Орловский и ВЧК - Владимир Черкасов-Георгиевский

последнего в жизни круазе и гимнастического трюка резидент привскочил, в урагане пуль неторопливо разбежался и нырнул в воздух.

Снаряд его тела описал дугу и угодил на крышу четырехэтажки у самой ее кромки! Орловский покатился вниз, но неимоверным усилием задержался на краю, вцепившись в желоб продольного водостока.

Чекисты, сгрудившиеся на противоположной крыше, с дикими криками открыли огонь по распластавшемуся телу поручика. Да Бог был с ним: Орловский кошкой вскарабкался к трубе неподалеку и укрылся за нею.

Агентурщик выбрал для встречи с провалившимся Могелем этот квартал и потому, что поблизости на Сергиевской улице была его комиссарская квартира. В считанные минуты после приключения на крышах 35-летний резидент через отлично изученные им проходные дворы пробрался к своему д ому и под свистки переполошившихся окрестных патрулей скользнул в собственные апартаменты.

* * *

Разведчик белого подполья, штабс-ротмистр Лейб-Гвардии Кавалергардского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка Александр Евгеньевич де Экьюпаре тем же вечером отстреливался через дверь своей конспиративной петроградской квартиры. Кавалергард наудачу бил из револьвера в чекистов, внезапно нагрянувших его арестовать.

Штабс-ротмистру нужно было выгадать минуты, чтобы успеть добежать в библиотеку и воспользоваться там потайным рычагом, отодвигающим книжные полки. За ними был ход ведущий к неприметной дверце в глухой переулок на все четыре стороны.

Де Экьюпаре опустил дымящийся смит-вессон и крикнул:

— Я сдаюсь, господа!

— Мы тебе не господа, гадость офицерская! — рявкнули в ответ.

— Согласитесь, и «товарищами» мне назвать вас невозможно. Прекратите стрелять, я открою дверь.

— Давно бы так, — весело проговорили на лестнице, — без толку в доме всех взгомозил. Деваться-то все одно тебе некуда и кончать с собой, видать, неохота.

Красавец-кавалергард усмехнулся, прищурил зеленые глаза под рассыпавшейся по лбу волной волос, сунул револьвер за пазуху и перекрестился. Потом вынул лимонку из кармана кителя без погон и сдернул с нее кольцо. Свободной рукой он отомкнул дверь и метнул гранату на лестничную площадку!

Под гром взрыва де Экьюпаре пролетел в библиотеку, нажал кнопку потайного механизма — полки с кожаными корешками золотого тиснения легко поехали в сторону. Офицер снова надавил на кнопку, чтобы после его исчезновения они встали на место, и ринулся в открывшийся проем, скатился со второго этажа по ступенькам черного хода.

В переулке его ожгло ледяным нынешним ветерком с Финского залива, но кавалергард его страстно вдохнул, будто хватил замороженного шампанского. Хмель свободы остро ударил гвардейцу в голову. Де Экьюпаре бросился через проходные дворы в сторону Сергиевской улицы, вынужденный в таких обстоятельствах укрыться на квартире соратника, которого знал Виктором Глебовичем Орловским еще по службе в императорской Ставке Верховного Главнокомандующего…

Его высокородие статский советник (этот гражданский чин соответствовал военному званию армейского полковника) Орловский был оставлен руководителем «Алексеевской организации», потом — Верховным руководителем Добровольческой армии генералом М. В. Алексеевым в Петрограде для создания антибольшевистской разведки в ноябре 1917 года, а де Экьюпаре прибыл сюда от генерала Алексеева летом 1918-го. Кавалергард сразу связался с руководителем белой Орги Орловским, но главным заданием штабс-ротмистра было взаимодействие с резидентом союзнической английской разведки МИ6 Эрнестом Бойсом, находившимся в Петрограде.

В то время вслед за спровоцированным большевиками «мятежом левых эсеров», позволившим ленинцам разгромить опаснейших конкурентов этой уже стотысячной партии, Дзержинский продолжал разворачивать такую же грандиозную провокацию, известную как «заговор послов» или «заговор Локкарта». Его «раскрытие» должно было воспламенить красный террор и грязно скомпрометировать послов великих стран. Для этого в июне ВЧК направила в Петроград чекистов-латышей Буй киса и Спрогиса, где они выдавали себя за представителей московского контрреволюционного подполья под фамилиями Шмидкен и Бредис.

В Петрограде «контрреволюционеры» встретились с военно-морским атташе посольства Великобритании капитаном Френсисом Кроми, который поверил им, будто латышские стрелки здесь и в Москве готовы свергнуть коммунистов. С одобрения резидента Бойса Кроми свел этих «посланцев» с находившимся в городе Рейли, так же увлекшимся их предложениями. По рекомендации петроградских разведчиков МИ6 провокаторы получили в Москве аудиенцию у главы английской дипломатической миссии Роберта Брюса Локкарта, действовавшего там после птакта из Петрограда британского посла. На этой встрече вместе с чекистами появился и подыграл им всамделишный командир 1 — го дивизиона латышских стрелков Берзин, и они убедили Локкарта, что стоит привлечь к затее по свержению Советов других дипломатов.

«Восстание» красных латышей агенты ВЧК стали обсуждать и готовить под крылом Локкарта на уровне генконсульства США, французского военного атташе сообща с разведчиками Антанты. Ликвидировали чекисты этот свой заговор в унисон расправе за убийство 30 августа Урицкого и ранение Ленина, развязав долгожданный ими красный террор. Начали с того, что 31 августа в Петрограде ворвались во главе «возмущенной толпы» в здание английского посольства, где в перестрелке убили капитана Кроми. Арестовали Локкарта и Бойса, Рейли удалось бежать.

Локкарт после второго ареста отсидел месяц под стражей в Кремле, а Бойс — в тюрьме, и они были высланы. Рейли за лихие операции против большевиков отличили в Англии «Военным Крестом», а в лубянских камерах ждали расстрела помощники джентльменов. Под трибунал выставили из них почти два десятка человек.

Среди подсудимых был единственный специалист агентурного дела — американский разведчик Калама-тиано. Другие к «заговору» имели случайное отношение: англичанин Хойт, трое чехов, двое русских генералов, господа с неприятными для советских судей фамилиями Голицын, Потемкин. Привлекли даже восемнадцатилетнюю артистку Художественного театра Елизавету Оттен, больше в постели доверившуюся сердцееду Рейли.

На допросах и процессе они держались по-разному, но нередко их признания отзывались ревом машин, летящих за очередными арестантами по делу. Поэтому кавалергард с фамилией доблестного французского рода, служившего несколько веков русской короне, лейб-гвардии штабс-ротмистр, работавший на английского резидента, пока тот не исчез, не задумываясь, стрелял через дверь, услышав:

— Открывай — ЧеКа!

…Де Экьюпаре, стоя на площадке перед квартирой Орловского, пригладил светлую шевелюру, оправил китель и условно постучал в дверь.

Хозяин мгновенно распахнул ее, втащил продрогшего гвардейца и ободрил:

— Ия только-только пожаловал в таком же виде и эдаким же аллюром из-под чекистских пуль.

Оба фронтовики, они небрежно позубоскалили по этому поводу. Решили, что Орловскому повезло больше, хотя бы потому как позаимствованная им шуба из гардероба бежавших хозяев его квартиры осталась все-таки у своего человека.

Сели пить чай в столовой этих апартаментов, состоявших еще из двух спален и гостиной, на бывшей фешенебельной Сергиевской улице. Сюда вселил ответственного товарища Орлинского Совет комиссаров Петроградской трудовой коммуны, с конца апреля преобразованной в Союз коммун Северной области (СКСО), куда вместе с петроградцами вошли Архангельская, Вологодская, Новгородская, Олонецкая и Псковская губернии. Несмотря на звучное наименование нового сообщества, голод продолжал добивать