича ранило в колено, и он беспомощно опустился на землю. Подбежал Живко Живкович, чтобы вынести раненого товарища в безопасное место, но Раде с посеревшим от боли лицом отказался от помощи и поторопил Живко вперед, чтобы враг не воспользовался этой заминкой. Мила Царичич, которая целый год не видела Раде и впервые после разлуки встретила его здесь, зарыдала, увидев его рану.

Но едва Живко сделал несколько шагов, как пуля пробила его шапку. Живко вскинул винтовку и метким выстрелом наповал уложил продолжавшего судорожно целиться в него четника. В это время молодой жандарм с перекошенным от ярости лицом уже передергивал затвор ручного пулемета, но он опоздал на какую-то долю секунды. Живко выстрелил первым и ранил его.

Судя по тому, как четники приняли бой, было похоже, что они готовились к завтраку или собирались сыграть в карты, пока их правофланговые подразделения выйдут в тыл нашим отступавшим молодым, бойцам.

Отступая, четники рассыпались по долине. Под тяжестью награбленного один из них, прихрамывая, словно у него жмут ботинки, часто останавливался. Мы открыли по нему огонь. Видно было, как у его ног вздымаются столбики пыли. Наконец он бросил свои вещички и обратился в бегство. Мы нашли сумки и ранец, набитые разным барахлом: мотками ниток, металлическими подставками для приготовления пищи на огне, веревками и другими вещами, награбленными в домах мирных жителей.

Преследуя врага по пятам и не давая ему передышки, мы наконец увидели крыши домов в Колашине, бывшем тогда четнической «столицей» на Таре. На своем последнем рубеже обороны под Марковой долиной четники встретили нас ураганным огнем. Пришлось временно прекратить наступление и закрепиться. Около полудня они обстреляли нашу пулеметную точку из противотанкового орудия и разбили треногу пулемета. Около этой огневой точки нас было человек десять. Мы собирались вокруг Душана Вуйошевича, курили и разговаривали. Расходились лишь тогда, когда сверху предупреждали, что в долине замечена вспышка. Это значило, что четники снова начинали артобстрел, и мы должны были укрыться. Снаряды рвались недалеко от нас, не причиняя теперь никакого вреда.

Роты рассредоточились в долине, густо усеянной камнями. Бойцы дремали в ложбинках под нежарким солнцем — прошедшая ночь была заполнена маршами и атаками. Зако, Михайло и я получили приказ наблюдать за местностью, где к Таре подходила шоссейная дорога. Мы были уверены, что с этого направления отвесные скалы смогут преодолеть только птицы, а поэтому спокойно сидели до сумерек. Ночью ожидался решительный штурм Колашина, и нужно было хоть немного отдохнуть. Солнце пригревало, нас клонило в сон, но прохладный ветер не давал уснуть. Мы разговаривали, чтобы скоротать время до вечера. Непродолжительный бой, разгоревшийся в районе Мойковаца, Зако расценил как запоздалый налет васоевичевского партизанского батальона на позиции четников около горы Беласица.

Начало смеркаться, и мы спустились к пулемету. По пути