Персональная политическая история - Сергей Чефранов

А вот эволюция должности президента пока отстает. Пока она значительно в большей степени, чем депутатские, зависит от воли выборщиков, чем от социальных технологий, которые применяются при выборах. Президент ведь один, к нему и внимание более пристальное. Так что должность президента в России пока общественная, косвенным признаком чего является то обстоятельство, что пользы от нее самому президенту меньше, чем вреда. Виллу не построишь (депутаты не дадут), а здоровье испортишь (опять же помощники найдутся).

С некоторой долей образности можно сказать, что конфликт между президентом и думой – это конфликт между режиссером-любителем и профессиональной труппой. Или между любителем-судьей и профессиональными футбольными командами, которые обмениваются пасами, забивают голы по взаимной договоренности, а судья только и знает, что карточки показывать. Публика в это время, безусловно, кричит: «Судью на мыло». Перед каждой игрой траву на поле подстригают. Трава – это народ.

Хорошего спектакля в таком театре не увидишь. Мировая общественность в лице представителей профессионально организованных сверху донизу стран уже отчаялась в этом, сдает обратно билеты и со спокойной совестью заклеивает наши афиши с надписью «Мир» своими – с надписью «Выгода», что практически то же, что «Война». Действительно, как назовут потомки нынешнее разрушение экономики Югославии, как не расчищением рынка для товаров развитых стран, точнее, отработкой методов таких чисток? А кто впустит Россию со своими товарами на уже заполненный до отказа рынок? С товарами, которых пока что и нет.

Механизм подготовки профессиональных политиков думского уровня в России есть. Иначе их ротация была бы значительно сильнее, и они не выглядели бы столь благополучными. С подготовкой президентов хуже, школы (не в гайдаровском смысле) пока нет.

Школой для первого лица государства может быть общественная жизнь национальной либо монархической, либо аристократических или промышленных, также национальных династий. Ни того, ни другого у нас нет. Но могут быть еще самозванцы (это ближе, но пользы не принесет), или же внешние антикризисные управляющие. Собственно говоря, наша политика есть отражение нашей сегодняшней национальной безыдейности. Может быть, действительно, как в древние времена, призвать «на трон иностранца, вручить ему плеть, сказать, чтобы сек». Может, выйдем из кризиса вместе со всем миром, а не «в пику» ему?

Достижением науки об успехе является ясное понимание того, что успех есть результат общения. Миллионы людей, занятых в торговле, управлении, юриспруденции или политике оттачивают свое умение общаться ради успеха. Однако в иных сферах – производстве, науке, религии успех часто противопоказан общению, если под этим понимается «болтовня», а является плодом кропотливого труда одиночек или целых коллективов. Между этими двумя человеческими группами существует разница, которую нельзя назвать иначе, чем пропастью. И чем далее развивается человечество, тем ярче обрисовываются ее обрывистые края. Человек, рождающийся в семье шахтера, призван корпеть под землей, если он ясно не поймет однажды, что для того, чтобы выгодно продать себя наверху, ему надо уметь общаться. Общаться с людьми, которые могут дать ему «путевку в жизнь». Иногда это бывает семья, иногда родной трудовой коллектив, который выдвигает его в лидеры профсоюза. Однако, чем меньше востребован в обществе кропотливый труд, чем хуже он оплачивается, тем меньше шансов у человека преодолеть эту пропасть, и, соответственно, тем больше желание это сделать. Вероятно, в любом непроизводительном обществе социальная атмосфера постепенно накаляется и возникает потребность в клапанах для «спускания пара», то есть в словесном решение вопросов. Чем хуже работают предприятия, тем больше на них управляющих.

Любая программа новостей служит иллюстрацией, как ухоженные и лоснящиеся люди в пиджаках и галстуках говорят о том, как решить проблемы людей в грязных спецовках или в камуфляже. На каждое слово приходится сотня выстрелов, обвал в шахте или украденные деньги учителей. Противоречие между этими двумя системами – общения ради успеха и труда ради успеха подобно противоречию между водой и паром. Вода первична, пар вторичен. Капля камень точит, а пар необходимо сжать и направить, чтобы он совершил работу. И, как пар, общество, занятое общением ради успеха, чем выше оно отрывается от породивших его масс, тем холоднее становится.

Вероятно, суть управления государством заключается в том, чтобы «из воды сделать пар и направить его на турбину».

Беда в том, что во многих государствах, в России в частности, ответственность за выработку необходимого механизма преобразования воды в пар, лежит в «самых холодных слоях» общественной атмосферы. А среди экипажа случайно запущенного воздушного шара тут же начинается драка, цель которой – выкинуть неудачников, чтобы подняться еще выше. Человек обычный стремится оградить себя от огня страстей, если они не приносят удовлетворения. Плох тот политик, который не мечтает стать президентом и занять место в кабинете, доступ в который лежит через ледяную канцелярию.

В этом, вероятно, есть некий биологический закон отмирания совести как чувства социальной ответственности в процессе социального развития индивидуума. Ответственность за коллектив перерастает в ответственность перед выборщиками, ответственность за страну превращается в отчетность перед «серыми кардиналами». Не отмирает, вероятно, только инстинкт сохранения и продолжения рода, ибо многое оправдывается интересами личных фамилий. Может быть в целях большей эффективности управления, выбирать из холостых? Или выхолащивать избранных? Обучать их и селить в специальных огороженных местах? А дальше – довериться компьютеру?

Это утопия! Но вопрос эффективности управления государством, тем не менее, актуален.

У Фрезера в «Ветвях золотого дуба» описаны обычаи какого-то африканского племени, в котором вождя выбирали, но никто не хотел быть вождем, так как по обычаю племени, один день в году отводился на то, чтобы каждый обиженный вождем мог подойти к нему и ударить. Убивать запрещалось, только ударить. Обиженных набиралась целая очередь, так что к очередным выборам, которые часто объявлялись на следующий же день, все молодые, сильные и умные мужчины прятались в джунглях, чтобы случайно не удостоиться чести быть выбранными новым вождем.

Конечно, обидно нам, накануне XXI века, учиться у дикарей века прошлого. Тем более, что у соседей уже выработаны механизмы удержания чиновников и политиков в «рамках приличий». Впрочем, бомбардировки, громкие процессы взяточников, азиатские кризисы и прочее позволяют усомниться в 100% надежности этих механизмов. И, что более важно, применимы ли они в России сейчас – в ее нынешних социальных условиях?

Вопрос в выработке правил контроля электората за выбранными, и выбранных за электоратом. Механизм должен быть цивилизованным, по российским понятиям – без мордобития и крови. Может ли электорат взять на себя ответственность за выработку таких правил. Безусловно, нет. Он снова начнет с выборов.

Могут ли уже сформированные институты власти сделать это? Вероятно, должны. Это в их интересах.

Сделать это можно двумя способами, по крайней мере, начать.

Первый заключается в том, чтобы вместо того, чтобы узаконивать льготы, оклады, гарантии и прочее самим себе, узаконить открытую систему контроля за собой со стороны любого выборщика, а затем придерживаться ее. Технически это сделать возможно, а вот решиться – очень непросто.

Остается второй путь – жесткая власть, которая в интересах дисциплины и развития производства отменит «по праву меча» все прежние ошибки (долги МВФ, например), а заодно и достижения в области культурной и социальной жизни (хотя бы, свободу СМИ). Произойдет ли это перед новыми выборами, или через некоторое время после них – вопрос несущественный. Будет ли новый режим опираться на потребности уже развитых стран в российском сырье и использовать их деньги и товары, или же он рискнет поднять голову под американскими крылатыми ракетами – вот вопрос, который затронет за живое. Так или иначе, предстоит выбирать между страной третьего мира, где возможно выгодно продать себя и найти место в иностранной компании, что получится у единиц, и голодающей страной за железным занавесом, мечтающей о собственном солнце, а пока воюющей с миром не только внешним, но и внутренним.

Чье самосознание нам ближе – маленькой Дании, не оказавшей сопротивления Германии во второй мировой войне, или Ирака и Югославии, не сломленных ракетными ударами цивилизованных полицейских?

Вездесущая реклама подарила человечеству слово «модель» в его новом качестве. Теперь «модель» часто обозначает не нечто, подобное настоящему, а нечто самое настоящее и окончательное. «Фотомодель» означает идеал красоты, модельная обувь – лучшая обувь. При этом слово «модель» не потеряло своего смысла и как технический термин и, хотя и примененное к человеку, по-прежнему сообщает о кропотливом труде модельеров над заготовкой, а также предполагает огромные, серийные партии мужчин, женщин и их детей, созданных на основе модели и, следовательно, мы можем говорить о существовании технологии их создания.