Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

После освобождения территории Августовского повята одни старообрядцы вернулись на родные пепелища, чтобы приступить к восстановлению уничтоженных деревень, другие – переехали к своим родственникам в Советский Союз. С самого начала существования

Народной Польши многие старообрядцы активно включились в строительство социализма, участвовали в создании новой действительности. Некоторые семьи переехали в Августов на постоянное место жительства, влились в ряды новой, социалистической интеллигенции. Молодежь получила новую школу-восьмилетку. Теперь среди последователей староверия есть и выпускники высших учебных заведений. Многие, прежде жившие только в деревне, переехали в города, где зачастую работают на ответственных должностях в государственной администрации и в общественных организациях. Одним из таких деревенских жителей является бывший узник гитлеровских концлагерей Александр Гутянцов (Huciancow), активный деятель Союза борцов за вольность и демократию в Белостоке[32].

Жители деревень, о которых идет речь, изменили свои взгляды и отношение к религии. Некоторые из жителей уже не придают большого значения религиозным верованиям своей среды, а житель Бора Степан Леонов, которому перевалило за восьмой десяток, давно пропагандирует атеизм. Молодежь не знает церковнославянского языка, а в моленную ходит только в великие праздники и то только для того, чтобы «стариков не обидеть» [Вашенков 1963: 6]. Дети дошкольного возраста не знают польского языка и начинают его учить только в школе.

Старообрядцы в описанных выше деревнях чаще всего состоят в родственных отношениях. Количество браков, заключенных между жителями одной и той же деревни, в процентном отношении в два или три раза превышает количество браков в окрестных польских деревнях. Жители деревни Габовые Гронды чаще всего заключают браки с жителями соседней деревни Бор. Такие браки составляют около 50 % всех заключаемых браков. Количество детей в семье обычно велико. Типичная модель старообрядческой семьи – это семья, количество детей в которой от 4 до 10, в то время как в соседних польских деревнях, по данным исследований Януша и Ядвиги Хажевских [Charzewski / Charzewska 1971], количество детей в семьях составляло от 1 до 3. Исследования показали, что, в отличие от жителей расположенной неподалеку Кольницы, старообрядцы имеют более длинное туловище, более короткие конечности и более узкие плечи. Старообрядческие деревни по-прежнему бедны, а потому и смертность детей здесь выше, чем в других населенных пунктах [там же: 259–278].

В последние три года можно наблюдать рост количества старообрядцев в Августове (в 1921 г. их было 20 человек), переселившихся сюда главным образом из Габовых Грондов. Так, например, в 1965 г. в этой деревне проживало 244 старообрядца, а в 1968-м – уже только 188. И наоборот, в Августове в 1965 г. проживало 175 старообрядцев [Iwaniec 1967: 407], а в 1968 г. их число возросло до 268.

Глава V

Старообрядцы на Мазурах, в Ольштынском воеводстве

Первые старообрядцы прибыли на территорию Мазур (тогда принадлежавших Пруссии) еще в 20-е и 30-е гг. XIX столетия с Сувалкско-Сейненской земли в Царстве Польском. Инициаторами переселения в Прусское государство являлись те федосеевцы, которые были не согласны с новыми постановлениями властей Царства Польского. Наиболее консервативная группа старообрядцев, находившихся под сильным влиянием Ефима Борисова, как уже сообщалось выше, не согласилась на исполнение рекрутской повинности и на ведение метрических реестров в старообрядческих приходах. Старообрядцы считали, что это противоречит принципам их веры. Они вспомнили о том, что во время недолгого правления пруссаков на Сувалкско-Сейненской земле (1795–1806) немцы относились к старообрядцам либерально, а те, в свою очередь, были лояльны по отношению к прусским чиновникам [Воейков 1867: 146; Tetzner 1908/21: 325–329; 1908Ы22: 325–326]. Однако поначалу старообрядцы не хотели покидать Сувалкско-Сейненского региона. Даже после переезда на Мазуры они не могли пожаловаться на уровень своей жизни в Царстве Польском. Только очередной призыв в армию, объявленный в 1824 г., заставил их обратиться с переговорами к прусским властям. При посредничестве голдапского ландрата староверы отправили королю свое послание, содержащее условия их переселения на Мазуры, а необходимость переезда мотивировали религиозными преследованиями, которым подвергались. 5 декабря 1825 г. Фридрих Вильгельм III дал свое согласие, подписав рескрипт на имя министра фон Шукманна. Условием продажи угодий старообрядцам было освобождение их от подданства Царства Польского [Titius 1864–1866/IX: 215; Gerss 1909: 71]. Прусское государство было крайне заинтересовано переселением старообрядцев, так как численность населения заброшенного мазурского захолустья сократилась на 14 % в результате наполеоновских войн и эпидемий, а освоение Мазур польскими переселенцами было ограничено властями с 1724 г. по политическим причинам специальным указом [Flis 1960: 473–523; Sukertowa-Biedrawina 1961: 46]. Поросшее дремучим лесом Мазурское поозерье было для старообрядцев самым удобным местом, в котором они могли скрываться, сохраняя чистоту веры и обычаев.

Фото 7. Сельская моленная в Войнове

Несмотря на это, староверы не очень спешили с получением разрешения на выезд у властей Царства Польского, так как все-таки не хотели покидать привычную для них Сувалкско-Сейненскую землю. Только радикальное изменение политики по отношению к старообрядцам в России при Николае I повлияло на принятие окончательного решения о миграции на Мазуры. В июне 1826 г. они отправили в Краевое управление, находившееся в Гумбиннене, многочисленное посольство, во главе которого стоял Фома Иванов (род. 1788) из деревни Олыпанка, хоть слабо, но владеющий немецким языком. Делегаты выразили желание купить 22–30 тысяч моргов земли для около двухсот семей. Однако переселение старообрядцев не состоялось сразу, и главной причиной было нежелание властей Царства Польского дать им разрешение на выезд. Первый паспорт был оформлен только 10 августа 1827 г. на имя Онуфрия Яковлева (Смирнова) из деревни Погорелец (род. в 1788 г. в деревне Доллманн в Режицком уезде), который, будучи состоятельным человеком, не жалел денег, чтобы ускорить принятие решения властями. После прибытия на Мазуры он обнаружил много непредвиденных трудностей в связи с желанием приобрести семьсот моргов земли. Пока дело не было успешно завершено, он арендовал озера и жил в одиночку на Мазурах, ожидая позволения прусских властей на перевозку через границу его имущества [Titius 1864–1866/Х: 7, 11; Gerss 1909: 72–76]. 26 сентября 1829 г. генеральная налоговая директория в Берлине выдала разрешение, на основании которого таможня в Мерунишках пропустила 25 центнеров сетей и рыболовных снастей, домашнюю утварь, продовольственные продукты, коней и скот, принадлежавшие Онуфрию. Окончательное переселение Онуфрия Яковлева на Мазуры состоялось 7 июня 1830 г. Поселившись на восток от озера Бельданы, к северо-западу от поселения Вейсуны, Онуфрий Яковлев стал основателем первой старообрядческой деревни на Мазурах, названной его именем Онуфриево (нем. Onufrigowen). Кроме него, в деревне поселились хозяева Тихон Григорьев (Крымов) и Егор Савелов (Ефищик), а также Емельян Крассовский. В течение непродолжительного времени