Сердце Рима - Макс Ридли Кроу

– Я… я, – Джек, наконец, отпустил нож и тот глухо упал ему под ноги. Паренька уже не трясло, но в лихорадочно блестящих глазах начали собираться слезы.

Сколько же чувств сейчас в нем боролось, сколько эмоций разрывало тонкую детскую, еще такую невинную душу. Лорин было его жаль, но она попросту ничем не могла помочь. Есть вещи, которые человек должен пережить один, и сам для себя найти выход. Иначе придется всю жизнь ждать, когда кто-то скажет, что хорошо, а что плохо.

– Иди, – мягко произнесла Лорин. – Я догоню.

Джек посмотрел на нее так, словно не понял ни слова, растеряно кивнул, и почти бегом направился к лестнице. Ему станет легче, когда он окажется на свежем воздухе, где не пахнет смертью и грязью.

Женщина переступила через тело дезертира и присела возле помощника капитана. Он застонал и с трудом перевернулся на спину. В глазах появилось отражение Лорин, и тогда слабость уступила место страху. Но попытка подняться на ноги не удалась, в грудь уперся клинок стилета.

– Вы задумали бунт, не так ли?

– О чем вы, миледи? – губы нервно дернулись в подобии улыбки. – Кто же захватывает недвижимый корабль?

– Штиль не вечен.

– Припасов не осталось, вот-вот начнем жрать друг друга, чтобы не подохнуть.

– Сомневаюсь, – Лорин внимательно смотрела ему в глаза. – Вы не поддавались панике, всегда были спокойны, уравновешены, никто бы не заподозрил вас в желании захватить судно. Организация бунта – опасное мероприятие. Вдруг сообщники подведут? Или репутация пострадает? Но если бы капитан умер, а вы бы сами вывели еле живую команду к порту, вас бы умоляли взять корабль под свою опеку, разве нет? «Undine Deive» не обычный корабль, им владеет капитан, а не компания или флот. Как тонко… я бы сказала – изящно.

– Ты бредишь, девка, – оскалился он. – Я пытался остановить воров. Поверят мне, помощнику капитана, а тебя вздернут на рее, чтобы другим неповадно было. Ну а потом, быть может, случится то, что ты сказала. Всякое бывает в море.

– Не думаю, – она устало вздохнула и покачала головой. – Вы правы. Все так и было: вы пришли остановить воров. И даже убили их.

К его удивлению, она показала клинком в сторону дезертира и бывшего охранника. Лорин перевела взгляд на него и добавила:

– Но один из них успел вас смертельно ранить.

В каюте помощника капитана было тесно, вещи разбросаны в беспорядке. Сильно пахло благовониями, будто кто-то разлил драгоценный флакон. Финниган подошел к стоящему в углу сундуку, сбил подвесной замок крепким ударом рукояти сабли, и поднял крышку. Несмотря на стойкий восточный аромат, пропитавший каюту, в нос ударил запах, от которого рот мгновенно наполнился слюной, а живот предательски прорычал. Под тряпьем оказался целый склад припасов: солонина, часть овощей, зерно, сухари и даже пара бутылок рома. Финниган тяжело вздохнул и обернулся через плечо к стоящей позади него Лорин. Та смотрела на содержимое сундука без удивления.

– Я ошибся, миледи, – хрипло произнес капитан, закрывая крышку и поднимаясь. – Вы не ангел. Скорее уж наоборот. Простите.

– Химера, – уголок губ дрогнул в грустной улыбке. – Но не я заставила его пойти на предательство.

Капитан пригладил темные с сединой волосы. Его выпуклые глаза слезились от слабости после болезни, и, казалось, он готов проронить слезу. Хотя Финниган был тверд, как никогда. Он расправил плечи и посмотрел на нее сверху вниз:

– Несомненно. Ваша история хороша, и нынче все услышат, каким славным малым был мой помощник, что рискнул всем, вступив в схватку с ворами. Клянусь, что и сам бы предпочел услышать нечто подобное.

– Вы бы хотели обманываться? – Лорин не шевельнулась, когда капитан прошел мимо нее.

– Я вас разочарую, если скажу правду, – глухо произнес он. – Он был моим племянником. Сыном родной сестры. О да, я бы предпочел не знать.

Море и небо приняли кровавую жертву, и спустя несколько дней ветер наполнил поднятые паруса. Легкие волны сотнями ладоней хлопали по борту, словно подгоняли застоявшееся судно.

Пополнив запасы в испанском порту, они продолжили путь. И хоть настроение команды и экипажа изменилось в лучшую сторону, чему способствовали полные желудки, для Лорин путешествие стало в тягость. Сын избегал ее, но делал это так навязчиво, что не заметить было тяжело. Старшая дочь часто плакала по ночам, а днем утыкалась в Библию и не поднимала глаз. Элис всюду носила несчастную куклу с разбитым лицом, голову которой пришлось обернуть платком, чтобы не пораниться. А младший Брендан вел себя невероятно капризно и нервно: он то плакал, то веселился до изнеможения. Мальчик еще не умел говорить, изъяснялся только жестами и придуманными словами, которые невозможно было разобрать. От непонимания он злился еще больше. Все это заставляло Лорин с печалью и нежностью вспоминать свои одиночные морские путешествия. Суета слишком отвлекала ее от основной задачи: работы над дневником. К тому же, теперь у нее на руках был Великий Могол. А значит, Харди посмертно передал ей свою обязанность – вручить его Адаму Далтону. Этому рыцарю хватит влияния не только попасть в совет, но и навести в нем порядок. Пусть власть окажется в руках достойного человека.

Порт Авидос находился в пригороде Константинополя. Здесь у капитана Финнигана были свои люди, и корабль обходился без слишком пристального внимания. Пассажиры без труда покинули борт «Undine Deive».

«Какой шум!» Эта мысль первой посетила голову Лорин, едва она сошла на берег. Ей казалось, что все голоса, запахи и цвета мира соединились в пестрое полотно, кружащее перед глазами. И все же меж высокими стенами, над головами многочисленных воинов, в дыхании земли витал запах скорой смерти. Смерти империи. Османская держава слишком разрослась, она стала громадной и неуклюжей, порой левая рука не знала о действиях правой. Судорожные политические телодвижения напоминали припадки эпилептика. Войны с Россией – эти затяжные политические игры со ставкой на земли – были всего лишь жалкой попыткой оправдать творящееся безумие. Лорин знала, кто стоит за угасанием великой эпохи. Созидатели не раз действовали таким же образом. Они создавали монстра, подбрасывая ему один кусок мяса за другим, а затем убивали его, позволяя вырасти новому. Вечная история. Зачем они это делали? Харди не объяснял, но Лорин догадывалась, что советом руководитт неуемная жажда знаний: на допущенных ошибках они учились и совершенствовались. Их опьяняла роль неизвестных богов, разрушающих и возрождающих. Когда-то они уничтожили даже собственных братьев, без жалости. Ревностное желание быть единственными и несокрушимыми одурманило их разум.

«Идея была проста и понятна, – писала об этом в своем дневнике Лорин. – Создать единое общество, народ, объединенный одним языком и культурой. Развитой и мудрый. Эдем. Так его назвали в своих книгах Праотцы. Те, кто основал наш орден. Эдем – это не волшебный сад среди облаков, а состояние человеческого разума. Мир без войн, умеющий созидать, а не разрушать. Кто нас создал? Для чего? Где границы возможностей? Можно ли возвыситься к Луне или звездам? Каковы облака на ощупь? Может ли человек стать быстрее лошади, летать, точно птица, плавать среди рыб?! Способен ли он сам излечиться от недугов, и в чем же их причина?

Чтобы объяснить замысел основателей, Харди рассказал мне притчу. Когда-то люди жили на маленьком островке. Несколько племен сражались друг с другом, убивали, умирали, рождались. Они так провели много сотен лет, пока однажды не настала засуха. Без воды погибли животные, а люди, чтобы не разделить их участь, объединились, построили плоты и переплыли на соседний остров. Там они нашли не только пищу и воду, но и других людей, не похожих на них. С другим цветом кожи, другим разрезом глаз. Тогда они собрали еще больше пищи и отправились дальше, на другие острова. Но если бы не засуха, не этот толчок, побудивший их отложить войны и заняться спасением жизни, они бы никогда не оставили свой остров. А затем – не открыли бы, как огромен мир.

Созидатели взяли на себя роль тех, кто направит людей на путь просвещения. Это было давно. Поначалу всё шло неплохо, поколения Созидателей придерживались четкого кодекса. Его отображение можно найти в легенде о Вавилонской башне. Созидатели четко передали свои учения в литературном наследии, которое должно было стать напутствием.

Майя. Египет. Рим. Атлантида. Каждая цивилизация развивалась по-своему, росла, как нежный побег навстречу солнцу. Но гордыня оказалась сильнее разума поколений.

Мы зовем его «Рим». Он возглавлял ту часть ордена, что занималась Римской Империей. И он создал новый кодекс. «Рим» уничтожил побратимов, и оставшиеся без поддержки государства стали хрупкими.

Он раздавил их, оставил в прошлом. Атлантида же превратилась в нелепую легенду о затонувшем материке. Но все было совсем иначе…»