Сердце Рима - Макс Ридли Кроу

Майя. Египет. Рим. Атлантида. Каждая цивилизация развивалась по-своему, росла, как нежный побег навстречу солнцу. Но гордыня оказалась сильнее разума поколений.

Мы зовем его «Рим». Он возглавлял ту часть ордена, что занималась Римской Империей. И он создал новый кодекс. «Рим» уничтожил побратимов, и оставшиеся без поддержки государства стали хрупкими.

Он раздавил их, оставил в прошлом. Атлантида же превратилась в нелепую легенду о затонувшем материке. Но все было совсем иначе…»

Так же они поступают с Османской Империей. Еще один неудавшийся эксперимент. «Рим» не потерпит противников, превосходящих его численностью и силой.

До Константинополя отсюда было рукой подать. Но Лорин предстояло добраться в Бодрум. Там, в тайнике, ее ждали ответы. Харди считал это важным. И раз он доверил ей Великий Могол, то едва ли речь идет о какой-то формальности.

Услышав возглас Мэри, Лорин обернулась и ловко ухватила за руку мальчишку, одетого как бродяжка.

Тот взвизгнул и залепетал на каком-то диалекте.

– Нет, не отпущу, – со вздохом произнесла Лорин на английском, дергая мальчишку на себя. – Потому что мне нужен тот, кто держит поводок.

Толпы шли мимо, обходя их, как воды обтекают камни. Никому не было дела ни до воришки, ни до европейки, которая его поймала. Лорин не слушала протестующие вопли мальчишки. Такую грубую ошибку мог допустить только ученик. Чужака не пустят в порт, за эту территорию воровские артели ведут кровавую войну. Порт– как девственный лес с непуганой дичью. Так что воришка не просто случайный нищий, забредший в поисках монетки. Его натаскивали, как щенка охотничьей породы.

Она искала взглядом нужного человека, и когда нашла – разжала руку.

Ирак. Балад. Наши дни. Объект Майк

В комнате было темно, хоть за окнами расцветал жаркий день. В обитель, отрезанную от мира шершавыми стенами и плотными жалюзи, доносился вой сирены, сигналы многочисленных авто, ползущих по узкой дороге мимо дома. За одной стеной пело радио, выводя витиеватые мотивы, а из-за другой доносилась брань: мать журила сына.

Он, присев, собирал большую спортивную сумку. На глаза попались документы. Шон Келли. Теперь его так зовут, нужно привыкнуть. Во всяком случае, пока он снова не сменит паспорт.

Он родился далеко отсюда, но именно здесь ощущал себя, как дома. Город Балад находился в мухафазе, то есть области, Салах-эд-Дин. Разве мог «Келли» поступить иначе? Саладин был для него больше, чем правителем, больше, чем отцом.

Келли упаковал документы во внутренний карман куртки, надел ту поверх футболки с пошлым мультипликационным изображением. Этот чудовищный наряд должен был кричать о том, что белый парень, оказавшийся почти в центре бурлящей военизированными беспорядками страны, всего лишь турист. В крайнем случае – фотограф. На этот случай у него был припасена солидная с виду камера с огромным объективом. Он не представлял, как пользоваться этой техникой, хотя неплохо ориентировался в современных устройствах. Особенно в том, что касалось оружия. Человек изобрел множество способов убить себе подобного. Средства по уничтожению становились все совершеннее и точнее, и все больше смертей приносили. Но, как и прежде, чаще всего они служили не тем, кто этого достоин.

Мог ли он исправить нарушенный баланс? В силах ли одного человека совершить то, на что не отважатся армии?

Он закинул сумку за плечо, осмотрел комнату, проверяя, не осталось ли забытых вещей, и вышел. Спустившись по узкой лестнице, пропахшей сигаретным дымом и кошачьей мочой, он вышел на тонущую в смоге и пыли улицу. Поднял ворот куртки, надвинул кепку глубже, надел солнечные очки и направился вдоль по улице.

Египет. Каир. Наши дни

Они сидели на ступеньках госпиталя, как внуки, ждущие новостей о здоровье бабушки. Когда вернулся Прометей, все обратили к нему внимание в ожидании новостей.

– Старушка Рита пришла в себя, – сообщил он, – но ей паршиво. Я нашел одну медсестру, которая сносно говорит на английском. Присмотрит.

– Что с ногой? – спросил Алекс. – Какие прогнозы?

– По прогнозу солнечно и без осадков, – усмехнулся собеседник, и добавил, не обращая внимания на хмурые взгляды, – многочисленные переломы, повреждения мягких тканей… И еще какая-то белиберда, которую я не слушал.

Алекс резко поднялся, намереваясь пойти ко входу, но Прометей его остановил:

– Тебе важен диагноз или сроки?

– И то, и другое.

– Врешь. Ну да ладно. Не меньше недели постельного режима. Она уже не девочка.

Сэб встряхнула головой:

– Эй, вы же не собираетесь ее тут оставить? На субмарине коек хватает. Мы можем ее забрать.

– А есть ли смысл? – Прометей перевел взгляд на мрачного и задумчивого Алекса. – Вот скажи мне, ассасин. Ты бы взял в решающий бой ослабшего бойца?

– Аналогия не уместна, – буркнул Колин.

– Разве? А мне кажется вполне подходящей, – бывший Созидатель покачал головой. – Вы можете думать, что угодно, но если отрицаете очевидное, нам не по пути.

Алекс посмотрел на него и опустился на ступеньку:

– Я дождусь вечера и пойду к ней. Хочу сам все увидеть и узнать.

– Мудрое решение, – похвалил Прометей с нескрываемой иронией. – Потерять день, чтобы убедиться в его потере. Это так логично.

Никто ему на это не ответил.

Ника, слушая их, поймала себя на неприятной мыслишке. Она вдруг поняла, что не так сильно переживает за Риту, как следовало бы. Зато куда больше ее волнует вопрос: если Рита была шпионом, прекратится ли слежка за отрядом. А если же нет, то круг подозреваемых сузится.

В ожидании они переместились немного дальше от входа, на лавочку рядом с урной, в которую кто-то бросил непогашенный окурок. Колин с досадой вылил содержимое своей бутылки с минеральной водой, чтобы затушить огонь.

– Раз мы все тут собрались, – произнес он, искоса глянув на молчаливо сидящих спутников, которые старались не смотреть друг на друга, – может, давайте кое-что проясним?

– Что именно? – устало спросила Сэб, поднимая на него взгляд, полный сонливости и раздражения.

– Еще недавно мы ломали голову над тем, где заканчивается ложь Созидателей. Сейчас у нас появилась дивная возможность это узнать. Я не понимаю, почему только мне пришла в голову эта гениальная мысль. Как всегда, впрочем.

– Созидатели лгут, – отозвался Алекс. – Сам это только что сказал. И чего ты ожидаешь? Будешь доверять ответам или искать, в чем подвох?

Прометей сделал вид, что только что проснулся и протер кулаками глаза:

– А, это вы обо мне? Я-то думал… Ну а что, парень прав, спрашивайте.

– Ты же не скажешь правду, – Сэб скрестила руки на груди.

– Он бежит от Созидателей так же, как и Лорин, – подала голос Ника, чувствуя на себе удивленные взгляды. – Может, хотя бы попробуем?

Прометей одобрительно кивнул и распростер руки, будто призывая их немедля кинуться к нему в объятия:

– Я жду ваших вопросов.

Колин поднял руку, как ученик, и выпалил:

– Высадка на Луну. Это вымысел и монтаж или правда?

– Колин! – сквозь зубы простонала Сэб.

– А что? Меня это действительно волнует. В детстве я был вдохновлен прогрессом человеческой мысли, а позже меня подкосила информация, что всё это ложь.

– Кто еще? – усмехнулся Прометей.

– Динозавры.

Все повернулись к Нике, и та с улыбкой пожала плечами:

– Ну а что? Я как-то поспорила с одним парнем, что это все мистификация. Решила его достать. А теперь уже не знаю, так ли ошибалась.

Прометей тяжело вздохнул и почесал подбородок:

– Эх, дорогие мои. Значит так. Ты, Элли, – он ткнул пальцем в сторону Ники, – хочешь вернуться домой. Вернешься. Сперва одолеешь злую ведьму, а потом стукнешь башмачками и улетишь в свой Канзас, то есть в Украину. Дровосек…

Он кивнул на Алекса:

– … не получит от меня любящего сердца. Он просто ржавый Терминатор и всё. Страшила…

– Эй! – возмутился Колин, в чью сторону указал Прометей.

– Страшиле я не дам мозги, а Трусливому Льву – смелости.

– Мудак, – выругалась Сэб.

– Гудвин ответил на все вопросы?

Алекс проводил взглядом воющую сиреной скорую, взъерошил отросшие волосы и хмыкнул.

– Мда. И почему мы ничего не спрашивали, а?

Прометей откинулся назад на спинку лавочки и сложил руки на животе.

– Думаете, что я говнюк? Да я ваши же ранимые подростковые души берегу. Сам, когда начал узнавать, порадовался, что у меня низкий уровень доступа. Иначе свихнуться можно.

Напряженное молчание, воцарившееся после этих слов, было прервано Никой.

– У меня есть еще вопрос.

– А с первого раза не доходит? – буркнул себе под нос Колин, будто ни к кому не обращаясь.

Прометей лениво повернул к ней голову. Алекс бросил не то предупреждающий, не то тревожный взгляд.

– Где хранятся останки Лорин?

Сэб удивленно подняла брови и перевела взгляд с Ники на Колина, а затем – на единственного, кто мог знать ответ на прозвучавший вопрос. Прометей выглядел озадаченным. Ему даже не пришлось притворяться. Он многозначительно хмыкнул и переменил позу. По всему было видно, что ему доставляет дискомфорт поднятая тема.